Ника Сафронова - Все мужчины её жизни
«Мне все равно. Я хочу тебя видеть!»
«Да зачем я тебе? Честное слово, самому неприятно разводить демагогию, когда девушка уже готова напечь для меня блинов. Но все-таки… объясни!»
«Так ты едешь?»
«Ладно, да!»
Дожала-таки я тебя, голубь мой ясный!
Моей радости не было предела. Снабдив своего полупризрачного героя адресом и напутствием на дорожку, чтобы не забыл заскочить в магазин за спиртным, сигаретами и сметаной к блинам, я принялась за дело.
Перво-наперво замесила тесто. Пока оно настаивалось, занялась собой. Перетащив к зеркалу, которое Витька поменял на целое зеркальное полотно, несколько платьев, стала продумывать свой внешний вид. Хотелось быть и такой, и сякой, и разэтакой. Но лучше простенького белого сарафана так ничего не придумала. Откровенно и мило. И пусть не думает, что я любыми путями хочу затащить его в койку. Тем более еще неизвестно, какой он сам из себя.
Я вдруг перепугалась. А ведь действительно! Что, если он окажется старым, с неприятным специфическим запахом? Хотя нет! Он назвал себя парнем, даже не мужчиной. Значит, скорее всего, он молод. А если он толстый? Бесформенный, как мешок с гнилыми грушами? Или страшный как смерть? Нет, оно, конечно, мы можем с ним просто посидеть, поболтать о том о сем. Я накормлю его блинами. Но ведь прав он был, когда написал: «Оно тебе надо?»
Тем не менее, что бы я ни думала, любопытство одержало верх. И я продолжила подготовку методичным наведением чистоты. Формальная пробежка с тряпкой, одергивание примятого покрывала, вынос лишних предметов за пределы комнаты. Кажется, все!
Впихнув напоследок на антресоль кое-какие коробки, в основном с летней обувью и со старыми DVD, я убрала стремянку на место. Еще раз осмотрела себя в зеркало – так, сарафан, прическа, верхняя пуговка. И, наконец, приступила к блинам.
Сварганив целую стопку, я взглянула на часы.
Не понимаю, сколько он может добираться! По ночной Москве, без пробок… ну, хорошо, плюс еще двадцать – тридцать минут на посещение магазина. Но все равно он мог бы уже доехать раз сто. Как же я не догадалась взять у него телефон? Хотя он и сам бы мог позвонить: свой номер я оставляла. Не может же он вот так взять и не объявиться совсем! Он знает, что я его жду. И не просто жду, а готовлю ему ужин.
Ни звонка. Тишина.
Прошел еще час. Мои блины, хоть и накрытые, успели остыть. Ждать больше не имело смысла. Теперь я уже была уверена, что Альбинос не собирался ехать ко мне. Сказал «да», лишь бы я от него отцепилась. А сам вышел из офиса, поймал такси и преспокойненько поехал прямиком к себе домой. А может, он и писал мне из дому? А про работу сказал, чтобы я понимала, какой он уставший, раз засиживается до двух часов ночи.
Расстроенная дальше некуда, я на всякий случай вылезла в Интернет. Не питая, впрочем, особых надежд. Каково же было мое удивление, когда я обнаружила от Альбиноса послание, отправленное мне пятнадцать минут назад. В нем он писал:
«Сударыня, простите! Знаю, что Вы думаете обо мне. Но честно, я не посмел бы… Не теперь! Вышел из супермаркета где-то уже там, в Ваших краях, – и понял, что не захватил с собой бумажку с адресом. Согласен, едва ли меня можно назвать собранным малым, но со мной такое случается иногда. Особенно когда я вымотался.
Постскриптум. Я раскаиваюсь и сожалею, что так вышло. Как знал, что облажаюсь при первой же встрече. Серьезно, прости!»
Лучше бы он ничего не писал. Прочтя это откровенное вранье, я разревелась как школьница. Мне было не просто обидно. Мне стало по-настоящему страшно. Неужели я старею? Неужели, кроме Витьки, я уже никого неспособна привлечь?
Следующие два дня я доказывала всему миру, и прежде всего себе самой, что это не так. Я назначала встречу за встречей. Невзирая на возраст, социальное положение и гражданство своих оппонентов. Мой телефон не смолкал. Я не успевала отвечать на звонки еще не завоеванных и уже покоренных мною мужчин.
К концу второго дня я опомнилась. Что я делаю? Зачем мне все эти люди? Срочно приобрела новую сим-карту и оградила себя от нежелательных вызовов.
На работу я по-прежнему не ходила, каждый вечер справляясь у Оксанки, как настроение руководства. Подруга поведала много любопытного.
Во-первых, Миша пребывал в странной задумчивости. Ни с кем не разговаривал и никого не желал у себя принимать: ни сотрудников, ни клиентов.
Во-вторых, Вероника, нарвавшись как-то на пьяного Васю, сообщила, что член всевозможных ассоциаций – хам и невежда. Теперь она с нетерпением ожидала моего выздоровления (поскольку, исходя из общего настроя, сделала вывод, что я здорово переохладилась в нижневартовских льдах). Тем не менее перспектива снять фильм о человеке с большой буквы «Ч» ее до сих пор привлекала.
И, в-третьих, сама Оксанка получила от Дани то, что хотела: нежность и силу. У них наметилось что-то вроде долговременных отношений.
Тем проще оказалось стрясти с Даниила обычные купюры вместо фальшивых.
Произведя обмен, я поехала встречаться с Сорокиным. И мы проговорили о предстоящем ток-шоу более трех часов.
Шеф-редактор разложил все по полочкам. Начиная с того, чем он руководствовался при выборе ведущего, и заканчивая моим туалетом (здесь подвох крылся в том, что не все цвета одинаково выигрышно смотрятся на экране). Потом он сказал, что каждую свою реплику я должна продумать заранее. Импровизировать можно, но только в том случае, если ничего другого уже не останется. Кроме того, среди приглашенных не должно оказаться случайных людей. Поэтому не позднее, чем за два дня до начала съемок, мне надлежит оповестить его, кого я хочу привлечь со своей стороны. Всеми прочими гостями он уже занимался самостоятельно.
В качестве противоборствующей стороны предполагалась недавно взошедшая звезда – Соколовский со своим продюсером Лерой. Мне было решительно все равно. Пусть бы это даже были Бивис и Бадхед, лишь бы разразился скандал.
По нашим с Ваней задумкам, это шоу должно было перерасти в настоящую свалку. В столкновение интересов, в грызню. Чтобы Интернет потом еще месяц пестрел заголовками: «Арбатский музыкант избит известным продюсером», «Соколовский осрамился на всю страну», «Позор Соколовского». Ваня обещал из запоминающихся моментов сделать нарезку и дополнить информацию видеороликами. Так чтобы непременно звучало упоминание о Кощее и его легендарной группе.
Итак, решающий день приближался. Пора было вести своего протеже на преображение.
Кощей долго ломался и пританцовывал, прежде чем я убедила его, что гламурных барышень вид его сальных паклей может насторожить. Но в конце концов все-таки согласился. Тем более что ехать нам предстояло недолго. Всего каких-нибудь пару остановок на метро.
