Татьяна Веденская - Счастья тебе, дорогуша!
– Ой, да, у тебя же паспорт на украинском, – вспомнила я.
– Ну, практически, – почему-то замялся он. – А что же мне надеть?
– Смокинг? – ехидно поинтересовалась я.
– Не знаю даже, – протянул он. – Ненавижу костюмы.
– Что же делать?
– Ну, если только ради тебя, – решился он.
– Естественно, – кивнула я и улыбнулась. Все складывается, надо же, как все удачно складывается! Конечно, я пока с трудом представляю, что я буду делать в Киеве. И как на это все посмотрит моя мама, да и не только она. Однако все один к одному, и даже этот Павел какой своевременный. Три штуки баксов – не кислая такса за ускорение того, что должно быть сделано в любом случае. Впрочем, что могут значить деньги в человеческой жизни?! Могут и очень многое. Например, помочь развестись, пожениться помочь. А могут и не значить совершенно ничего. Потому что это не более чем резаная крашеная бумага в белом конверте, а счастье мое, лохматое, красивое, тридцативосьмилетнее, такое долгожданное, сидит в квартире и ждет меня, чтобы купить мне платье. Разве можно в это поверить? И неужели же это все происходит со мной?
Как ни странно, а иногда время способно сжиматься и разжиматься так, чтобы вам было удобно и вы могли все на свете успеть. Казалось бы, всего один день, а я и отпросилась с работы, пообещав клятвенно завтра после церемонии, которая была назначена на двенадцать часов, приехать на работу вместе с новым мужем.
– Ты даже не представляешь, как нам интересно, как выглядит тот, кого ты любила всю жизнь, – возбужденно выговаривала мне Раиса Львовна, из чего я могла заключить, что моя история активно обсасывается в курилке всем нашим коллективом, а в авангарде, естественно, Зинуля. Впрочем, почему бы и нет. Их с Вероникой я тоже позвала в загс, чем окончательно внесла смуту в завтрашние рабочие ряды. Также мы успели смотаться в большой торговый центр, где приобрели шикарный сливочный костюм для меня и черный классический смокинг для Яшки. Все это стоило каких-то страшных денег, но Яшкина карточка тихо проехалась в ложбинке кассового аппарата, и нам выдали покупки.
– Подожди, это же страшно дорого, – вытаращилась я.
– Ничего, я думаю, это того стоит. Кстати, а в этом загсе можно будет хоть фотографа нанять? Чтобы я хоть детям потом показал, что и я в молодости, бывало, ходил в смокинге. Потому что я сильно сомневаюсь, что ты меня в нем будешь видеть часто.
– А между прочим, зря. Тебе очень идет, – пожурила его я. А он взял меня за руку и сказал:
– Я тут видел одно место по дороге. Правда, это такой большой торговый центр, что я забыл, по какой именно тут улице мы шли. Помнишь? По вот этой? Ах да, вот то место. Ну-ка, пойдем.
– Куда? – растерялась я. – В ювелирный?
– Ну, какая же свадьба без колец? – делано удивился он и приобрел два изумительных обручальных кольца, из белого золота, с несколькими бриллиантами по кругу. Я только стояла с открытым ртом и не знала, что сказать.
– Я чего-то о тебе не знаю? Ты, случайно, не родственник Абрамовича? Слышал такое слово – Челси?
– Так, закрой-ка свой ротик, а то ворона влетит. Ну что, мы готовы к бракосочетанию. Ты не передумала?
– Ты даже не представляешь, насколько я уверена во всем, – совершенно искренне сказала ему я. Конечно же, ночью мы почти не спали, потому что не для того создана ночь, чтобы двум влюбленным до безумия людям просто дрыхнуть. Тем более что мирно спать рядом в кровати мы еще успеем, много будет таких возможностей. И жизнь примет рутинный оборот, и мы привыкнем и перестанем бросаться друг на друга при первой же возможности, и будем тихо сидеть и мазать тосты джемом. Надеюсь только, что не буду, как Кузя, орать, если посажу куда-то пятно. Впрочем, она и сама, кажется, уже раскаивалась в том, что сделала. Утром мы встретились с ней у дверей загса, и первым делом она сообщила мне, что ее «старый пень» звонил ей, и они проговорили всю ночь и решили, что попробуют еще разок. С женой ее «старый пень», оказывается, жить не хотел уже совсем. Теперь Кузя стояла около меня задумчивая, погруженная в себя. Она не реагировала ни на какие внешние раздражители, да что там – она даже костюма моего сливочного не заметила. Просто летаргический сон. Впрочем, говорить мне и не хотелось, а когда приехали Зинка с Вероникой и принялись любезничать с взволнованным Яшей, подмигивая мне и показывая большие пальцы, мне и вовсе захотелось помолчать. Можно подумать, я и сама не знаю, что он лучше всех на свете! Да я вообще всегда это знала, с первого взгляда. А был он ой как давно. Сколько же мне было-то тогда? Тринадцать лет. Так что я ждала уже достаточно. Где этот Павел? Забрал у нас кольца, забрал кучу каких-то документов, преимущественно Яшкиных, так как у меня, кроме паспорта-то, ничего и не было, а теперь бегает невесть где. За какими-то дверями.
– Долго еще? – в очередной раз схватила я его за рукав, когда он пробегал куда-то мимо нас. Денежки он у меня уже забрал, так что я немного нервничала. Хотя когда этот белый конверт перекочевал из моих рук в его, я вдруг почувствовала огромное облегчение. Что-то вроде квит про кво. Все долги оплачены, все счета закрыты. Гейм, как говорится, овер[10].
– Уже заходим. Вы же музыку и съемку заказали. Ждем фотографа.
– А, ладно, – согласилась я. Чего торопиться? Куда я опоздаю, если я уже в самом что ни на есть лучшем месте.
– Так, вы вот тут постройтесь и ждите. Как музыка запоет, сразу открывайте двери. Свидетели за вами. Камера будет слева, туда и улыбайтесь, – сухо, по-военному скомандовал он. Яша, чуть раскрасневшийся (тоже, что ли, волнуется?), взял меня за руку. Ситуация до смешного напоминала мне мой развод, только настроение у меня было, честно говоря, совсем другое. Все то же самое, только знак поменялся. С минуса на плюс. А я ведь честно думала тогда, стоя в коридоре тушинского загса, что кончена моя жизнь. И что без Кеши я не смогу жить, буду только существовать. Тут раздалась наконец-таки музыка, и мы вошли.
Что тут можно сказать – большего волнения, чем когда я произносила все положенные слова, я не испытывала никогда в жизни. Может быть, только раз, на той старой, теплой, залитой солнечным светом крыше, когда мы с Яшей и связали наши жизни навсегда. Да, пожалуй, именно в тот день. И сегодня. А больше никогда.
– Согласны ли вы, Маргарита Николаевна, взять в законные мужья Якова, м-м-м, Ивлева? – спросила, почему-то запнувшись, высокая сухая женщина в деловом костюме. Она была похожа на мою математичку из Бердянской средней школы. Так и норовит вызвать к доске.
– Да, согласна.
– А вы, Яков Ивлев, согласны ли взять в законные жены Маргариту Николаевну?
– Да, согласен, – серьезно и очень твердо сказал он и сжал мою ладонь. Потом мы обменялись нашими чудными кольцами, поцеловались (чуть дольше, чем принято это делать в подобных местах), и наша сухопарая дама прервала нас громкой торжественной фразой:
![Елена Вихрева - Акелдама - кровавое поле битвы [СИ]](/uploads/posts/books/1764/1764.jpg)
