Носорог (СИ) - Филимонова Лина
- Как тут у нас дела?
Смотрит, как мы все трое облизываем мороженое, и смеется.
- Это вам, - я вручаю ему “Бородино”.
- А знаете… не откажусь. Вкусно, кстати.
- А-а-а! - стонет Мышка.
Я забираю у нее недоеденное мороженое. Роняю. Пытаюсь ее обнять. И поцеловать. Но она кусает меня за губу. А потом лежит, откинувшись на подушку, с капельками пота на лбу, такая маленькая, замученная и несчастная, что я чувствую: сейчас разревусь от бессилия. Я ничем не могу ей помочь!
- Где мое мороженое? - раздается ее голосок.
- Я его уронил…
- Тогда сделай мне массаж!
Я массирую ей ступни каждый вечер, смазываю их детским кремом и упаковываю в хлопчатобумажные носочки - так Мышке лучше спится. И сейчас эта привычная домашняя процедура успокаивает нас обоих… Или только меня?
Меня выгнали! Не пустили на роды. Еще и нашатырку под нос сували… Да не собирался я в обморок падать! Просто, когда во время очередной схватки Мышка не застонала, а закричала, я схватился за штатив с капельницей. И чуть не уронил всю конструкцию. Идиот… А потом еще сшиб тумбочку. Сам не знаю, как это получилось.
Но я в порядке! Мне-то что. Это Мышка умирает от боли…
Но на меня рявкнули, меня вывели и попросили не путаться под ногами.
- У нас тут двойня! - сердито буркнула медсестра.
И я заткнулся. Я не хочу быть помехой. Я просто категорически против того, чтобы Мышка страдала!
Стою у двери родовой. Слышу ее стоны. По спине стекает холодный пот. Зубы свело судорогой. Руки нервно сжимают телефон - сам не знаю, зачем верчу его в руках. Он аж скрипит от моего давления…
Мышкин стон.
- Тужься!
Еще стон. Да что они там с ней делают?!
- Головка показалась.
Что?!
- А-а-а! - кричит Мышка.
И к ее голосу присоединяется еще один голосок. Тонкий, пронзительный, как мини-сирена…
Я дергаюсь в дверь.
- Мальчик, - говорит мне медсестра.
И выталкивает обратно. Но я успеваю его мельком увидеть. Маленький, красный, с распахнутым ртом и пуповиной. Боже… Это правда? У нас родился сын…
- А где девочка?
- На подходе.
Я снова снаружи. Снова слышу Мышкины стоны и по интонации понимаю, что она совсем ослабла. Моя девочка… Моя маленькая Мышка… Да когда уже это закончится?!
Как будто в ответ на мои мысли раздается второй писк. Тоже тонкий, но не такой пронзительный. Мягкий, как кошачье мяуканье. Дочка. Моя девочка…
Я врываюсь в палату. Бросаюсь к Соне. Обнимаю ее. Заглядываю в ее помутневшие от боли глаза.
- Как она? - спрашиваю врача.
- Я хорошо. Почему ты его спрашиваешь, а не меня?
Я целую ее мокрый лоб. Соленые губы. Мягкую ослабшую ладошку…
- Папаша, хотите подержать сына?
- Да!
Мне вручают сверток, из которого торчит красное сморщенное личико. И крошечная, но уверенная ручка, сжатая в крепкий мужской кулачок.
- Красивый, - выдыхаю я.
- Красивая… - одновременно со мной шепчет Мышка.
У нее на руках наша дочка. Я смотрю на нее. Почти такое же сморщенное личико, но более утонченное и изящное. Носик - такая миленькая крошечная пуговка…
- Они настоящие! - вырывается у Мышки.
- Ты их родила.
- А ты их сделал, - улыбается она.
- Это было приятно. А тебе было больно…
- Мне? Да вообще ерунда!
- Вот так оно и бывает, - замечает медсестра. - Они уже через минуту не помнят про боль. И говорят: я второго хочу. А у вас сразу двое… Счастливые!
Да. Мы очень счастливые. И жадные. Нам все нужно в двойном размере! И счастье, и любовь, и дети…
- Я хочу татуху. С именами детей. И с твоим именем.
- Чур мое на попе! - смеется Мышка.
- Я серьезно. Уже сказал Марусе.
- А она что?
