( Не) верный муж (СИ) - Рымарь Диана

Меня накрывает окончательно, разум отключается.

Кулак сам собой летит в лицо врача.

Бац…

И Матвей Сергеевич уже на полу.

Я спешу к каталке, хватаюсь за нее, спрашиваю у медбрата с хищным оскалом:

— Тоже хочешь по роже?

Он смотрит на меня испуганно, сразу отходит в сторону.

Не теряю времени, беру Марию на руки.

Если здесь не хотят ничего проверять, я отвезу ее в другую клинику. Не позволю никаких чисток без стопроцентной уверенности, что это необходимо.

В этот момент Матвей Сергеевич приходит в себя, даже пытается встать, орет во все горло:

— Охрана!

Но я его уже не слушаю, несу Марию к лифту, а Арам спешит следом.

Однако, когда мы выходим из лифта на первом этаже, к нам и вправду спешат два охранника, они на ходу достают шокеры.

— Вы не можете покинуть здание, — шипит один из них. — Иначе мы будем вынуждены применить силу.

А я и сделать ничего не могу, ведь у меня на руках жена.

В этот момент нас закрывает телохранитель. Он мгновенно реагирует, достает из кобуры пистолет. Оружие травматическое, но охранникам это неизвестно. Они тут же отходят назад, позволяют нам пройти.

Через минуту мы уже в машине, за рулем Арам, а я с Марией на заднем сиденье.

Я трясу ее за плечо, трогаю лицо, а она никак не приходит в себя. Что с ней? От бессилия мне хочется громко орать.

— Вези в городскую больницу! — командую Араму.

— Может, лучше в перинатальный центр? — советует телохранитель. — У меня там наблюдается жена, хорошие врачи.

— Гони туда, — киваю.

Глава 43. Биение сердца

Айк

Я стою рядом с Марией, смотрю ей в глаза, пока врач готовится сделать УЗИ.

Жена лежит на кушетке, оголенная до пояса, сжимает мою ладонь ледяными пальцами.

Моя девочка уже в сознании, в перинатальном центре ее быстро привели в чувство. Но она так отчаянно боится того, что покажет УЗИ, что в лице ни кровинки.

И я боюсь.

До дрожи.

До остановки сердца.

Но отец с детства учил никогда не показывать страха. Даже в такой момент креплюсь, ободряюще улыбаюсь Марии. Делаю вид, что все в порядке, хоть это и близко не так.

Наконец врач подносит к животу Марии аппарат, водит им по коже.

Хмурится…

А потом охает:

— Кто же вам сказал, что беременность замершая? Слышите?

В этот момент из динамика аппарата раздается какое-то уханье.

Я его узнаю. Уже слышал, когда Мария водила меня на УЗИ, пока носила Лиану под сердцем.

— Это сердце бьется? — спрашивает жена надтреснутым голосом.

При этом почти до боли сжимает мою руку.

— Бьется, хорошее сердцебиение, сильное, — отвечает врач.

Шумно выдыхаю.

Бьется сердце. Малыша, мое, Марии. Три сердца в унисон.

— Беременность прогрессирующая, — тем временем продолжает врач. — Беспокоиться не о чем.

После этих слов Мария стонет:

— Айк… Он живой!

В ее глазах мгновенно появляются слезы.

У меня у самого глаза слезятся, будто в них насыпали песка. Но не поддаюсь эмоциям, мужик я, в конце концов, или нет? Мужикам рыдать по статусу не положено.

— Я знал, — глажу жену по голове. — Я чувствовал.

Вру.

Ни хрена я не чувствовал.

С тех пор как получил от Марии сообщение, я в панике был, почти слепой. Пока ехали в перинатальный центр, чуть не чокнулся. С каким видом я вносил жену в больницу — вообще отдельная история. Чуть не половину врачей возле нее собрал. Ей моментально выделили палату, стали осматривать. Предположили, что она находилась под действием снотворного, взяли анализы, чтобы определить препарат.

Пока жену приводили в сознание, меня колотило как в ознобе. Я себя не помнил от волнения, не удивлюсь, если вечером найду в черной шевелюре седые волосы.

Но Марии я, естественно, никакой паники не показал, вел себя сдержанно, уверял, что все будет хорошо. И плевать, чего мне это стоило.

Ни одному мужику не пожелаю пережить то, что пережил сегодня я.

