Полина Грекова - Референт
«Значит, все-таки я мужик что надо, если уж эта гордячка записки такие пишет. Ну что ж, все идет по-моему плану», — размышлял Осокин, наливая себе водки.
Приехав к обеду на работу, Олег первым делом зашел в кабинет Анны. Широким театральным жестом взял ее руку, поцеловал. Опускаясь на стул, подмигнул:
— Неплохо, да? Может, продолжим сегодня вечером.
— Только не сегодня. Я еще от этой ночи никак в себя не приду. С таким мужчиной, как ты, каждую ночь трудновато.
Осокин удовлетворенно хмыкнул:
— Ну давай отходи. Тогда завтра?
— Завтра суббота. Мне к Наташке надо ехать. Ты, кстати, не выяснил, где эта дача находится?
— Увы! — развел руками Олег. — Пока не получается. Но я обещаю, что сделаю все, чтобы тебе помочь. Тем более теперь ты мне не чужая.
Лариска заглянула в кабинет Галины. Увидев, что та одна, зашла внутрь. Плотно прикрыла за собой дверь.
— Я не поняла, почему Анька до сих пор здесь? Ты что, ничего не рассказала?
Галина кивнула на стул:
— Садись. Поговорить надо.
Когда она закончила рассказ, Лариска еще какое-то время молча сидела на стуле, потрясенная услышанным. Так ничего и не сказав, вскочила и выбежала в коридор.
Ворвавшись в кабинет Анны, Лариска кинулась к ней на шею и разрыдалась:
— Прости меня, Ань! Тварь я! Тварь последняя…
Глава 26
Лариска попыталась разлить остатки водки из бутылки поровну. Но себе все равно налила больше.
— Вот дурацкая привычка, — проворчала она. Галина взяла свою стопку:
— Ну, за мужиков!
— Чего? — изумилась Лариска.
— За то, что все они — сволочи! И чтобы они все сквозь землю попроваливались!
— Ну так тоже нельзя! Пусть сколько-то для развода останется. Как мы без них девок-то рожать будем?
Она выпила, поставила стопку. Взяв со стола пустую бутылку, опустила ее на пол, где уже стояла другая, точно такая же. С укором взглянула на Анну:
— Кто говорил — двух бутылок хватит? Плохо ты, Анна, знаешь резервы своего организма.
— Я хорошо знаю! — замотала головой Анна. — Все! Мои резервы исчерпаны.
— У твоего организма есть еще скрытые резервы. И их необходимо выявить! Галь, достань еще одну.
Галина, сидевшая возле холодильника, не вставая с табуретки, открыла его. Достала еще одну бутылку «Гжелки».
Раздался телефонный звонок.
Анна вскочила и подбежала к телефону. Звонил Осокин. Он интересовался, как проходит восстановление после вчерашней ночи. Советовал отдыхать как следует: завтра, когда Анна вернется от дочери, он снова заедет.
— Что-то у тебя голос какой-то странный. Ты что, спала уже? — поинтересовался под конец разговора.
— Да-да, спала. Отдыхала, как и договорились.
Едва Анна опустила трубку на рычаг, Галина не выдержала, выругалась. Лариска одобрительно кивала.
Когда Анна вернулась на кухню, водка снова была разлита по стопкам.
— Вы что, с ума сошли? — устало возмутилась она.
— Да, Ларис, надо б притормозить, — поддержала ее Галина.
Лариска взглянула сначала на одну, потом на другую. Поинтересовалась:
— Вы что, алкоголички?
— Почему? — не поняла Галина.
— Это алкоголик должен себя сдерживать, потому что он — алкоголик. А нормальный человек может пить столько, сколько может. Потому что он — не алкоголик!
— Тогда я — алкоголик, — улыбнулась Анна.
— И я.
— Ну ладно, я тогда тоже алкоголик, — разочарованно проговорила Лариска, демонстративно отставляя стопку. Поместила на освободившееся пространство небольшой тетрадный листочек, до этого лежавший в тарелке с хлебом. Расправила. Принялась изучать.
Галина взглянула на листочек — на нем шариковой ручкой была начертана схема местности. Обратилась к Анне:
— Завтра с утра кто первый проснется — сразу друг с другом созваниваемся.
— Подождите-подождите! — возмутилась Анна. — Вы у меня ночевать не останетесь?
Галина мотнула головой:
— Исключено! Представь, если проспим?
— Что, кстати, после сегодняшнего вечера вполне вероятно, — вставила Лариска.
— И что тогда? Одно дело — дома проспим: эти приедут — тебя разбудят. Ты мой номерок наберешь, что-нибудь ляпнешь, я позвоню Лариске. А если здесь, у тебя? Весь план — коту под хвост!
— Я тогда точно не успею! Мне ведь еще домой за куклой надо будет заехать, — оторвалась от листочка Лариска.
Галина кивнула:
— Так что еще полчасика — и по домам.
Лариска сложила листок вчетверо, протянула Галине:
— Возьми себе. Я и так все запомнила.
— А мне-то зачем?
— На всякий случай. Вдруг они тебя засекут? Ты их спокойно обгонишь: мол, с чего это вы взяли, что я за вами еду? Мне совсем в другую сторону. А потом по этой схеме доберешься.
— А этот твой завтра за нами не увяжется?
— Пусть попробует! Ноги ему уже пообломали. Так я их вообще повыдергиваю. Да и с чего ему за нами увязываться?
— Может, заподозрил что? Схему-то ты с его слов рисовала.
— Я ж не прямо в лоб: мол, диктуй — рисую. Так, намеками. Да и куда ему, хромоногому, увязываться? До туалета еле ковыляет.
Анна слушала этот разговор, то поднимая вилкой с тарелки кусочек колбасы, то опуская его обратно.
Если все получится так, как они задумали, завтра она не просто увидит свою Наташку. Завтра Наташка снова будет с ней! И тогда уж Анна никому ее не отдаст. Спрячет! Нет, уедет отсюда, увезет дочь как можно дальше из этого ужасного города. И там спрячет! Уедет в какую-нибудь самую глухую деревню, чтобы уж точно никто не нашел, не отнял у нее дочь.
А Павлу напишет письмо, попытается все объяснить. После того, что она сделала, глупо даже думать о том, что они могут быть вместе. Но хотя бы объяснить! Рассказать о том, что она не по своей воле участвовала во всем этом: ее втянули, заставили.
И завтра же нужно будет позвонить и предупредить об опасности, которая ему грозит. Сразу после того, как все закончится. Если, конечно, все пройдет успешно.
Лариска тронула Анну за плечо:
— Эй! Вернись, мы тут! Колись, о чем задумалась. Если о мужиках вообще или конкретно о какой-нибудь из этих особей — от имени нашего тройственного союза выражаю тебе общественное порицание! Ты что, забыла, что все они — сволочи? Что мы объявили им войну — забыла?
— Нехорошо, Анна, — с тяжким вздохом произнесла Галина. — Не успели объединиться — уже раскол в наших рядах?
— Да вы что? Как вы могли обо мне такое подумать? Я — о мужчинах?
Лариска погрозила ей пальцем:
— Смотри у меня.
— Шутки шутками, а с ними ведь и в самом деле нельзя по-человечески. — Галина плотно сжала губы, сомкнула пальцы в кулак. — Они же нас за людей не считают. Почему мы должны с ними по-другому?
