Виктория Холт - Изумруды к свадьбе
– Да, это было большим потрясением, – откликнулась Габриэль. – К счастью, Жак в это время находился неподалеку от места происшествия и быстро прислал людей с носилками.
Но я решила продолжить свои расследования.
– Как вы думаете, у графа здесь есть враги?
– О, это был несчастный случай, уверяю вас, – быстро сказала она.
– Пожалуй, – сочла нужным согласиться я. – И к счастью, граф пострадал не очень сильно.
– Я ему так благодарна. – В ее глазах стояли слезы. И мне хотелось бы знать, были ли это слезы благодарности или чего-то иного, более сокровенного.
Через несколько дней, гуляя по средней террасе с ее декоративными клумбами и партерами, отделенными друг от друга живыми изгородями из самшита, я увидела графа, сидящего на каменной скамье перед маленьким прудом с лилиями и золотыми рыбками.
В этом замкнутом со всех сторон пространстве сада сильно припекало солнце, и в первый момент мне показалось, что он спит. Несколько секунд я стояла и смотрела на него, а когда собралась тихо уйти, то услышала его голос:
– Мадемуазель Лоусон!
– Надеюсь, я не побеспокоила вас.
– О, это самое приятное из всех беспокойств. Идите сюда и посидите со мной немного.
Я подошла к скамейке и села рядом с ним.
– Я еще не поблагодарил вас за быстроту и находчивость, проявленные в тот день в лесу.
– Не думаю, что сделала нечто, достойное похвалы. Любой на моем месте поступил бы так же. Вам уже лучше?
– Намного. Правда, растяжение мышц немного беспокоит. Но мне сказали, что это через неделю пройдет. А пока вот ковыляю с палкой.
Я посмотрела на его руку с кольцом-печаткой на мизинце, опиравшуюся на трость с набалдашником из слоновой кости. Он не носил обручального кольца, как принято у мужчин во Франции. Интересно, это было просто пренебрежение традицией или имело какой-то смысл?
Он посмотрел на меня и сказал:
– Вы выглядите... такой умиротворенной и довольной, мадемуазель Лоусон.
Я была поражена. Неужели я позволила себе так обнаружить свои чувства?
– Вся эта окружающая обстановка, – поспешно залепетала я. – Теплое солнце... цветы, фонтан... так прекрасны. Разве можно чувствовать себя по-иному здесь? А что это там за скульптурная группа посередине пруда?
– Персей, спасающий Андромеду. Очень неплохая вещь. Вы должны посмотреть на нее поближе. Она сделана около двухсот лет назад скульптором, которого мой предок привез в замок. Она должна вам очень понравиться.
– Почему же очень?
– Я считаю вас Персеем женского рода, спасающим искусство от дракона гниения, старения, вандализма и так далее.
– Какая поэтичная фантазия! Вы удивляете меня.
– Я вовсе не такой уж обыватель, как вы думаете. А после того, как вы преподадите мне еще несколько уроков в галерее, я и вовсе стану эрудитом, вот увидите.
– Уверена, что вы не горите желанием приобретать знания, от которых вам нет никакой пользы.
– Но я всегда считал, что любые знания полезны.
– Если всего нельзя постичь, то стоит ли забивать голову тем, что не имеет практической пользы, – это будет лишь пустой тратой времени... в ущерб многому другому.
Он пожал плечами и улыбнулся. А я продолжала:
– Как же все-таки выяснить, кто стрелял в лесу?
– Вы считаете, это нужно?
– Конечно. А что, если это опять повторится?
– Ну что ж, возможно, тогда исход будет менее удачен... или более. В зависимости от того, как на это посмотреть.
– Я нахожу ваше отношение к происшествию очень странным. Как будто вам все равно, кто пытался убить вас!
– Но моя милая мадемуазель Лоусон, уже проведено не одно расследование, а установить, кому принадлежала пуля, не так-то просто, как вам кажется. Ружье имеется почти в каждом доме. В окрестных лесах водится много зайцев. Они так хороши, тушенные в горшочке!
– В таком случае, если кто-то действительно стрелял зайцев, то почему бы не прийти и не сказать об этом?
– Что вместо зайца убили мою лошадь?
– Хорошо, предположим, что кто-то стрелял, и пуля, попав в дерево, срикошетила и убила вашу лошадь. Знал ли тот человек с ружьем, что вы в лесу?
– Положим, что он... или она... об этом и не подозревали.
– Так, значит, вы склонны считать случившееся несчастным случаем?
– А почему бы и нет, поскольку это очень разумная версия.
– Это очень удобная версия, но я не думаю, что вы из тех, кто согласится с ней.
– Возможно, когда вы узнаете меня лучше, то измените свое мнение. – Граф улыбнулся. – Здесь так приятно. Если у вас нет других планов, может быть, останетесь со мной и мы немного поболтаем. Потом я отведу вас к пруду и вы полюбуетесь скульптурой. Это действительно маленький шедевр. У Персея на редкость решительное выражение лица. Он буквально преисполнен решимости одолеть чудовище. А теперь... давайте поговорим о картинах. Как идут дела? Вы просто чудо. Скоро вы закончите работу и наши полотна будут выглядеть так, будто только что вышли из-под кисти художника. Это просто невероятно, мадемуазель Лоусон.
Мы поговорили о картинах, а потом пошли смотреть скульптурную группу. Затем вместе отправились в замок.
Мы медленно шли по террасе. Когда приблизились к замку, я заметила в окне классной комнаты какое-то движение. Любопытно, кто следил за нами – Нуну или Женевьева?
Интерес к происшествию с графом внезапно угас – виноградникам грозила опасность. Виноградная лоза приближалась к пику своего летнего роста, когда появились признаки филлоксеры. Новость быстро распространилась и в городке, и в замке.
Я отправилась к мадам Бастид, чтобы узнать подробности. Пока мы пили кофе, она рассказала мне, какой вред может принести филлоксера. Если ее не остановить, весь урожай погибнет.
Жан-Пьер с отцом работали чуть ли не всю ночь. Виноградники надо было опрыскать мышьяковистокислым натрием, имея при этом в виду, что слишком большая доза раствора может нанести лозе вред, а слишком малая не даст нужного эффекта.
– Такова жизнь, – философски заключила мадам Бастид, пожимая плечами, и принялась еще раз рассказывать мне о том, когда виноградная тля уничтожила лозу во всей стране. – Прошли годы прежде, чем наши виноградари смогли вернуть себе былое благополучие, – вздохнула она. – И каждый год несет свои заботы – то филлоксера, то листовертка, то хрущ. Ах, Даллас, и кто только становится виноградарем?
– Но зато, когда урожай собран без потерь, какая это, должно быть, радость!
– Вы правы. – Глаза мадам Бастид засияли. – Видели бы вы нас тогда! Мы буквально сходили с ума от радости.
– Но если бы над вами не висела какая-либо напасть, вы бы не испытывали тогда такой радости.
