Олег Рой - Я тебя никому не отдам
Пока измученный малыш спал, Таня смогла наконец дозвониться до Сергея, который почти бодрым голосом заверил ее, что все налаживается и через недельку он будет уже «транспортабелен». Ты даже не догадываешься, с улыбкой подумала она, насколько все налаживается, и вкратце сообщила:
– Сереженька, у меня новости. Хорошие. Тот человек, из-за которого у тебя были неприятности, он… Ну, словом, больше он тебе досаждать не будет. Проблема решена.
В трубке воцарилось столь глубокое молчание, что Таня даже испугалась, не разъединили ли их:
– Алло? Сережа? Ты здесь?
– Да, – с запинкой ответил он. – Здесь. Только не уверен, что правильно тебя понял.
– Правильно-правильно, – заверила его девушка. – Подробности расскажу при встрече. А сейчас просто можешь ни о чем не беспокоиться. Постарайся поскорее подняться на ноги, ладно? Потому что я пока не смогу к тебе в больницу приходить.
– Что-то все-таки случилось?
– Да нет, просто дела кое-какие. По работе. И тут нашли, – она засмеялась.
Надо было, конечно, сказать ему, что увидимся уже в Москве, но это еще успеется. А вот в Москву – точнее, в Подмосковье – позвонить надо именно сейчас. Предупредить. Хотя вряд ли тетя Люда может куда-то деться. Когда Таня начала на своей не самой обычной работе неплохо зарабатывать, тетя Люда как раз собиралась на пенсию. И Таня купила ей домик под Серпуховом. И придумывать ничего не пришлось: о мечтах поселиться «на старости лет» в деревне она слышала чуть не всю свою жизнь. Тетя Люда, поселившись в «имении», как она его называла, наладила хозяйство, обустроила сад и огород, завела кур и пару козочек и чувствовала себя совершенно счастливой. И голос в трубке, хоть ответила та и не сразу, небось на огороде возилась, был бодрее майского рассвета. А уж весть о предстоящем визите племянницы и вовсе вознесла ее на вершины блаженства.
– А у меня как раз вторая козочка доиться начала, молочка попьешь! С малинкой! Малина уже пошла, слышишь?
– Только тут такое дело, теть Люд, – замялась Таня. – Я не одна приеду. И еще с просьбой.
– Батюшки-светы! Неужто парня наконец завела? И знакомиться привезешь? – заохала тетка.
Таня невольно усмехнулась:
– Да как тебе сказать… Парня-то привезу, это ты правильно догадалась. Только это совсем не то. Ему пять лет всего.
– Ничего не понимаю! – Тетя Люда начала сердиться. – Толком говори, что ты скачешь.
– Теть Люд, у меня подруга, Оксана зовут, в больнице. В тяжелом состоянии, – изложила Таня заранее заготовленную версию. – А она мать-одиночка, вот попросила за сыном приглядеть. А у меня, сама знаешь, все время работа. Можно его тебе ненадолго подкинуть?
– Ой, да хоть и надолго, о чем речь! Клубника еще не отошла, малина началась, да столько ее, сколько сто лет уж не было, белый налив на подходе, огурцов полно, – принялась педантично перечислять тетя Люда, искренне полагавшая, что главное – накормить «дитятко», прочее само образуется, – вторая козочка доиться стала… ой, это я говорила. А у соседей корова дойная, молоко там, творог, сметанка, чего еще надо. Как звать-то пацана?
– Надир, – неохотно сообщила Таня, помнившая, что тетка не жалует ни кавказцев, ни азиатов.
– Хачик, что ли? – фыркнула тетка.
– Оксана – русская, отец мальчика араб. Учился в Москве, жениться обещал, но тянул да тянул, а после и вовсе уехал – и ни ответа, ни привета, – история в духе любимых теткой «мыльных сериалов» непременно должна была сработать.
– Бросил свою кровинушку и даже не помогает? – предсказуемо возмутилась тетя Люда. – Вот мерзавец! И что за мужики пошли… Ну да, может, оно и к лучшему. А то еще забрал бы подружку твою к себе, жила бы в чужой стране восьмой женой, как в том кино…
– Значит, договорились?
– Само собой, какой разговор! Передай своей Оксане, чтоб не тревожилась и выздоравливала.
Заглянув к Надиру, Таня услыхала знакомые уже звуки бесконечного виртуального боя. Мальчик опять полусидел в кровати, а на его лице мелькали блики от быстро сменявшихся на экране планшета боевых картинок.
– Я хочу к маме! – заявил он, едва заметив девушку.
Она с облегчением подумала, что он все-таки ничего не помнит или не осознает. Вслух же она осторожно проговорила, тщательно подбирая слова:
– Мама сейчас не может тебя забрать. Понимаешь? И она просила меня отвезти тебя в Москву. Ты помнишь Москву, Надир?
– Там холодно и снег. Он такой… белый, – задумчиво произнес мальчик после долгой паузы.
– Да, зимой там бывает снег и мороз, – подтвердила Таня. – Но сейчас лето, и снега там нет. Зеленые деревья, ягоды всякие и жарко, почти как здесь.
Надир, все так же не отрываясь от планшета, еще немного помолчал и вдруг заявил:
– Есть хочу.
Таня ужасно обрадовалась. Раз проголодался, значит, идет на поправку, и все будет в порядке. Она заказала по внутреннему телефону всякой еды в номер, а до того уговорила малыша переодеться. Это оказалось на удивление легко: высохший на коже пот и самого его раздражал. Пот смыли, майку, шорты и носки поменяли, обед съели – Надир даже за едой не отрывался от игрушки, – и незаметно подступил вечер.
Все необходимые процедуры в аэропорту прошли, как и предсказывал Учитель, без осложнений. Таня несколько раз повторила, что ребенок нездоров, и их пропустили быстро, без лишних проволочек, тем более что и багажа у них, в общем, не было. Лишь однажды ей на мгновение стало не по себе – когда сотрудница аэропорта, оформлявшая документы, сказала «ваш сын». К счастью, Надир, погруженный в игру, смолчал, ничего, вероятно, не заметив. Ибо Таня больше всего боялась вовсе не пограничных и таможенных проверок, а того, что мальчик вдруг начнет кричать, что она ему не мать, а чужая тетка… Но – обошлось. Да и вообще, Надир был еще довольно слаб, почти не капризничал и постоянно задремывал – и в такси, что везло их в аэропорт, и в зале ожидания, и в самолете. Просыпался, просил пить, тыкался в экран планшета, но почти сразу вновь засыпал. Только когда объявили посадку, открыл глаза, взглянул без особого интереса в иллюминатор, где, несмотря на позднюю, готовую превратиться в рассвет ночь, было почти светло от огней, и спросил:
– Это Москва?
– Да, – подтвердила Таня. – Это Москва.
И такси из аэропорта, и первый утренний экспресс до Серпухова он благополучно проспал. На Серпуховской привокзальной площади Таня снова взяла такси. Проснувшийся Надир брезгливо оглядел потрепанное сиденье старенькой иномарки, но капризничать не стал, только потребовал пить и вновь уткнулся в планшет. Автомобильные путешествия он переносил на удивление хорошо, и Таня, откуда-то помнившая, что детей в машине обычно укачивает и тошнит, порадовалась, решив, что это все потому, что Иорданец с семьей, должно быть, много ездил, так что Надир успел привыкнуть. А может, все дело было в особенностях именно этого детского организма. В конце концов, ее саму, когда она была маленькой, тоже не укачивало в машине.
