Мария Воронова - Книжная девочка
– Может, ты и права. Но у нас им было бы веселее, Вова с Валерой их бы развлекали. И Ане спокойнее. Дети под присмотром – одной тревогой меньше.
Мила задумалась. Колька жил самостоятельно с семнадцати лет, и не под негласным надзором предков, а в чужой стране, полагаясь только на себя. Он даже злился, когда она посылала ему деньги. Мила, конечно, адски тревожилась, но и гордилась сыном.
– Давай пригласим, но пусть они сами решают.
– В любом случае никто нам не помешает взять их в выходные на дачу. Устроим пикничок.
«Пикничок? – ужаснулась Мила. – Провести уик-энд замороженной, как говядина из Аргентины? Суровая перспектива!»
Михаил уже вешал халат в шкаф. Ее муж невзрачный, тихий. Но родной и рядом. И живой.
– Миша, а ты не хочешь со мной развестись? – вдруг спросила она.
– Ты с ума сошла?
– Ты мною недоволен, мы ссоримся все время.
Он весело отмахнулся:
– Какое все время, ты что, солнышко? Да и вообще… Разве это важно, ссоримся мы или нет?
– Конечно, важно! Зачем тебе сварливая жена? Разойдемся. Такую тетеньку, как я, ты всегда сможешь себе найти.
Он засмеялся:
– Мне не нужна такая, как ты. Мне нужна ты.
– Но…
– Я люблю тебя, солнышко, ты моя жена, и все тут.
– Разве…
Мила хотела сказать «Разве в нашем возрасте еще можно любить?», но прикусила язык.
Он подошел и крепко обнял ее. Мила склонила голову к его плечу, почувствовала тепло и силу его рук. И словно лопнула защитная пленка, и понимание простых вещей затопило душу. В одну секунду все стало так ясно, что Мила удивилась, как она не знала этого раньше.
Милина мама говорила, что семья – это зона, свободная от справедливости. Ироничный тон показывал Миле, что это плохо. А теперь она вдруг сообразила, что это хорошо.
Любовь и забота важнее всего. Нужно просто делать, что необходимо, вот и все. При чем тут справедливость?
Возможно, это не любовь. Но они с Мишей будут держаться вместе, и он никогда не предаст ее. Казалось бы, не так много. Но это все, что нужно.
– Поехали. – Она нехотя высвободилась из его объятий. – У нас полно дел.
Сидя в машине, она улыбалась. Невозможно измениться в одночасье. Ее не посетило откровение или просветление. Неведомые горизонты не открылись, и после краткого мига душевного подъема она так же будет жалеть деньги и беситься из-за ненужных покупок. Но, по крайней мере, будет знать, что не права. А еще будет знать, что муж примет ее такой, какая есть.
Вдруг вспомнилось, как они смотрели по телевизору фильм, и в рекламном блоке присутствовало средство от целлюлита. Мила, конечно, не верила в эти штучки, но вдруг подумала, а не купить ли? И сказала об этом вслух. «Зачем тебе, солнышко? – удивился Миша. – У тебя же нет целлюлита!» И, глядя в его бесхитростную физиономию, Мила, у которой апельсиновых корок хватило бы на целую рощу цитрусовых, поняла: она действительно нравится ему. Ему приятно быть с ней, пусть она и далека от идеала женской красоты.
Потом она вспомнила, как он заботился о ней в тот единственный день, когда она позволила себе заболеть. Прошлой зимой температура за окном резко упала, а у Милы, наоборот, резко поднялась. Как всегда в таких случаях, она отдежурила в клинике, но, вернувшись домой, легла на диван, чувствуя себя позорным дезертиром. И Миша выхватил эстафету из ее слабеющих рук, погладил белье, приготовил ужин.
У больного человека иногда возникает острое желание съесть или выпить что-то особенное. Вот и Миле вдруг дико захотелось воды «Перье». Она сообщила об этом мужу не как о желании, а как о научном наблюдении, мол, придет же в больную голову блажь. А он сразу рванул в магазин. Как в рассказе О’Генри, обегал полгорода, нашел и принес.
Почему хорошее вспоминаешь, когда хорошо, а плохое – когда плохо? Почему не наоборот? Почему такие моменты не приходят в голову во время ссоры?
Для ее мужа самое главное – семья. Именно семья en masse[19]. Ее бесило его потакание Внукам, его раздражала ее прижимистость. Почему они не поговорили об этом откровенно? Ха-ха! Есть вещи, до которых нужно дойти самому.
А деньги… Они слишком долго были ее единственным другом, единственной опорой. Ни на что другое одинокая Мила рассчитывать в случае чего не могла. Но все изменилось, у нее уже два года большая семья, а она все живет, словно волк-одиночка.
– Я тебя, наверное, ужасно раздражаю иногда? – Она стиснула его коленку.
Он улыбнулся, не отрывая взгляда от дороги:
– Нет, солнышко.
– А ты меня иногда просто бесишь! – призналась Мила.
Пользуясь остановкой на светофоре, муж повернулся к ней и засмеялся:
– Это хорошо, солнышко. Главное, я тебе не безразличен.
Мила прыснула, совсем как в детстве. А в Мишиной улыбке вдруг проявился тот самый хулиганистый ребенок, о котором рассказывала Наталья Павловна. Оказывается, он никуда не делся.
* * *Отделка дальних комнат была закончена. Жене оставалось только удивляться, как это мастера, не советуясь и почти не разговаривая с ней, сделали все именно так, как она хотела. Но пока она не спешила переселяться из своей любимой комнаты с эркером. Наступила тяжелая часть ремонта: замена труб и электричества. Женя мужественно терпела и шум, и пыль. Она проводила время в институте, в библиотеке, навещала Наталью Павловну, но ночевать возвращалась домой.
Всего одни сутки, когда проходила заливка пола и замена сантехники, Женя провела у Натальи Павловны, и то чувствовала себя дезертиром. Едва дождавшись контрольного времени, она полетела в свою ненаглядную квартиру: ей не терпелось увидеть, как изменилось «гнездышко».
Новшества привели ее в такой восторг, что она чуть не расцеловала угрюмого прораба. Идеально ровный пол, сверкающая сантехника – о чем еще можно мечтать? Скорее бы приехал Костя и увидел все это великолепие!
– Что делать с кладовкой на кухне? – спросил прораб. – Там много личных бумаг…
– Они остались от прежних хозяев, выбросить рука не поднимается, – призналась Женя. – Пусть пока все остается как есть.
– Если хотите, можем зашить кладовку. Так иногда делают.
Жить с замурованными в стене документами! – ужаснулась Женя. Как в рассказе Эдгара По «Черный кот».
– А можно отремонтировать и консервы в ней хранить. Это ниша в наружной стене, в ней прохладно.
– Хорошо, – согласилась Женя и перенесла все бумаги обратно в комнату с эркером.
Вечером заехал Михаил Васильевич, привез несколько банок домашних консервов, которые Мила заготовила летом в невероятном количестве. К малиновому варенью Женя осталась равнодушной, а банка с огурцами и патиссонами вдруг обрела в ее глазах неожиданную привлекательность.
