Заманчивое предложение (ЛП) - Уайлдер Джесса

Я приподнимаюсь, чтобы поцеловать его, и он отстраняется.

— И?

Он бросает на меня взгляд, который говорит, что он с радостью будет ждать весь день.

— И для меня будет честью выйти за тебя замуж. Снова.

Он захватывает мой рот в таком нежном поцелуе, что у меня перехватывает дыхание. Его руки обводят мое тело, не спеша поклоняться каждому сантиметру. Снова срабатывает будильник, но я слишком потеряна для его прикосновений, чтобы беспокоиться.

Сорок пять минут спустя я все еще в его объятиях. Я в коконе, который не хочется покидать, но я знаю, что если не встану сейчас, то сегодня не смогу покинуть эту кровать.

Я целомудренно целую его грудь и поднимаюсь. — Мне нужно вставать. Я уже опаздываю.

— Ладно, — хмыкает он, переворачиваясь на спину. — Я все откладывал встречу с Матиасом.

Он крутит мой браслет на запястье. — Увидимся позже.

Я провожу пальцем по гладкому металлу, который приносил мне комфорт, и вожусь с ним бесчисленное количество раз. — Это действительно маячок?

Я должна была бы испытывать отвращение — да что там, ужас, — но все, что я чувствую, — это восторг. — Конечно, да. Знаешь, ты, по сути, ходячий красный флаг.

Он ухмыляется. — Тебе это во мне нравится.

К черту.

— Очень нравится.

Я отправила девочкам сообщение в групповом чате, что опаздываю, и у меня было достаточно времени, чтобы принять душ и привести себя в подобие формы. Я выбрала светло-зеленый сарафан длиной чуть ниже колен и закрутила волосы в заколку, слишком измотанная, чтобы сделать что-то еще.

Групповой чат тут же взорвался дюжиной непристойных комментариев о том, что мы с Деймоном исчезли с лица земли на последние несколько дней.

Солнце согревает меня, пока я иду к кафе, где встречаюсь с девушками. В груди разливается легкость, почти головокружительное счастье овладевает всеми моими чувствами. Кажется, что все в мире идеально.

Иногда в городе трудно заметить красоту, но птицы щебечут, а листья приобретают ржаво-красный цвет, намекая на грядущую осень. Скоро наступит погода свитеров, тыквенного латте и сапог Ugg. Мне не терпится увидеть лицо Деймона, когда я достану свой плед с кошачьими мордочками.

Через тротуар от меня живет женщина. Она не может быть старше нескольких лет. Одежда сидит на ней идеально, швы аккуратные и поджатые, что выделяет ее в этом районе как бельмо на глазу. И судя по тому, как она смотрит на свой телефон, а потом вверх и вниз по улице, она явно вышла из своей зоны комфорта.

— Вы знаете, куда идете?

Я одариваю ее самой дружелюбной улыбкой, зная, что люди здесь не доверяют незнакомцам, и надеясь, что то, что я другая женщина, поможет снять эту тревогу.

Она улыбается, но улыбка натянута, изогнута слишком высоко вправо, как будто в ней что-то не так. Как будто она хочет быть в три раза больше, но сдерживается.

— Да, простите, кажется, я вышла из автобуса не на той остановке.

Я еще раз окидываю взглядом ее наряд, замечая сумочку Hermès, и напряжение нарастает в моем позвоночнике. Это не та женщина, которая ездит на автобусе.

— О, это полный отстой. Какой маршрут ты выбрала? Д1 или В2? — спрашиваю я, прекрасно зная, что ни того, ни другого не существует — в Бостоне не используют букв для обозначения маршрутов.

Между ее бровей появляется тонкая линия. — Определенно Д1. Разве это не так?

Беспокойство оседает на моих плечах, и я делаю неуверенный шаг назад. Незнакомка улавливает это движение и качает головой.

— Не стоит этого делать. Ты никуда не пойдешь, Мисти.

Из-за угла раздается визг шин, к обочине подъезжает фургон, его большая боковая дверь открывается, чтобы показать мужчину, которого я никогда раньше не видела, держащего пистолет прямо у моего лица.

Все эпизоды, связанные с выживанием, учили меня не садиться в машину. Что ничего хорошего во втором месте не бывает, поэтому я делаю то, что кажется мне безумием, и бегу.

