Эмилия Кинг - Чисто английские вечера
Молодые люди смущенно переглянулись и, не удержавшись, прыснули неудержимым смехом.
– Ты ей сказала? – заговорщицки зашептал Чарльз.
– Нет.
– Ну, так давай, что же ты?
– Что я ей могу сказать. Она этого никогда не поймет. Она же старая, ей уже, наверное, тридцать!
– Может быть, она не чувствует себя такой старой, как ты ее изображаешь, – поддел Чарли подружку. – А эти красивые цветы, что я тебе всегда дарю, – как ты думаешь, кто их собирал? Она!
Лиззи видела, что Чарли дразнит ее, но уж очень последние слова были обидны, и она с силой толкнула парня в грудь. Тот со смехом, широко раскинув руки, упал на упругие ветви шпалеры и беззаботно засмеялся такому комичному гневу любимой.
– За что я набросилась на эту девушку? – корила себя Эмили, медленно поднимаясь по крутой внутренней лестнице для прислуги.
Она опять увидела счастливую пару там, в парке, и ей вдруг почудилось, что двое этих влюбленных слились в одно лицо юности! Гляди она на них хоть всю жизнь – и тогда бы, наверное, в сердце так не запечатлилось это видение. Видение Весны, видение всего, чего ей уже не вернуть никогда! Сначала ей так теснило грудь, что она ничего не чувствовала, кроме физической боли. О, если б она могла сейчас умереть! Но она знала, что просто задохнулась от крутого подъема. Боль эта скоро прошла, а ту, что пришла ей на смену, Эмили тщетно пыталась прогнать, прижимаясь грудью к прутьям перил, ломая в пальцах стебли папоротников, – мука непереносимая, страшная пустота в сердце! Юность ушла, ушла! Ей ее не вернуть! Она не плакала – что толку в слезах? Но ее снова и снова захлестывала волна стыда, стыда и ярости. Вот, оказывается, и вся ей цена! Она почувствовала слабость, дурноту. Она и сама не знала, как крепко была связана с ней ее вера в себя, вся ее уходящая молодость. Как горько!
Все чувства покинули ее, остался лишь трепет сомнения. Эмили словно застыла в трансе. Буря в душе медленно утихла. Она молила Бога об одном – чтобы только ничего не ощущать.
Что же, конечно, она упустила свое время. Жажда ее останется неутоленной, страсть ее никогда уже не расцветет…
– Мисс Томпсон…
Эмили очнулась и вздрогнула. На площадке, на несколько ступенек выше стоял Стоун. В руках у него была книга, заложенная обрезным ножом.
– Мисс Томпсон, что с вами? Не мог бы я быть вам полезен?
– Чем вы можете быть полезны, мистер Стоун? – горько спросила Эмили.
– У вас цветы… – замялся Питер.
Вся его решимость мгновенно исчезла, как только она заговорила.
– Цветы? Ах, да, цветы, – Эмили, будто впервые, оглядела свою корзинку.
– Мисс Томпсон, обратите внимание, пожалуйста, на эту вазу, – Питер сделал приглашающий жест рукой, в которой была зажата книга, и прошел в свой кабинет. Эмили растерянно вошла за ним.
– Вот она, – Стоун указал на подоконник.
– Да, ваза, что из этого следует?
– Вы ее узнаете?
– У меня никогда такой не было, поэтому я не могу узнавать ее.
– Но ведь вы ставите сюда цветы, не так ли?
– Да, – просто ответила Эмили, – ставлю иногда.
– А зачем?
– Поскольку в этой комнате, как и во многих других комнатах, есть вазы для цветов, то я или мои горничные время от времени ставим сюда цветы. В чем вы увидели здесь противоречие, мистер Стоун? – холодно заключила она.
Такого лихого логического пассажа Питер не ожидал. Весь его запал как-то сразу улетучился.
– Хотите чаю, мисс Томпсон? – промямлил Питер, надеясь, что она откажется и уйдет.
– Нет, спасибо. А что вы читаете? – неожиданно для него спросила Эмили.
– Книгу, – не очень остроумно ответил Питер.
– Я догадалась, что это книга, – улыбнулась она.
– Да, вы правы, это – книга.
– Но, что за книга?
Питер вздрогнул, спрятав книгу за спину.
– Вы что, стесняетесь своей книги, мистер Стоун?
– Нет.
– Так в чем дело? – Эмили сделала слабое движение к Питеру. – Что это за книга?
– Просто книга, – он сделал шаг назад и уперся спиной в шкаф с посудой.
– О, мистер Стоун, вы читаете такие книги, которые неловко показать даме?
– Нет. Просто она вам будет не интересна.
– Я все поняла, – Эмили понемногу захватывала эта игра. – Вы читаете скабрезные книжки!
– Вы такого мнения о лорде Гроули? Вы допускаете, что на полках его библиотеки можно найти скабрезную книгу?
– Ну, дайте посмотреть, – она довольно решительно приблизилась к Питеру, поставив по дороге свою корзинку на стол, и протянула руку к книге.
– Пожалуйста, мисс Томпсон, оставьте меня в покое, – напряженно выдохнул Питер.
– Покажите мне книгу! – она была полна решимости удовлетворить свое любопытство. Взяв книгу за переплет, Эмили пыталась потянуть ее на себя.
– Это мое личное время, – непослушными губами тихо проговорил Питер, – и вы мне мешаете.
– Вы совершенно правы, мистер Стоун, – иронично отозвалась Эмили. – Ваше личное время. А я вам мешаю. Все так. А что это за книга?
Питер пребывал в полуобморочном состоянии. Его пальцы, прижимавшие книгу к груди, побелели, их свела судорога.
– Ну, дайте посмотреть, – проворковала Эмили, все крепче завладевая книгой. Теперь она знала: чтобы она сейчас ни сделала – ей все простится. – Вы что, меня пытаетесь уберечь? Я буду в шоке, когда прочту название?
Эмили стала один за другим отрывать от обложки одеревеневшие пальцы Питера.
– Ну, дайте же посмотреть. Я уйду, не узнав вашей тайны. Мистер Стоун, пожалуйста, дайте же!
Она была так близка. Глаза его расширились, он глядел на нее как на что-то странное и недопустимое. Наконец, она, охваченная борьбой, приблизилась настолько, что на своей щеке он ощутил тепло, исходящее от ее разгоряченного лица, а затем легкое касание волос, Питер с трудом отвернул голову, чувствуя явное приближение обморока.
– О! – с облегчением выдохнула Эмили. – Так это вовсе не скабрезная литература! – она завладела книгой и теперь поворачивала ее из стороны в сторону, разглядывая как диковинку. – Обыкновенная симпатичная любовная история?
– Да, – чуть слышно ответил Питер, не шевелясь.
Понемногу к нему возвращалось самообладание.
– Я читаю эти книги. Различные книги, всякие книги, чтобы улучшить свое знание английского языка.
Питер ни за что не признался бы, даже себе, что он боится ее прикосновений. Это было так грандиозно, так ошеломляюще важно! Он чувствовал себя юным, почти мальчишкой, но это чувство отнимало у него силы, заставляло сердце замирать и вдруг внезапно трепетать болезненно частыми ударами. И больше всего он боялся ее обаяния. В этом состоянии смятения чувств не мог стоять на месте. Но она была так близко, глаза ее искрились ослепительными брызгами. Как двинуться? Волнение охватило Питера.