— Мне все нравится. Никаких отклонений не вижу, — выносит вердикт врач.

Когда это слышу, меня накрывает такое сильное облегчение, что еле остаюсь на ногах.

Айк

После всех осмотров Марии разрешили вернуться в палату. Наконец наступили минуты блаженного покоя.

— Ешь, ешь, — я подбадриваю Марию.

Она уже слопала обед, и теперь наслаждается черешней, за которой я, естественно, съездил. Очень хотелось хоть чем-то ее порадовать, хоть такой малостью.

Мария сидит в кровати, укрытая до пояса белым покрывалом, и засовывает в рот одну за другой темно-красные, почти черные ягоды.

Я сижу рядом, смотрю на жену безотрывно.

Любуюсь ямочками на щеках.

Ловлю ее взгляды, улыбки…

В эту минуту я будто не взрослый я. Мне словно снова семнадцать.

Мы будто бы не в больнице, а в классе, сидим за соседними партами. Она тогда нередко украдкой на меня поглядывала, и эти взгляды действовали на меня как разряд током. Прошибали грудь, отдавали вибрацией по всему телу. Она тогда не улыбалась мне, но улыбалась подругам, а я представлял, что мне. И млел, млел…

Прошло столько лет, у нас уже двое детей и третий на подходе, а мои чувства к ней те же. Невероятно сильные, ими пропитана каждая клетка моего тела. Меня без нее просто нет.

Говорят, нельзя любить человека одинаково сильно всю жизнь. Это так и есть, любовь идет волнами. Когда-то нахлынет, когда-то сойдет. Но если любишь по-настоящему, после отлива всегда будет прилив. Чувства никуда не денутся, сколько бы их ни ел быт, ссоры и прочая «прелесть», которая убивает слабые отношения.

В наших с Марией отношениях всегда наступает прилив.

Но сейчас меня не то что приливом накрыло, на меня обрушилось целое цунами чувств. Я в них тону и не хочу выплывать. Я в них растворяюсь.

Четко подмечаю момент, когда Мария начинает беспокоиться.

Ее аккуратные брови сходятся у переносицы, она спрашивает:

— Айк, а что если это Вера учудила? Если у нее вышло как-то подделать ДНК-тесты, может, и врача подговорила, чтобы мне устроили аборт?‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нет, Маш, — качаю головой. — Я думал об этом, но у Веры банально кишка тонка сотворить такое. Твой бывший врач сегодня совершил подсудное дело, как и узистка, что проводила тебе обследование утром. Они, считай, угробили свои карьеры, поставили под удар клинику. Здесь замешан кто-то еще. Кто-то крупный.

— Но кто? — охает она. — Кому мы помешали? Кому вообще мог помешать наш нерожденный ребенок?

Это вопрос без ответа, сколько бы я ни крутил варианты в голове, а картинка не складывается. Слишком мало данных. Но я их обязательно добуду.

— Ты ни о чем не волнуйся, Маш, — успокаиваю ее. — Отдыхай, набирайся сил. Остальное — не твоя забота. Ты замужем, а значит такие вопросы должна решать не ты, а я. И я решу.

Она шумно вздыхает, засовывает очередную черешню в рот.

В этот момент пиликает сообщением ее телефон.

Мария берет мобильный, резко бледнеет, показывает мне сообщение.

Незнакомый абонент пишет: «Ты дура! Любая нормальная женщина уходит от мужа, если он изменяет, делает аборт. Ты что, совсем себя не уважаешь? Зачем тебе щенок, зачатый подонком? У тебя уже есть два, этого достаточно. Неужели сложно разуть глаза и увидеть рядом с собой достойного? Дура! Значит, будет по-плохому».

Оп, а вот и автор утреннего шоу. Жаль не подписался, но пробить номер — не проблема.

Честно сказать, обалдеваю от прочитанного.

Такого я не ожидал…

Какая-то тварь нацелилась на мою Марию? Это кому там жить надоело?

Сообщение лишний раз напоминает, что ничего еще не кончено, более того — только началось. И я готов к драке как никогда.

— Айк, я понятия не имею, кто это, — охает Мария испуганно. — Мне страшно!

— Ничего не бойся, — мгновенно беру себя в руки. — Рядом с твоей дверью будут круглосуточно дежурить телохранители, я уже вызвал второго. Никто тебя и пальцем не тронет. Твое дело — выздоравливать, а этого мудозвона я найду, обещаю тебе.