KnigaRead.com/

Анна Богданова - Самый бешеный роман

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Анна Богданова, "Самый бешеный роман" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

«Ну, в кино, конечно, можно, – подумала я тогда, – там все равно темно и не видно ничего, в театр – уже с натяжкой, а уж про остальные общественные заведения и мечтать нечего».

– А высшее образование у него есть? – с жаром, даже с каким-то азартом спросила мама. Впрочем, такой нескрываемый интерес мамаши к образованию будущего зятя можно было легко объяснить – ей хватило последнего моего мужа Толика, недоучки и бездельника, который с трудом окончил вечернюю школу.

– Есть, есть, есть! – поторопилась уверить маму Эльвира Ананьевна. – Он в политехническом институте учился!

Вскоре я уехала, а вдова с тех пор, как только завидит маму, настойчиво требует привезти меня обратно, будто я чемодан какой. Вообще не понимаю, на что рассчитывает эта женщина – что я перееду жить в деревню и буду вести домашнее хозяйство? Или Шурик намерен поселиться в моей уютной однокомнатной квартирке в центре города и торговать тухлой рыбой на рынке?

Ко всему прочему, однажды вдову потянуло на откровенный разговор, и она поведала маме, что сын ее влюблен в девицу, которая проживает в той же деревне, что у нее муж и ребенок, и что роман этот продолжается вот уж года два, и она боится, как бы чего не вышло и как бы муж той самой зазнобы не переломал ее Шурику кости.

Я с любопытством раскрыла пакет – подарок жениха: два красных яблока (ненавижу красные яблоки!), от которых пахло опилками и травой, и три апельсина, один из которых был с бочком. И почему у них всегда все с душком, с гнильцой, с бочками? Я сразу же поняла, что так называемый жених тут ни при чем, – этот кулек, без сомнения, передала его заботливая матушка.

* * *

Несмотря на ошпаренные коленки, баня мне здорово помогла. Так что к понедельнику я была совершенно здоровым человеком и решила выдвинуть свои требования:

1. Дать мне ключи от гаража, мастерской и чердака, чтобы разыскать там свои вещи (ходить мне было совершенно не в чем).

2. Протопить второй этаж и дать мне возможность наконец работать.

Требования, как мне показалось, были самыми что ни на есть непритязательными, однако мама с Николаем Ивановичем так не думали.

– Ты соображаешь, что говоришь?! – в негодовании воскликнула она. – Как это мы протопим второй этаж? Естественным образом, что ли? И какие тебе ключи от чердака – ты еще не совсем здорова! Что тебе там нужно?

– По поводу второго этажа все, что ты сейчас сказала, – бесстыдная ложь. Его можно запросто обогреть мощнейшими батареями, которых у вас в наличии целых две штуки. Или ты обманывала меня осенью, когда зазывала сюда?! А что касается чердака, то извини, но мне нужна одежда! Ты говорила, тут полно моего барахла. Или ты тоже врала?

– Ну-ка, что в твоей сумке? Я никак не могу понять, зачем тебе одежда, если ты привезла с собой эту кишку. – И мама, вытащив из-под кровати мою поклажу, наконец удовлетворила свое любопытство, разразившись после этого такими нелитературными выражениями, которые я не могу привести в тексте по этическим соображениям.

В то время как из мамы сыпались нецензурные словечки – выразительные, меткие, красочные и незаменимые для этой ситуации, – Николай Иванович бросал на меня не менее выразительные, испепеляющие взгляды.

После того как мамина нецензурная лексика была исчерпана, а может, не лексика, а силы все это мне говорить, я спокойным, металлическим и непоколебимым голосом объяснила, что не могу жить в одной комнате с ними и с двадцатью котами, потому как у меня аллергия на шерсть животных, потому что по приезде я уже три раза упала, едва не наступив на очередную кошку, а самое главное, потому, что мне надо работать.

– Мрак! И с каким апломбом! – не выдержал отчим, а я, взглянув на него, начала хохотать. К ужасу своему, я никак не могла остановиться, хотя понимала, что это только усугубит мое и без того критическое положение.

Смех порой является странной особенностью организма, вполне возможно, что защитной. Я знаю много случаев в подтверждение этого. Вот, к примеру, одна из подруг Мисс Бесконечности – Катерина Сергеевна, что работала завхозом в школе-интернате, рассказывала, как хоронила родную сестру. Это целая история.

Все четыре сестры Екатерины Сергеевны жили в деревне. А дело было летом, еще в те времена, когда существовали совхозы, колхозы, коровники и птицефермы. Всех сестер отправили, по обыкновению, на летний сезон на дальнее пастбище (кажется, называлось это тогда «выгул коров» или что-то в этом роде). Из соображений гигиены женщины брились наголо, оставляя лишь челку. Никто никогда об этом не догадывался, потому что они носили платки – вполне приличный вид: из-под платков выглядывали челки. А тут похороны – умерла любимая сестра. Екатерина Сергеевна приехала из Москвы – она скорбит, сердце ее наполнено печалью… Наконец наступает тот самый момент, когда родственники стоят у гроба и прощаются с умершей. Самая старшая плачет сильнее остальных, плач этот постепенно переходит в рев, потом в страшные стенания – все тело сотрясается, и вдруг в эту минуту с ее головы слетает платок, и Екатерина Сергеевна начинает неудержимо смеяться, поначалу пытаясь выдать свой неистовый смех за рыдания, но из этого у нее ничего не получается – она хохочет уже открыто, во всю глотку над гробом родной любимой сестры, а поделать с собой ничего не может. Сестру опустили в сырую землю, а она все заливается, уж землей присыпали, а она успокоиться никак не может. Вот кощунство-то!

Так и я теперь – согнулась в три погибели, кажется, сейчас лопну от смеха и разлечусь на мелкие кусочки, а остановиться не могу.

Мама удивленно глядит на меня – я, схватившись за живот, кивнула в сторону Николая Ивановича. Казалось, понять, что это меня так разобрало в такой неподходящий момент, было довольно сложно, вряд ли кто-то бы понял. Но мама, взглянув на мужа, каким-то непостижимым образом (это, наверное, все же заговорило наше с ней кровное родство) уловила причину моего откровенного и неприличного хохота.

Николай Иванович стоял перед нами – сутулый, с взъерошенными седыми волосами, с длинными, еще рыжеватыми торчащими бровями, в махровом халате двадцатилетней давности в сине-желтую полоску с выдранными котами нитками, висящими, словно тонкие макароны, и в разных тапках (один зеленый, другой красный – ведь он дальтоник) на босу ногу. Взгляд отчима был полон гнева, причем глаза его смотрели в разные стороны – левый на меня, а правый – на супругу. Как это ему удается – никогда не понимала.

– Совсем распустилися! – только и мог сказать он.

– Сумасшедший дом на выезде! Ой, не могу! – тоже сквозь смех, всхлипывая, пропищала мама. – Неси батареи на второй этаж! Ой, не могу!

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*