Татьяна Алюшина - Просто о любви
— Мы развелись пять лет назад, когда Ваньке только-только два исполнилось. Я тогда менеджером в крупной фирме работал. Ну, знаешь, как там бывает: «Коллектив — одна семья», все обязаны скакать стрекозлами на различных мероприятиях. Девушки одна лучше другой, молоденькие, деловые, зубастые, карьеру делают, секс как спорт. Ну и закрутил я с одной, мне казалось, ничего серьезного, и это вроде даже само собой подразумевалось — все там, на этих фирмах, романы крутят. А Вера узнала и как отрезала — все, ты мне не муж, иди к своим девочкам длинноногим! Я пытался объяснить и извинялся, ведь ребенок маленький, зачем семью рушить. А она на развод подала. Я разозлился, завелся: не нужен тебе, простить не можешь, ну и подавись своим разводом! Барышня моя взялась меня утешать и все так грамотно делала, что я и не заметил, как на ней женился.
Он достал из пачки новую сигарету неловким нервным движением, закурил, сильно затянулся, посмотрел на Степана.
— Мы с ней все по съемным квартирам мыкались. Мы же с Верой у ее мамы тогда жили, это потом Ольга Львовна в бабушкину однокомнатную переехала, после нашего развода. У моих родителей однокомнатная, а Лена, вторая моя жена, она приезжая, не москвичка и младше меня на восемь лет. Я, когда женился, уже жалел. Все она чего-то требовала, пилила, наставляла, как карьеру делать, как деньги зарабатывать, что должен, чего не должен. Но ты знаешь, я ей даже благодарен! Вот не вру! Поменял я работу, чтобы не круглые сутки с ней видеться, и стал в дела от нее сбегать, на работе дольше всех задерживался, в любые командировки ездил и так усердствовал, что попер в гору и не заметил. Сейчас заместитель генерального с зарплатой солидной, с процентами от сделок и отличной перспективой. Когда должен был получить первые большие деньги, пошел и подал на развод. Не хотелось мне с Ленкой делиться. Честно признаюсь.
Она скандалила, плакала неделю, но уступила, развелись мы. Денег я ей дал каких-никаких, квартиру на год вперед оплатил. Вышел из дома и прямиком к Вере. А она меня выставила. С сыном, говорит, общайся в любое время и сколько хочешь, препятствовать не буду, ты отец, а обратно не пущу. Я сколько раз приходил, уговаривал, и Ольгу Львовну подключил к уговорам, а она гордая, нет, и все!
«Скорее глупая», — подумал Степан.
— Вот я решил, что у нее с тобой все всерьез. Разозлился, само собой, хотел с тобой по-мужски разобраться.
«Интересно, как бы ты это сделал, дорогой! — усмехнулся про себя Степан. — У тебя и сейчас кишка тонка, вон за разрешением ко мне пришел, а туда же, «разобраться по-мужски»!»
— А потом задумался, — продолжил исповедь муж-возвращенец. — Нет, думаю, что-то здесь не так! Столько времени они встречаются — и ни туда ни сюда! И понял, что Вера на меня так сильно обижается. А тут беда с ней случилась, и я решился: все, пусть как хочет сопротивляется, не отступлюсь! И сын у нас, и, кроме нее, мне никто не нужен!
— Правильно, — поддержал решение Степан. — Когда беда случается, всяческая глупость отпадает сама собой. Береги, Игорь, свою семью. А пацан у тебя замечательный и теща хорошая. Удачи.
— А ты ничего против не имеешь? — остановил вопросом Игорь встающего из-за стола Степана.
— Я не понял, — «включил» доктора, на сей раз, видимо, психолога, Больших, — тебе что, мое благословение нужно? Или ты за отпущением грехов ко мне обратился? Так это не ко мне! Нужна тебе твоя семья? Так и дерись за них зубами, когтями, а не проверяй, свободен ли путь! Ей сейчас не покаяния твои нужны и не жалобы, а твердое руководство! Да, трудно, да, больно — слезы вытер, по головке погладил и за руку на процедуры и к врачам отвел! А ты решил мне тут каяться! У меня самого грехов мужских не отмолить! Иди и делай то, что должен, если ты мужчина! А мне пора!
Он встал, кивнул Игорю, прощаясь, подошел к официанту, расплатился и, выйдя из кафе, направился обратно в больницу. Побеседовать с доктором, на чьей фамилии вся Россия держится.
Стаськин фордик стоял на своем месте под домом.
Решив не звонить в домофон, не предупреждать о своем приезде, Степан дождался, когда из подъезда кто-то выйдет, и, пренебрегая лифтом, помчался по лестнице, перемахивая через три ступеньки, на ходу улыбнувшись пришедшей в голову мысли, что приобретает новый навык, имеющий все шансы перерасти в привычку, — скачет вьюношей по лестницам к любимой женщине.
Он долго звонил, но никто не торопился открывать. Вспомнив о наличии ключей от ее квартиры в своем кармане, Степан открыл дверь и вошел.
— Стася! — позвал он с порога. Тишина в ответ.
Он разулся, снял куртку, обошел планомерно квартиру, не обнаружил хозяйки, только кружку с остывшими остатками чая у компьютера.
— Ладно, подождем! — радостно поделился планами с квартирной тишиной Больших.
Прилег на диван, включил телевизор и уснул спокойным, нетягостным сном.
Стаське захотелось пройтись.
Она частенько пускалась бродить, когда назревала потребность обдумать что-то или прилетала грусть-тоска.
Станислава преданно и верно любила Москву больше всех городов в мире. Особенно старую часть города, центр. Небольшие улочки со странными заворотами и неправильными углами пересечений, невысокие дома, неожиданные в каменном пространстве маленькие скверики, Бульварное кольцо. Все это настраивало ее на какой-то минорный лад, спокойный, умиротворяющий, помогая течь мыслям неспешно, самим выбирая направления размышлений.
Больших вчера дежурил, и, посмотрев новости по трем разным каналам, подробно освещающим масштабную аварию на подмосковной трассе, она поняла, где именно доктор Больших «весело» проводит свою рабочую смену.
А сегодня у него с утра посещение Веры в больнице.
И Стаська ждала с замиранием сердца его звонка после этого посещения. Что там, как? Все плохо и трудно? Тогда Степан по горло залезет в эти проблемы, и привет Стаське!
Она медленно шла, не зацепляясь сознанием, куда сворачивает и по каким улицам бродит, занятая важными размышлениями.
За эти почти два месяца с момента их встречи, перевернувшей жизни обоих, что-то неотвратимо изменилось в ней. Словно выкристаллизовались, обрели четкие очертания, осмыслялись те грани характера, которые проявлялись раньше только намеком, не имея повода заявить о себе громко.
Как по-разному, размышляла она, приходит к людям настоящее чувство. Кто-то может годами дружить, общаясь в одной компании, и не осознавать своих истинных чувств, внезапно проявляющихся при каких-то обстоятельствах, и оказывается, вот же он, тот самый человек! И ты его столько лет знал и не понимал, что это именно он. Или начинается все с влюбленности, долгих ухаживаний и постепенно превращается в любовь.