Я успеваю сделать всего три шага, как крепкая рука обхватывает мой живот, и от силы удара у меня перехватывает дыхание. Я пытаюсь набрать воздух в легкие, как вдруг мне затыкают рот тканью.

Мир становится черным.

Мое тело раскачивается, словно на волне, и от этого движения рот наполняется слюной, когда я пытаюсь удержать свой и без того скрученный желудок. Сквозь ослепляющую головную боль пробивается визг тормозов. Мир вокруг меня медленно проясняется, но все происходящее не имеет никакого смысла. Последнее, что я помню, — это как я шла на встречу с девушками.

Нет… последнее, что я помню, — это слишком широкая улыбка и глубокие черные волосы. Черт.

Страх пронзает меня, и я изо всех сил стараюсь дышать ровно. Меньше всего мне сейчас нужно, чтобы они поняли, что я не сплю.

Я протискиваюсь сквозь боль в голове и пытаюсь сориентироваться. Я лежу на чем-то твердом, но оно не холодное, как металл. Скорее, это металл, покрытый какой-то колючей тканью. Слезы застилают глаза, и я понимаю, что нахожусь в задней части фургона.

— Проснись, — говорит глубокий голос и сопровождает это ударом по грудине.

Воздух вырывается из моих легких, и я задыхаюсь, пытаясь вдохнуть, и кашляю, пока кислота не заполняет мой рот.

— Ты очнулась. Хорошо, — говорит мужчина, ногой переворачивая меня на спину. Сзади нет окон, поэтому свет проникает только через лобовое стекло, придавая всему приглушенный серый оттенок.

— Пошел ты.

Я выплевываю желчь, скопившуюся у меня во рту, в его сторону, получая еще один пинок.

Он ждет, пока я приду в себя, чтобы заговорить снова. — Ты меня помнишь?

Я осматриваю его лицо, ища узнавание в каждой детали, и осознание этого поражает меня сильнее, чем любой пинок. Энтони Риччи смотрит на меня с ненавистью в глазах, словно я отвратительная букашка, которую ему не терпится раздавить.

— Ты не думала, что он мне скажет? Томас был моим любимым кузеном, в конце концов. Конечно, он рассказал мне все о своей бывшей шлюхе, которая ходила вокруг да около, как гребаная дразнилка.

Энтони улыбается, и это самая садистская улыбка, которую я когда-либо видела. От него исходит гордость, от которой у меня сводит живот.

— Он преподал тебе урок, не так ли? Он рассказал тебе о том, что бывает с маленькими неважными шлюшками, которые постоянно дразнятся. Скажи мне, как ты оказалась с Деймоном? Хм? Ты раздвинула для него эти красивые ножки? Ты отдалась ему, как гребаная шлюха?

Я открываю рот, чтобы назвать его мудаком, сказать, чтобы он отвалил, а его кузен заслужил все, что получил, но ничего не выходит.

— Нечего сказать? Страх сделает это с тобой. Ужасно, не правда ли? Когда ты беспомощна?

Я сжимаю браслет — единственное, что меня поддерживает. Они еще не заметили, что я пропала, так что все, что мне остается, — это оставаться в живых. Деймон придет. Он обещал.

Нежные пальчики хватают меня за запястье и пытаются притянуть к себе. Я крепко прижимаю его к груди, прижимая к себе другой рукой.

Потерявшаяся девушка с улицы улыбается мне сладкой, болезненной улыбкой. Вся надежда на то, что она позвонит в полицию, улетучивается с осознанием того, что она меня подставила.

Ее ногти впиваются в мое запястье, и теплая жидкость стекает по кулаку, но я не отпускаю руку, зная, что это мой последний спасательный круг.

Прохладный металл упирается мне в лоб, привлекая мое внимание, и мои глаза фокусируются на черной рукоятке пистолета, толстый палец обхватывает курок. — Дай ей свою гребаную руку.

Мой подбородок дрожит, когда я ослабляю хватку и позволяю ей потянуть мою руку к себе. Она тут же пытается снять с меня браслет. Я хрюкаю, когда металлический гребень упирается в мои кости.

Пальцы женщины сменяются мужскими, и я шиплю от боли, когда он пытается сорвать его.

— Он надевается, но не снимается, мудак.