Берта Рэк - Звезда балета
Угрюмо, грубовато, коротко создатель балета произнес свой приговор, но за его словами скрывалось огромное облегчение:
– Это пойдет.
ГЛАВА VII
ПЕРВЫЙ ТРИУМФ
Тем временем зрительный зал заполнялся. Премьера отличается от всех других спектаклей. Многие критики находят, что это наихудшее из представлений. Не все еще достаточно отшлифовано, есть длинноты и ненужные паузы. Но разве это имеет значение для той восторженной публики, которая стремится попасть на премьеру либо готова совсем отказаться от театра! Им нужна особая, трепетная, возбуждающая и напряженная атмосфера первого представления.
Им приятно сознавать, что они сами вынесут собственное заключение до того, как прочтут на следующее утро в газетах мнение профессиональных критиков. Независимо от спектакля им доставляют удовольствие оживленные разговоры среди зрителей и шепот, раздающийся тут и там, когда узнают какую-нибудь знаменитость среди блестящей публики премьеры, неизменно публику в таких случаях в газетных отчетах называют блестящей.
В тот вечер столь избитое определение было вполне уместно. Прежде всего изысканную публику всегда привлекал русский балет. Затем это был разгар сезона. Женщины соперничали между собой красотой туалетов; они носили изящные шарфы, спускавшиеся с плеч, прикрывавшие руки, когда дамы усаживались в кресла. Партер был расцвечен яркими, кричащими красками: пурпурные, огненные, оранжевые, изумрудные, темно-розовые тона переливались при ослепительном освещении заново отделанного театра. Блестели головные уборы дам; выделялись модные высокие блестящие гребни; непрерывно колыхались бесчисленные веера из перьев. Голоса, тихие и надменные, разговоры, понятные только посвященным… Обсуждение предстоящего спектакля, предположения, какие изумительные новые костюмы покажут русские.
– Вам понравилось ее пурпурное платье «ампир» с высокой талией, в котором она танцевала «Польку»? О, мне очень понравилось…
Впервые попавшие на русский балет зрительницы с раскрасневшимися лицами возбужденно щебетали: – Знаете, я никогда еще ее не видела. Предвкушаю это удовольствие! О, я надеюсь, что не буду разочарована! О знаменитостях всегда так много разного говорят…
Среди светской публики можно было увидеть и людей творческих профессий. На премьеру собралось много признанных авторитетов: «известные» артисты, «выдающиеся» писатели, хмурые «маститые» драматурги. Их имена уже были записаны репортерами после слов: «среди присутствующих были…»
Тут и там сидели знатоки балета. В слегка приподнятом тоне они рассуждали о том, «как хороша она будет в этой роли. Но все-таки как предусмотрительно с их стороны поставить на всякий случай испытанный, старый, любимый танец «Дух огня», если вдруг «Русалочка» не понравится. Такая рискованная новинка, дорогой мой! Совершенно необычная… Никогда нельзя знать, будет ли та или иная новинка иметь успех. Особенно в Лондоне. У нас нет никакой надежды! Абсолютно никакой! Однако… ее выступления всегда привлекали массу народа. Честное слово! Театр уже полон! Нет ни одного свободного места…»
Ибо с того момента, как открыли двери, в театр, как вода после снятия плотины, хлынула толпа поклонников красоты, которые расплатились за свои места долгими часами ожидания на складных стульях и в Давке, в очереди. Многие из них могли видеть (но не обратили на это особого внимания), как быстро и смело промчался сквозь толпу прямо к театральному подъезду тот мотоцикл…
Снаружи, – там, где томительный лондонский вечер облекался в свои туманные одежды, в гирлянды уличных огней и где большие афиши с именем Мадам, напечатанным ярко-красными буквами, висели под большими витринами с портретами примы-балерины и ее коллег, – вдоль прохода под арками быстро шагал театральный служащий в форме. Он стал расклеивать плакаты: «Билеты на галерею проданы». «Билеты в партер все проданы». «Билеты в верхний ярус все проданы». Затем вывесил объявление: «Билеты в средние ярусы все проданы».
После короткого перерыва появился другой человек с аншлагом: «Кресла все проданы», «Ложи все проданы».
– Это все, Билл, не так ли?
– Все, приятель. – Служащий прикрепил к столбу последний аншлаг (козырной туз для каждого директора театра!): «Все билеты проданы».
IIВ фойе, украшенном пальмами, папоротником и розами, среди публики прогуливалась группа цветущих молодых людей, среди которых один выделялся необыкновенной красотой. Это был Джеральд Мередит в сопровождении своих товарищей-студентов, которые несколько недель назад сложились, чтобы купить ложу, и приехали на спектакль из Оксфорда.
Они пригласили присоединиться к ним капитана Виктора Барра. Однако жених Риппл в последний момент отказался от места, которое ему предложил ее брат. – Едва ли удобно, – сказал он, – так скоро после смерти бедного дяди появляться на самом видном месте на таком парадном зрелище, как премьера. – Джеральд возразил, что дело не в парадности, а в том, что это первое выступление Риппл в отдельном номере; кроме того, Виктор едва ли близко знал своего дядю, не так ли?
– Я ему очень многим обязан, – сдержанно пояснил капитан Барр. – Пойти в театр сразу же после его смерти было бы дурным тоном и означало бы недостаточное уважение к его памяти.
– Не думаю, чтобы кто-нибудь так сказал, – настаивал Джеральд, молодой человек современных взглядов. Его интересовало, как отнесется Риппл к тому, что человек, за которого она собирается выйти замуж, не появится в театре на таком особенно важном для нее спектакле. Надо все это отбросить!
Лично Джеральд считал, что Виктор придерживается устаревших взглядов. Непоследовательно, но откровенно он добавил: – Вам лучше прийти, Виктор! Ведь многие ходят на балы вскоре после смерти тех, к кому они были очень привязаны. Мне это кажется чрезмерной чувствительностью. Если бы те, кого вы только что похоронили, действительно хоть немного любили вас, они бы не пожелали, чтобы вы подвергали себя таким лишениям, отгородились от всего мира и горевали о них. И если я завтра умру, – продолжал молодой человек, это живое воплощение жизненной силы и красоты, – то надеюсь, что не найдется такого глупца, который надел бы траурную повязку или пропустил бы ради меня хоть один танцевальный вечер. Я думаю, что при данных обстоятельствах Риппл могла бы рассчитывать… Она много поработала ради спектакля, и для нее очень важно выступление в этом старинном театре. Ей было бы приятно, если бы вы… это ее… Я хочу сказать, это ее первое выступление.
– Я полагаю, что это просто сентиментальность, – ответил капитан Барр.
