Рут Харрис - Последние романтики
– Так и было, – сказала Николь.
– Но это противоречит тому, что ты говоришь, – Ким внимательно посмотрел на нее. – Николь, ты меня обманываешь.
Она начала горячо возражать. Он оборвал ее.
– Пусть ты обманываешь меня, пусть обманываешь всех кругом. Это не имеет значения. Но мне кажется, ты лжешь себе самой.
Николь взглянула на него. Она никогда не задумывалась об этом.
– Мне и в голову это не приходило, – наконец проговорила она, уже спокойно, ее гнев уступил место размышлению. – Когда-нибудь, может быть, я… – Она не закончила фразу, и Ким не принуждал ее говорить дальше. – Это очень трудно для меня, Ким. Больно.
Он вспомнил, что она сказала ему, когда они были в Антибе: что ей было слишком больно говорить о некоторых вещах. Тогда они говорили о Бое. Сейчас они говорят о прошлом. Ким задумался о том, были ли связаны между собой эти две темы. А если связаны, то каким образом.
Николь всегда старалась сдерживать свои переживания, не давать им воли. Она подозрительно относилась к чувствам, не доверяя им, не желая, чтобы чувства увлекли ее. На примере своей матери она видела, куда это может завести, и дала себе слово, что не попадет в ту же ловушку. Ей всегда удавалось держать себя под контролем, и когда она была маленькой девочкой, потом – с Кириллом и даже с Боем. Она любила их, но никогда – слишком сильно; только достаточно.
Сейчас, с Кимом, она отказалась соизмерять свои чувства. Она позволила себе, вначале нерешительно, потом с нарастающей уверенностью, подчиниться своим инстинктам, отдаться своим эмоциям, посмотреть, куда они ведут, и перестала сдерживаться. Она страстно, до потери сознания любила Кима. Она любила его таким, какой он есть: интересным, благородным, обаятельным, неожиданно беззащитным, умным, щедрым. Она любила его и за то, что он давал ей: благодаря ему она начала по-новому осознавать себя, у нее медленно стало появляться ощущение личной свободы – возможно, даже свободы от прошлого. Она не сразу поняла, что он дал ей, и не сразу приняла это. Способность действовать, исходя из этой новой свободы, тоже пришла к ней не сразу. Но зимой и весной 1926 года Николь, уже освоившись со своим профессиональным успехом, ощутила первые признаки успеха в личной жизни.
Когда Ким неожиданно пригласил ее поехать вместе с ним в Нью-Йорк к выходу в свет «Дела чести», Николь, которая редко поступала необдуманно, к своему собственному удивлению, тут же, под влиянием минуты, согласилась. Она была поражена, обнаружив, что, как и он, способна на безрассудство.
5
«Беренгария» отчалила из порта Гавр в полночь. Николь стояла у перил, она впервые оставляла Францию и улыбнулась, когда вспомнила слова цыганки-гадалки. Ким вошел в ее жизнь немногим более месяца тому назад, а ее мир совершенно изменился.
– У тебя счастливый вид, – сказал Ким, обнимая ее и прижимая к себе.
– Я чувствую себя счастливой, – сказала она. – Мне уже почти тридцать лет, и я до сих пор не знала, что такое счастье.
– У тебя, наверное, было невеселое прошлое.
– Да, было когда-то, – сказала она. – Но сейчас я думаю только о настоящем.
– И надеюсь, что и о будущем, – сказал Ким. – Нашем будущем.
Вот опять. Снова о «будущем». Она повернулась к нему, еще не зная, как сказать ему то, что ей хотелось сказать, но в этот момент заревела сирена океанского лайнера, и мощные двигатели вывели самый роскошный корабль всех морей в Атлантический океан. Ким и Николь бросили бокалы из-под шампанского в темную блестящую воду и поцеловались, скрепив этим поцелуем свои надежды на будущее. На будущее, которое еще не получило своего выражения в словах.
Для себя Ким взял самые лучшие апартаменты на корабле и завалил их шампанским, икрой и другой роскошью. Николь все свое время проводила с ним. Для себя она заказала гораздо более скромную каюту, куда заходила только для того, чтобы переодеться. Они с Кимом решили соблюдать все правила приличия, а это означало раздельные каюты. В конце концов, Ким был женат. Николь задумывалась над тем, что будет делать Ким, когда они прибудут в Нью-Йорк. В Париже все просто. Но Нью-Йорк это не Париж, и Николь не знала, как поступают в таких случаях в Америке.
6
Николь отправилась в «Уолдорф-Асторию», Ким – к себе домой на Чарльтон-стрит. «Дело чести» возглавило список бестселлеров. Джей Берлин сделал все возможное и невозможное для того, чтобы обеспечить книге успех: газеты по всей стране печатали ее рекламу; критиков кормили обедами и ужинами; для книготорговцев устраивались вечера с коктейлем; наняли даже агента по печати, чтобы он раздувал достоинства книги и автора. К тому времени, когда книга стала появляться в магазинах, все уже слышали о ней и все хотели ее прочитать. Успех книги – и Кима – был потрясающий.
Дом на Чарльтон-стрит превратился в кромешный ад. Постоянно трещал телефон, с ним соперничал дверной звонок. Киму приходили груды посланий. Среди них приглашения от Свопсов на любой уик-энд, как будет удобно Киму; просьбы от Гарольда Росса написать что-нибудь для новенького журнала «Нью-Йоркер»; бесчисленные просьбы об интервью и фотографиях; рукописи и гранки от каждого издателя в Нью-Йорке, посланные в надежде получить от Кима какие-то замечания. Постоянно названивал Джей Берлин и спрашивал, когда Ким будет свободен, чтобы прийти на такой-то ужин или на такой-то обед или на коктейль. Эс. Ай. Брэйс предложил Киму эфирное время на любую интересующую Кима тему; редакторы журналов и газет осаждали Кима просьбами написать для них статьи и рассказы. Ким купался в лучах славы, казалось, она придает ему сверхчеловеческую энергию, что позволяло ему бывать всюду, встречаться со всеми и к тому же писать статьи и рассказы. Он сновал между «Уолдорфом» и Николь – и Чарльтон-стрит и Салли. Его бешеный успех и беспорядочный, непредсказуемый распорядок давали возможность скрывать от Салли двойную жизнь.
Салли была на восьмом месяце беременности, триумф Кима ее очень взволновал. Сам Ким казался похудевшим, в нем появилось больше жизни, обаяния. Оказавшись женой знаменитого писателя, она не верила своему счастью. Она обратила внимание на то, что и к ней отношение изменилось. Она была как бы продолжением Кима, и как только люди узнавали, кто она такая, они преображались изо всех сил стараясь поухаживать за ней, сказать ей приятные слова. Но все это внимание имело и другую сторону. Салли всегда отчетливо осознавала способность Кима притягивать к себе женщин. Женщины всегда были неравнодушны к его красивой внешности, к его жизненной силе, его обаянию. Теперь, когда он стал еще и знаменитым, женщины – красивые, богатые, незаурядные, известные – буквально обволакивали его своим вниманием, чем он явно упивался. Эти женщины смотрели на Салли так, как будто сравнивали ее с собой. Иногда она чувствовала их зависть; в глазах некоторых она читала, что они невысоко ее ценят и недоумевали, что же именно Ким мог увидеть в такой женщине, как она. Салли, должно быть, сто раз уже спрашивала Кима, любит ли он ее. Однажды это произошло после приема с шампанским в «Плазе», где Ким был в центре внимания.
