Ли Райкер - Полюбить ковбоя
Он перевернулся, увлекая за собой Эрин туда, где смятые простыни уже охладил предрассветный ветерок.
– Заняться любовью со своей женой.
– Денни.
Открыв глаза, он на лету поймал ее руку, потянувшуюся снова погладить его живот, а может быть, и пониже, и задержал в потоке лунного света.
– Мне все равно, носишь ты мое кольцо или оставила его дома в ящике, оно всего лишь символ, доставляющий радость людям в городе или в суде округа Биверхед. То, что между нами, не требует подтверждения печатью о браке, тем более документами о разводе, и, черт возьми, конечно же, не нуждается в каком-то блестящем колечке.
От того, каким серьезным тоном это было сказано, у Эрин застучал пульс, но она постаралась отшутиться:
– Между нами вполне определенное пространство.
Повернувшись к Эрин, Денни немного приподнялся над ней и ощутил ее теплую руку. Он тихо охнул.
– Да, еще и это тоже, – добавила она.
Он запечатлел поцелуй сперва на ее губах, затем еще один на влажном изгибе шеи, потом лизнул пятнышко груди и пробормотал что-то о том, какая она соленая и как он соскучился по ее коже, как утопит ее в поцелуях. Она даже не пыталась уклониться, а предоставила своему сердцу колотиться так, словно это она сама оказалась посреди арены на каком-то огромном быке и пытается сотворить чудо, сделать невозможное, удержаться на этот раз.
Снаружи мимо их фургона брела какая-то пара, очевидно, направляясь к своему месту в ковбойском лагере – объездчик быков или непревзойденный укротитель мустангов с какой-нибудь кудрявой киской на одну ночь? Послышался тихий интимный смех, еще сильнее раздразнивший чувства Эрин, возбужденные ночным ветерком из окна. Где-то вдалеке залаяла собака.
– Лает на луну, – шепнул Денни ей на ухо, – я понял, что испытывает этот пес, и гораздо быстрее, чем ожидал.
– И я тоже, – призналась Эрин.
Он уткнулся лицом ей в шею, а его руки, скользнув вдоль ее тела, замерли на бедрах.
– У нас все хорошо, Эрин.
– Так всегда было.
– Я хочу сказать, и сегодня ночью тоже. Когда мы сегодня начали заниматься любовью, я не думал, что меня хватит. Все было как в тот первый раз, когда мы прискакали к землянке, начали и не могли остановиться. Помнишь?
– Да. – Женщина никогда не забывает ни первый раз, ни своего первого мужчину. Ей хотелось бы иметь возможность вернуться туда, не вставая с этой кровати, забыть про все их ошибки, сделать так, чтобы на этот раз они поступили правильно, и все у них пошло хорошо. – Я помню.
– Тогда не будь такой грустной. – Он отодвинулся от ее плеча и, приподнявшись на локте, заглянул ей в глаза. – Я не сделал тебе больно? Ведь в этот раз…
– Нет. – Он делал ей больно каждой ночью на протяжении этих восьми лет.
– Правда, что нет никого другого?
– Я же сказала, что нет.
– Я не нападаю на тебя, я только… ну, я хочу сказать, если ты сейчас жалеешь…
– Не жалею. – Она пригладила ему волосы. – Я не жалею ни о тех временах в землянке, ни о первой неделе после свадьбы в Лас-Вегасе.
– Помнишь мои очки там? – улыбнулся ей Денни.
– На первый раунд, – со смехом ответила Эрин, – ты вытащил злобного быка, который любил брыкаться.
– А после этого еще дважды сваливался. Знаешь почему?
– Я отвлекала тебя? – Ей следовало оставаться дома, посидеть одной.
– Я не мог сосредоточиться, все думал о тебе и не мог дождаться, когда разделаюсь с этими быками и снова буду в том мотеле, в той постели. – Он помолчал. – Я знаю, это был совсем не медовый месяц, но все-таки было не так уж плохо. Как по-твоему?
Эрин почувствовала, как его бедра прижались к ней, и улыбнулась при мысли о том, как была несправедлива.
– Я выиграла пятьдесят долларов в игральном автомате.
– Я выиграл больше, – помрачнев, заметил Денни, и его руки скользнули вниз по ее ребрам, слегка задев холмики груди, и снова остановились на бедрах, которые, как всегда, когда Денни был рядом, казалось, имели свое собственное мнение. – Ты не спишь, нет? – спросил он с полной серьезностью, и Эрин не могла не улыбнуться тону, которым был задан этот вопрос.
– Нет, когда ты со мной после такого удачного выступления.
– Вчера днем?
Ей следовало догадаться, что он снова вернется к своей скачке на быке, очкам и деньгам, которые выиграл. Она ревновала, но не по той причине, которая могла прийти в голову Денни; она ревновала, как сумасшедшая, потому что родео – спорт, который он любил больше всего на свете, – представлял угрозу для его жизни.
– Нет, не вчера. – Она теснее прижалась к нему и заметила, как он ухмыльнулся. – Ах, так ты понимаешь, о чем я говорю.
– Так точно, миссис Синклер.
– Ладно, – сказала она, когда он нагнул голову, тихо рассмеявшись, – ради старой дружбы.
– Не обманывай себя.
Денни нашел ее губы, и в ответ на поцелуй ее грудь затрепетала, и теплая, мягкая боль разлилась внизу живота. Эрин была готова принять его; призывая его, она чуть вскрикнула, признавая собственное поражение и нежелание сопротивляться, обняла его, провела руками по его голой спине и почувствовала выпуклые мускулы под горячей гладкой кожей.
– Ты, возможно, прав.
Она приподнялась к нему, и Денни не сдержал стон. Целуя Эрин, он перенес вес на одну руку, а другую положил на ее грудь. Упругий сосок уперся ему в ладонь, Эрин покраснела, а он снова засмеялся.
– Милая… – хрипло прошептал Денни, чувствуя, как она раскрывается навстречу ему.
– Твердый мужчина попадается…
– Еще бы!
– …редко! – задыхаясь, договорила Эрин.
Денни снова слился с ней воедино, и воцарилась ночная тишина, нарушаемая только скрипом койки в фургоне и их прерывистым дыханием. Эрин полностью отдалась ему, хотя ни на мгновение не забывала про завтра или про тот недалекий день, когда она вернется в Парадиз-Вэлли, вернется одна. Но ее это больше не пугало, Господи, совсем не пугало.
Это воскресное утро Мег встретила глупой улыбкой. Лежа в одной из широких кроватей двухкомнатного номера мотеля, она услышала, как за дверью в соседнюю комнату на полную мощность включили душ, и мужчина во всю силу легких, но страшно фальшивя, запел «Далекий дом». Да, Люк Хастингс никогда не был комплексантом.
Накануне вечером, оставив Эрин и Денни на ярмарке, он отвез ее и Тимми в мотель, а сам вернулся в «Прицепную карету» пропустить на ночь еще стаканчик. Пока она укладывала Тимми спать, у нее не было времени интересоваться количеством выпитого Люком или молодой девушкой, с которой он, быть может, встречался. Она не задумывалась о том, ревновала она или нет, ей даже в голову не приходило назвать это ревностью.
Потом Люк вернулся, тихонько постучал в дверь между комнатами и жестом пригласил ее к себе; он привез ей севен-ап в ведерке со льдом, а себе кока-колу.
