Анастасия Эльберг - Правда или долг
Салах сложил руки на коленях и с улыбкой покачал головой.
— Тебе всегда нужна была идея, за которую ты мог бы бороться, — проговорил он. — Идея, за которую ты готов воевать до последней капли крови. Ты похож на отца. Когда-то у тебя была одна идея, теперь у тебя есть другая. Эта война нравится тебе потому, что она никогда не закончится. Ты сможешь обманывать себя вечно, думая, что кому-то помогаешь. В этом мире все иллюзорно. Жизнь. Смерть. Деньги. Власть. Любовь. Ненависть. Месть. Поэтому стоит жить не ради идеи, а ради чего-то, что можно получить сейчас. Что дает тебе идея? Ты не знаешь, за кого ты воюешь, с трудом представляешь, с кем. Ты воюешь за честь? За справедливость? За правду? Все это — выдумка людей, которые не нашли в себе сил радоваться тому, что они имеют сейчас.
Константин поднял пистолет и взвел курок.
— Я спрашиваю в последний раз, и не заставляй меня повторяться. Где бомба?
— Мой бедный мальчик. — Салах снова покачал головой. — Ты — один из тысячи других, которые свято верят в то, что их смерть кому-то что-то принесет. Но если тебе от этого станет немного легче, мы можем проверить, так ли это на самом деле.
… — Константин! Проснись ты, черт тебя побери!
Гилад сидел рядом с диваном на коленях и вглядывался в его лицо.
— Я не сплю, я просто задремал.
Константин поднял с ковра упавшую книгу и оглядел сумрачную гостиную.
— Во-первых, я даже не слышал, как ты вошел. Во-вторых, ты разговаривал во сне, и я решил тебя разбудить. Все в порядке?
— Мне просто приснился плохой сон. Который час?
— Половина шестого.
Константин сел, устало потер глаза и пригладил волосы ладонью.
— Надо же, я на самом деле уснул. И проспал целых три часа. Будь добр, принеси мне стакан воды.
— Лучше я сделаю тебе кофе. Заодно проверим, как работает твоя чудо-кофеварка.
На кухне Гилад открыл один из выдвижных ящиков стола и достал оттуда пакет с кофе. Константин закурил и, открыв окно, посмотрел на улицу.
— Ты говорил с Боазом? — спросил он.
— Да. Он будет минут через сорок. Поедем вместе. — Гилад включил кофеварку и присел на небольшой стул возле стола. — Я не был в этой квартире. Тут уютно. Наверное, Марике она нравилась. Она не хочет забрать ее назад?
— Эта квартира осталась за мной.
— Отсюда открывается отличный вид. Я знаю, ты любишь подобное. — Гилад посмотрел на Константина. — Где ты гулял до трех ночи?
Константин взял пепельницу со стола.
— У меня были дела, — ответил он. — Нужно было выяснить кое-что насчет паспортов.
— Если ты сотрешь со своей шеи помаду, то я сделаю вид, что поверил.
Он с досадой пару раз провел ладонью по шее — скорее, для вида, чем для того, чтобы выполнить просьбу.
— Ты можешь сказать, что был у Марики, — сказал Гилад.
— Я не хочу говорить о Марике. Такой ответ тебя устраивает?
— Конечно. А почему ты не хочешь об этом говорить?
— Если он тебя устраивает, почему ты продолжаешь задавать вопросы?
Гилад поставил на стол две чашки с кофе и сел.
— Просто ты сказал это с таким видом, будто вы поссорились или что-то вроде… это ведь не из-за того, что ты уезжаешь?
— Сейчас разговоры о Марике будут не к месту.
— Хорошо, — закивал Гилад.
Константин сделал глоток кофе и потушил сигарету в пепельнице.
— Ты когда-нибудь видел смерть, Гилад?
Он поднял брови.
— Смерть? Конечно, люди умирают…
— Нет, я не об этом. Ты видел, как умирал кто-то, кого ты убил собственными руками?
— Где бы я мог это видеть? В отличие от тебя, я в армии носил табельное оружие только для вида. И, когда уже начал работать здесь, видел террористов разве что за решеткой да во время допросов, и в эти моменты нас разделяло стекло.
— Я подумал о том, каково это — всю жизнь работать в оперативном отделе. И регулярно видеть смерть. Сначала что-то внутри тебя противится тому, что ты делаешь. Но со временем что-то меняется. Может, умирает, может, рождается, может, прячется куда-то глубоко-глубоко. Ты уже не пропускаешь все это через себя, не думаешь об этом бессонными ночами. Ты смотришь на смерть как бы со стороны. Будто это не ты убил этого человека, а кто-то другой. А ты проходил мимо и теперь наблюдаешь за происходящим.
Гилад тоже достал сигареты.
— Я могу поинтересоваться, почему ты это говоришь? — спросил он.
— Иногда мне кажется, что я ушел из оперативного отдела не потому, что так за меня решил кто-то другой. Я ушел оттуда потому, что меня испугала эта мысль. Мысль о том, что я буду убивать кого-то, не задумываясь над тем, что я делаю. Вроде того, как я сейчас классифицирую отчеты — бегло просматриваю и раскладываю по папкам. Я не люблю бумажную работу, всегда делаю ее через силу. Основная работа у меня другая. И эту работу я люблю. Я готов ночевать на работе, прогнозируя результаты операций и анализируя неудачи. Мне нравится осознавать, что я на что-то влияю. В оперативном отделе все было иначе. Ты знал, что у тебя всегда есть работа, одна и та же работа, только в разных условиях. Но что бы ты ни делал, ты будешь делать это не потому, что это тебе нравится, а потому, что это твоя работа. Тебе не страшно думать о том, что для кого-то убивать людей — это что-то привычное?
— Да, но ведь… в большинстве случаев эти люди заслужили подобную участь.
— Предположим, что какое-то время эта работа тебе что-то дает. Но что будет потом? Ты будешь воспринимать ее так же, как и прежде? Будешь чувствовать себя борцом за справедливость? Ерунда. Человек устроен так, что рано или поздно он привыкает ко всему и превращает все, что его окружает, в обычную жизнь. Врачи на работе почти каждый день видят смерть, и в какой-то момент у них вырабатывается здоровый цинизм. Чем этот конкретный случай отличается от остальных? Разве что тем, что ты не сможешь оставить свою работу просто так. Скорее, оставят тебя. На дне какой-нибудь реки со странным названием в далекой стране. С камнем на шее и связанными руками.
Гилад затянулся и выпустил дым через ноздри.
— Не думаю, что я смог бы убить человека, — сказал он. — Подложить бомбу, подсыпать яд — может быть. Но именно убить, когда он находится рядом со мной… — Он улыбнулся. — Недаром я так любил делать за тебя бумажную работу. Мне нравится быть офисной крысой. И я бы не согласился работать в оперативном отделе, даже если бы мне приставили пистолет к виску.
— Из тебя бы вышел отличный консультант руководителя группы. Они, как и их помощники, обычно занимаются офисной работой, и участвуют в операциях лично только в исключительных случаях.
