Татьяна Веденская - Траектория птицы счастья
– А что, и вам приносили?
– Ага. Я уж отдала. Говорят, это пишет муниципалитет.
– О чем? – не поняла я.
– Говорят, что все. Дом идет под снос.
– Что? – растерялась я. – Не может быть!
– Интересно, это еще почему? – осклабилась черноволосая. – Считаешь, не могут внести дореволюционный дом. Говорят, здесь теперь будет строиться крутой офисный центр. Это же Курская! Сечешь?
– Ага, – рассеянно кивнула я и принялась немедленно приходить в состояние острейшей паники. Интересно, и где я должна рожать? Может, все еще обойдется, пыталась успокоить себя я. Однако все оказалось еще хуже, чем я думала. Оказалось, что дом действительно сносили, и очень быстро. А поскольку жилых квартир в нем было раз, два и обчелся, то их расселили быстро. Хозяева мигом подобрались и подписали все нужные для сноса бумаги. Все они уже много лет ждали этого чудесного разрешения своих жилищных проблем. Каждый из них получил от щедрого инвестора отдельную панельную жилплощадь на тихой окраине. И моя хозяйка уведомила меня о разрыве контракта. Мне предписывалось отбыть восвояси меньше чем через месяц. Выметаться на улицу, хотя мне скоро пора уходить в декрет. Н-да, такого я никак не могла ожидать. Тупик был непреодолим. За комнату в этом помоечнике мы платили копейки. Именно это позволяло мне хоть как-то выживать на мою зарплату. Теперь выжить казалось почти невозможно.
Глава пятая, полная мыслей оходе вещей
Проблема только тогда становится проблемой, когда мы сами даем ей такое право. А что, ведь правда же, можно ко всему относиться по-разному. Событие остается нейтральным, пока мы не придаем ему какую-то окраску. Подумаешь, сносят дом. Не бомбят же, а сносят, чтобы построить новый – красивый и без ванны на кухне. Для многих, очень многих это прекрасная новость, и притом долгожданная. Кто-то, может, ходил в церковь и молился о том, чтобы Бог ниспослал управе денег на постройку офисного комплекса. Для других происходящее – простой рабочий процесс. Для представителей строительной фирмы, для заказчиков, застройщиков и прочей братии, изъявившей желание превратить древнюю рухлядь в деловой центр. Их отношение к нашему сносу – нейтральное. Мало ли чего сносят. Им интересно только, как дорого это встанет папаше Дорсету. И чтобы не были нарушены сроки строительства, потому что им еще отдавать кредитные деньги в банк. Потом, опять же, частные инвесторы, которые оплачивают сей банкет живыми деньгами, в надежде отбиться и навариться. Они испытывают смешанные чувства беспокойства за вложенные в котлован деньги и жажду наживы. Их наш снос вообще не волнует. Они будут нервничать, пока серая бетонная коробка нового дома не вырастет из земли, демонстрируя потраченные деньги в натуре. А еще есть чиновники, нервозные потливые мужчины в средней паршивости костюмах. Они сидят в государственном ведомстве или министерстве и отчаянно завидуют инвесторам и строителям – ведь те могут свободно и без проблем носить Картье и надевать костюмы стоимостью в годовую зарплату секретаря муниципалитета. У чиновников тоже есть эти костюмы, они сиротливо висят в шкафах, высовывая нос только на семейные праздники. Чиновник извечно стоит под ударом, ибо доход его – левый. И Картье, показанные не тем людям и не в том месте могут привести его за решетку. Так вот, для них, для чиновников снос нашей хибарки – это большая статья дохода, крупный и тоже долгожданный откат. Они волнуются только из-за того, чтобы их с ним (с откатом) не продинамили. Столько людей и всего одно-единственное событие. Скоро снесут старый, облупившийся и изъеденный временем дом, в котором гниют деревянные перекрытия, гудят трубы и живут гастарбайтеры.
Для меня эта новость была громом среди ясного неба. Первой реакцией была паническая атака, схватившая меня за горло и перекрывшая нам с малышом кислород. Вторая реакция пошла, когда я разговаривала с хозяйкой. Ей не были интересны мои проблемы. Она, собственно, ничего про меня не знала. Даже того, что у меня скоро будет ребенок. А когда узнала, то развела руками и сказала, что была бы рада помочь, да вот беда, не знает, чем.
– Что же делать, что же делать, что же делать? – я сидела на стуле, поджав ноги, и качалась вперед-назад, обхватив себя руками. Что можно сделать с тем, с чем ничего не поделаешь? Я поняла, что лучшее, что я могу сделать для себя и ребенка – это успокоиться и попытаться принять эту ситуацию как-то иначе. Не так, как будто все происходящее – прекрасно организованный мой личный персональный конец света. Я схватилась за тетрадку и, чтобы отвлечься, стала писать совсем о другом.
…«Иногда я думаю, как странно все это! Нас с тобой разделяет всего лишь тонкая преграда из моей кожи, подкожного жира, матки и плаценты. При моей худощавости это в общей сложности сантиметров пять, не больше. Представляешь, всего пять сантиметров! Но я с этой стороны меня, а ты с той. И почему-то считается, что я уже живу, а ты – еще не родился. Как такое возможно? Ты же стучишься с той стороны. Мне даже кажется, что это какая-то специальная детская азбука Морзе. Я прекрасно ее понимаю. То ты просишь есть. То тебе не нравится, как я лежу или сижу. Или ты просто радуешься, что проснулся и стучишься, чтобы со мной поздороваться. И что, почему же ты не живешь? Для меня ты уже самый лучший друг, вот так-то. Кстати, как тебе моя новая фотография? Кажется, еще немного выросла грудь. Или это самовнушение? И еще одна маленькая просьба. Если ты там видишь какой-нибудь выход из создавшегося положения, подскажи, пожалуйста. А то придется мне рожать тебя прямо на улице»…
И потекли дни, полные мыслей о том, что дни мелькают за окном все быстрее и быстрее. А решения все нет и нет. И страх своей цепкой клешней уже почти схватил меня за горло. Я поговорила со всеми своими знакомыми, я поговорила с коллегами по работе. Я плакала, а меня утешали. Многие предлагали разные варианты, звали перекантоваться на дачах или советовали агентства по аренде, где можно было попробовать снять что-то другое. Но дело в том, что из-за беременности, из-за необходимости хорошо питаться и ухаживать за собой, я тратила практически все, что зарабатывала. Денег на оплату агента и, тем более, адекватной рыночной стоимости комнаты у меня не было. Кроме того, кто ж захочет сдать комнату бабе на сносях, с перспективой через пару месяцев заполучить детские вопли, пеленки по всей ванне и замороченную молодую мамашу? Дураков нет.
И вот, наконец, за неделю до назначенной даты переезда я поняла, что больше не имею сил, чтобы бояться. Да, именно так. Мне и самой это было странно. Я проснулась в своей теплой кровати, погладила живот, получила оттуда пинок по ладошке, и улыбнулась.
