Джудит Крэнц - По высшему классу
8
Графиня Робер де Лионкур, урожденная Кора Мидлтон из Чарлстона, Южная Каролина, была jolie laide. Как часто бывает с французскими выражениями, буквальный перевод может только запутать дело. Женщина, которую назвали бы «симпатичной дурнушкой», на самом деле не является ни симпатичной, ни дурнушкой в полном смысле слова. Она может быть соблазнительной, если умеет стрелять глазками, может быть неотразимо модной, если умеет одеваться, может приобрести известность, если обладает индивидуальностью и талантом, но в целом внешность ее такова, что не претендует на привлекательность, но и не является в достаточной степени отталкивающей. Барбра Стрейзанд, Бьянка Джаггер, герцогиня Виндзорская и Палома Пикассо — вот лучшие представители jolie laide в своем наиболее выразительном, доведенном до абсолюта воплощении.
Когда Кора Мидлтон, принадлежащая по материнской линии к известному в Цинциннати роду Чэтфилдов, вышла замуж за графа Робера де Лионкура, она еще не успела осознать, что в зрелом возрасте приобретет некоторое обаяние. Взвесив все «за» и «против», она здраво оценила собственные достоинства и поняла, что при всем своем уме и хорошей родословной не отличается красотой, поэтому никогда не будет пользоваться успехом у мужчин и в конце концов может остаться старой девой.
Отсутствие внешней привлекательности, особенно заметное в южном городе, славящемся обилием юных красавиц, привело к тому, что еще в отрочестве Кора стала замкнутой и застенчивой. Она так и не научилась пользоваться тем, что составляло ее истинное очарование, — красивым голосом, ровными зубками и совершенной формы ртом, который она ненавидела, считая слишком большим и тонкогубым. На самом же деле, когда она улыбалась, ее рот был просто неотразим, но она старалась говорить как можно меньше и еще реже улыбаться. Став к девятнадцати годам закоренелым циником, она приняла предложение сорокадевятилетнего мужчины, человека эгоистичного, которому в голову не пришло бы жениться на Коре Мидлтон, если бы не ее годовой доход в семьдесят тысяч долларов. Она же согласилась на этот брак, сочтя, что выйти замуж за настоящего графа несравнимо лучше, чем не выйти замуж вообще. Кроме того, у него была роскошная квартира в престижном районе Парижа и положение в обществе, где его с радостью приглашали на обеды в качестве незаменимого статиста. Он мог предложить ей такую жизнь, которая показалась бы роскошной всем ее чарлстонским одноклассницам, а ведь прежде она сама отчаянно завидовала им.
Граф был последним в роду и мечтал лишь о том, чтобы жить легко и беззаботно, проводя время в погоне за красивыми вещами. Единственной его страстью было коллекционирование антиквариата, которому он отдавал все свое свободное время и на которое угрохал большую часть состояния. Деньги Коры могли продолжать обеспечивать ему комфорт до тех пор, пока у них не было детей, и они легко пришли к соглашению по этому вопросу, поскольку Коре совсем не хотелось остаться вдовой с ребенком на руках, что вполне могло случиться, учитывая возраст ее супруга.
Кора познакомилась со своим мужем в 1950 году в Париже, куда ее отправили изучать французский; там и состоялась свадьба. Молодые поселились в доставшейся Роберу по наследству огромной квартире на третьем этаже старинного частного особняка на Университетской улице. Шесть месяцев в году они путешествовали, используя любую возможность пожить у друзей. Эти скитания по свету совершались не столько для осмотра достопримечательностей, сколько для пополнения коллекции — Кора заразилась от мужа страстью к антикварной мебели, а также старинному фарфору, стеклу и слоновой кости: дорогие вещи стали ее религией, ее детьми, смыслом ее жизни.
Покупка вещей, причем вещей самых разных, лишь бы они были красивыми или, на худой конец, достаточно оригинальными, и составление из них коллекций, дополняющих друг друга, сделалось главной целью ее жизни. И еще она любила знакомиться с людьми, занимающими высокое положение в обществе, в каждом городе, куда попадали Лионкуры. Она не собиралась оставаться вдовой с кучей детей, но еще меньше ей хотелось остаться вдовой без широкого круга знакомств.
У Коры имелись и собственные связи, поскольку у Чэтфилдов и Мидлтонов было много приятелей в Европе, несмотря на то что ее родственники редко покидали родные города, оба — едва ли не самые красивые в Штатах, и предпочитали их остальному миру. Мать Робера была англичанкой, третьей дочерью баронета, и он был знаком со всеми, кого, по его мнению, стоило знать, как в Лондоне, так и в Париже. Кроме того, такие люди, как чета Лионкур, которые постоянно рыскали по Европе в поисках антиквариата, не могли не завести знакомых среди коллекционеров Нью-Йорка. Лионкуры снискали себе уважение людей, в миллионы раз богаче их самих, принимая гостей в Париже с истинным размахом и устраивая обеды в обстановке, несравненной по своему шарму.
Куда бы гость ни кинул взгляд, его окружали десятки вещиц, которые он сам мечтал бы заполучить; Лионкуры же покупали их по баснословно низким ценам, никогда не совершая ошибок. Антиквары всей Европы вздрагивали, когда эта парочка входила в магазин, поскольку Лионкуры выбирали всегда именно то, что продавец, изменяя собственным принципам, собирался оставить для себя: антикварные безделушки, которые только-только входили в моду, или же вещи настолько диковинные и необычные, что на них никто просто не обращал внимания до тех пор, пока наша славная чета не ухитрялась сунуть свой нос в самые потаенные уголки магазина. Коре с Робером ничего не стоило пролететь из конца в конец всю Европу, чтобы попасть на похороны какого-нибудь антиквара, поскольку в такие моменты алчные родственники усопшего готовы были за полцены уступить что-нибудь весьма ценное, лишь бы получить за это наличными. По умению приобретать вещи на аукционах они мало чем отличались от профессиональных торговцев, потому что в любой ситуации умели сохранять хладнокровие, не позволяя себе полностью отдаться азарту торгов. Они никогда не пренебрегали аукционами по продаже недвижимости и были знакомы с десятком сухоньких пожилых дам, которые в молодости собирали коллекции антиквариата, а теперь вынуждены были потихоньку их распродавать, чтобы как-то поддержать себя на старости лет.
Лионкуры не покупали ни живопись, ни скульптуру. Они с легкостью решили для себя этот вопрос: полотна признанных мастеров были им не по карману, а покупать что-то современное, не получившее еще всеобщего признания и оттого доступное по цене, было слишком рискованно. Стены их дома украшали восхитительные гравюры и зеркала, и все помещения были так обильно уставлены дорогими безделушками, что отсутствия картин никто не замечал.
