Ирина Степановская - Джентльменов нет – и привет Джону Фаулзу!
– Нет, я не останусь одна, я боюсь умереть!
В глазах дочери появилось сомнение.
– Как же я тебя дотащу? Ты же не можешь идти!
– Поддержи меня, я дойду!
– А если ты опять упадешь?
– Я чувствую, что нет!
Вика сдалась и, поддерживая Пульсатиллу, провела ее в кухню и усадила на принесенный из комнаты стул.
– Это от чего? – слабым голосом спросила Таня, указывая взглядом на таблетки, которые Вика в суете не успела убрать, только отодвинула в дальний угол стола.
– Да так, пустяки, это витамины, я рассыпала нечаянно. – Дочь сгребла таблетки в ладонь и поискала взглядом, куда бы их положить. Естественно, коробочки якобы из-под витаминов нигде не оказалось. Не желая привлекать больше к таблеткам внимания, Вика небрежно высыпала их в мусорное ведро. Ведро было чистым. Пульсатилла сама вечером положила в него новый пластиковый пакет. Извлечь таблетки оттуда ничего не стоило.
– Ну, приготовь же чай!
Пока Вика возилась с чаем, Таня внимательно из-под полуопущенных век наблюдала за ней. Вот ведь характер! Вика демонстрировала полную уверенность в своих действиях – никаких признаков того, что час назад эта девчонка всерьез собиралась покончить с собой.
– Недаром я всегда говорила, что самое главное – чтобы ты окончила институт, – вдруг произнесла Пульсатилла. – У тебя от природы высокий потенциал! Тебе предстоит головокружительная карьера!
Вика от неожиданности чуть не уронила чашку, которую держала в руках.
– Почему ты так думаешь? – спросила она, и по ее голосу мать поняла, что попала в точку. Девочка была очень честолюбива.
– У тебя очень сильный характер! Воля к победе! – сказала она.
– Поэтому я и не бросаю институт, – ответила Вика и подала чай.
– Те, кто там собрался, – Пульсатилла хотела уточнить, что имеет в виду тех, кто собрался у Лилии Леонидовны, но потом решила, что это и так Вике понятно, – были очень противные и нахальные?
Вика помолчала и спросила:
– Тебе с сахаром?
– Нет, мне надо худеть, – ответила Пульсатилла. – Тебя там, наверное, что-нибудь унизило?
Вика помолчала некоторое время, отошла к раковине, включила воду, хотя раковина была пуста. Она подставила ладонь под струю и смотрела, как вода веером стекает с пальцев. Потом наконец сказала:
– В общем-то, нет. Если они и были противные, то только своим благополучием. Старый маразматик академик все время, правда, норовил меня погладить по спине, но ему простительно – он уже одной ногой в могиле стоит. Обидно было то, что по сравнению со всеми, и особенно Лилией Леонидовной, я казалась себе такой козявкой! Просто букашкой, которую хочется раздавить! Мы с Мишкой весь день накануне и всю ночь практически не выходили из его комнаты. Я все боялась знакомиться с его матерью, думала, как она меня примет? А когда он меня все-таки познакомил, Лилия Леонидовна попросила помочь на кухне, но не ей самой, а их домработнице. А сама даже туда не зашла. Меня это оскорбило. Я поняла, что она никогда не примет меня на равных.
– И поэтому ты решила объявить себя вне общества?
Вика обернулась и посмотрела на мать так, что Пульсатилла прикусила язык.
– Вне общества! – Презрению Вики не было предела. – Это Лилия Леонидовна – общество? Да у нас проституция легализована фактически во всех видах – в кинофильмах, на телевидении, в шоу-бизнесе. Нашла тоже Викторианскую эпоху в наше время и в нашей стране!
– Я же говорю, доченька, что ты очень умная! – попыталась нейтрализовать ситуацию Пульсатилла. – Но даже самые умные люди иногда делают ошибки! Видишь, твой выпад в адрес Лилии Леонидовны не привел к хорошему.
– Ты ничего не понимаешь! – В голосе Вики слышалось столько горечи. – Я на Лилию Леонидовну хотела плевать! Я придумала всю эту комбинацию для того, чтобы окрутить Мишку, но… Мой расчет не оправдался.
– Почему?
– Джентльмены нынче перевелись.
Неясная догадка теперь засияла в сознании Пульсатиллы ярким светом.
– Так ты хотела поступить с Мишкой, как героиня из романа Джона Фаулза? Нарочно поставить его в ситуацию, в которой он обязан был быть джентльменом? Бедная ты моя девочка!
Вика наклонилась и подставила под воду лицо. Струя холодной воды заливалась ей в рот и в нос и, как показалось Пульсатилле, мешалась со слезами. Пульсатилла тихонько встала, достала из шкафчика чистое полотенце. Выключила воду, накинула его на голову дочери, стала вытирать ее мокрые волосы, глаза, щеки и ласково приговаривала:
– Какой-то дурак написал, а ты поверила, доченька! Ведь роман – это просто фантом, выдумка, больше ничего! Какая же ты еще одновременно умная и глупенькая в твои девятнадцать лет!
– Вот это-то и обидно! – Дочь отняла у матери полотенце, села на табуретку, закрыла полотенцем щеки и нос. Теперь на Таню смотрели совершенно детские, чистые, наивные, немного покрасневшие от воды и слез глаза. – Я учусь на филологическом. – Сквозь полотенце голос Вики казался глуше обычного. Прежнего звонкого запала в нем уже не было слышно. Таня подумала, что за два дня дочь повзрослела сразу на несколько лет. – Нам вечно твердили, что в самых лучших литературных произведениях герои более реальны, чем живые люди. Что литература отображает жизнь, позволяет приобрести знания и опыт. И на ее примерах надо учиться! И вот все оказалось неправдой. И человек, казавшийся очень хорошим, на поверку оказался подлецом. Так может, и не нужна вовсе литература? Счастье и так приходит само собой, а чтобы научиться, как противостоять злу, пример надо брать не с положительных героев, а с негодяев!
– Смешная ты, просто детсад, – посмотрела на Вику Пульсатилла. – И в литературе, и в жизни есть и герои, и подлецы. Но разве можем мы распоряжаться по своему усмотрению жизнями настоящих людей, а не выдуманных героев? Ты, наверное, хотела, чтобы Миша, как герой Джона Фаулза, тебя полюбил?
– Я хотела, чтобы он на мне женился.
– Еще смешнее. Миша твой – не самостоятельный английский дворянин Викторианской эпохи! Он всего лишь студент, у которого есть мать и отец, имеющие свои планы относительно будущего своего сына. И вполне возможно, что его ранняя женитьба на тебе в эти планы совершенно не входит. Как же ты при всем твоем уме не смогла это учесть?
– Я думала, он меня действительно любит. – Вика сложила полотенце, бросила его на стол. – Я ведь не собиралась при гостях устраивать этот цирк. Но накануне вечером, когда мы с ним лежали в постели и он захлебывался от восторга, я намекнула ему, что моя жизнь невыносима, что у меня совершенно нет никаких средств к существованию, что я не вижу другого выхода, кроме как получить эти средства, пойдя в проститутки.