- Она заявила, что пока ничего делать не будет. Подождет, пока у меня закончится лактация, я очнусь от окситоциновой комы и смогу нормально соображать.
- Маруся умница!
- Я хочу, чтобы ваши имена были на мне, - повторяю я.
- Ну раз хочешь, делай.
Мышка не спорит. Знает, что бесполезно. Если оставить меня наедине с моими бредовыми идеями, они отвалятся сами собой.
Она такая мудрая… Намного мудрее меня. Мышка и беременность перенесла спокойнее, и с детьми не нервничает без причины. Просто она точно знает, что означает каждый писк и каждый хнык.
А я… слишком много думаю. И волнуюсь. Потому что читаю специальную литературу, а там хватает страшилок. У меня же нет материнской интуиции. Зато у меня есть непробиваемая логика, носорожья сила и - суровая мужская нежность.
- Знаешь, - признаю я. - Это была глупая идея. Зачем мне татухи? Ваши имена и так выбиты на моем сердце…
Эпилог 2
Эпилог 2
Через пять лет
Соня
- Антоша! Алиночка! - раздаются голоса.
- Вы где? Отзовитесь!
Мы с Кешей валяемся в кровати. У нас тихий час. Был. У всех. Но дети уже проснулись, бабушки с дедушками тоже активизировались - все готовятся к сегодняшней вечеринке. Ничего особенного, просто соберутся друзья с детьми, пожарим шашлыки, выпьем пива, посидим.
Но это еще через два часа. А пока что боевой десант из четырех бодрых пенсионеров не может справиться с двумя пятилетними малышами. Те снова спрятались, затаились и сидят, тише воды, ниже травы. В ожидании, когда пенсионеров хватит инфаркт.
- Рявкни на них, - лениво говорю я Кеше.
- На бабушек?
- На детей!
Кеша выглядывает из окна и с высоты второго этажа орет:
- Эй, малышня! Покажитесь!
Тишина.
- Банда! Равняйсь! Смирно!
Секунда - и Алина с Антошей уже стоят на лужайке перед домом, оттряхиваясь от травинок и листиков. Опять сидели в своем тайном шалаше в кустах…
- Где вы были? - причитают бабушки и дедушки.
А Кеша поворачивается ко мне. Спрашивает:
- Выспалась?
- Ага.
- Ну тогда раздевайся. У нас есть полчаса.
Он уже без штанов. Его торчащий рог несется на меня, сметая все на своем пути. Я успеваю только снять футболку. Все остальное Носорог сам срывает с меня. И жадно целует мои губы, шею, плечи, как будто смертельно соскучился, как будто мы только что не дрыхли вместе…
Я тоже соскучилась!
- Хочу тебя! - шепчу ему на ухо.
- Получишь по полной программе, - рычит он.
И начинает активно сдерживать свое обещание…
- Бабуль, - раздается голосок Антоши. - Ты такая красивая.
- Что натворил? - сразу настораживается моя мама.
- Ничего! Просто у тебя такие глаза загадочные.
Вот мелкий засранец! Услышал, как Кеша мне это вчера говорил, и повторяет.
Ну а что-то натворил он по-любому. Без вариантов. Он у нас творец: как только проснется, сразу начинается творчество. Алина тоже девочка творческая, любит наводить красоту. То челку брату подстрижет под корень, то шторы в гостиной маркерами разукрасит…
Ну а в целом, наш Антоша рыцарь и кавалер, когда не хулиганит. Из бабушек и всех других представительниц прекрасного пола он вьет веревки своими благородными манерами и изысканными комплиментами.
А Алиночка вьет верёвки из папы. Суровый Носорог тает, когда она целует его щечку и произносит невинным голоском:
- Так получилось.
И он соглашается, что шторы с узорами маркером - это очень красиво. А брату очень идет новая прическа...
- Мам, мы пить хотим! - Алина протягивает мне пустой кувшин от домашнего лимонада.
Я наливаю еще.
Через пять минут снова:
- Мы все выпили!
Я добавляю еще лимонада в кувшин. Он, конечно, небольшой… Но что за жажда у детворы? Они уже литра два выпили!
И я снова отношу кувшин в детский домик, где сидит банда из Антона, Алины, Вани и Ариши.
- Что происходит? - спрашивает Юлька.
