Барбара Делински - Загадка неоконченной рукописи
– Ты мог бы этого и не делать, – сказала она.
Он продолжал молча идти рядом, и она не стала спорить. Безопасность здесь была ни при чем. И независимость тоже. Она была уверена и в том, и в другом. Она не возражала потому, что ее тянуло к нему. Чем ближе они подходили к Лидс-Корт, тем сильнее она это чувствовала. Чем ближе они подходили, тем сильнее становилось ее желание.
Когда они свернули на булыжную мостовую, ведущую в Корт, Джордан замедлил шаг. Кэйси остановилась и оглянулась на него. В сумерках она увидела, что он смотрит на нее. Она вернулась обратно на эти несколько шагов, подойдя к нему почти вплотную.
– Ты мог бы этого и не делать, – повторила она, но на этот раз мягче и вкладывая в слова другой смысл.
– Не мог, – отозвался он, тоже мягко, и она ясно услышала, как сбилось его дыхание. Он вглядывался в ее лицо. Она почувствовала себя желанной. Более того, она почувствовала себя необходимой. От сознания того, какой мужчина нуждается в ней, голова кружилась, как у пьяной.
Они пошли дальше вместе. Ни он, ни она внешне ничем не выдавали своих чувств, но когда Кэйси, подойдя к дому, попыталась вставить ключ в замочную скважину, стало видно, как дрожит ее рука. Он забрал у нее ключ, отпер дверь, пропустил ее вперед, зашел следом и запер дверь. Затем он привлек ее к себе, и в то мгновение, когда их губы коснулись друг друга, в Кэйси вновь вспыхнула вся радуга ощущений, испытанных утром, и это было взаимно. Стоя у двери, они целовались все неистовее, а потом начали ласкать друг друга, опустившись на ступеньки лестницы. Но Кэйси на этот раз хотелось, чтобы все происходило не так быстро. Она хотела продлить обладание им, потому что не могла представить себе лучшего способа провести ночь.
Поэтому она повела его в комнату, которую объявила своей, и в мягкости кровати было что-то, что помогало не спешить, хотя накал возбуждения между ними был очень высок. Они целовались, они ласкали друг друга, они пробовали друг друга на вкус. Рубашка Джордана полетела прочь первой, ее – следом; касаясь затвердевшими сосками его груди, прижимаясь к ней сначала снизу, потом – сверху, она чувствовала себя на седьмом небе. Один за другим предметы их одежды летели на пол, и, хотя Кэйси была возбуждена не меньше, чем Джордан, они не соединились мгновенно, даже оказавшись полностью обнаженными. Вместо этого они исследовали тела друг друга, на что утром у них не хватило терпения, и это заводило их все больше и больше. Когда, наконец, он приподнялся и вошел в нее, она уже была так близка к оргазму, что он тут же наступил. Пока он оставался в ней, достигая своего пика, наслаждение продолжало волнами захлестывать ее, нисколько не ослабевая, хоть это и казалось невозможным.
Выдохшись, они лежали на кровати, не разжимая объятий, и на Кэйси снизошло умиротворение. Размышляя об этом, слушая его дыхание, становящееся все более размеренным по мере того, как он проваливался в сон, она представляла себе, что оказалась в надежной, защищенной от всех жизненных бед крепкими стенами, крепости. Она не знала, сможет ли остаться здесь надолго, но сейчас ей было действительно хорошо.
Она тоже задремала или просто отрешилась от реальности. Спустя какое-то время она открыла глаза, повернула голову и увидела лицо Джордана в нескольких дюймах от себя. Его глаза были закрыты, черты разгладились и дышали спокойствием. Разглядывая их, она вновь ощутила опору и силу, и это ее воодушевило.
Осторожно, чтобы не разбудить его, она выскользнула из постели, накинула халат и на цыпочках выбралась в холл. Она быстро пересекла площадку и приоткрыла дверь напротив ровно настолько, чтобы протиснуться внутрь. В комнате было темно. Пошарив по стене сбоку от двери, она нащупала выключатель. Зажглась лампа, стоявшая на столе между старым кожаным диваном и туго набитым креслом. В мягком свете лампы комната не производила такого внушительного впечатления, как днем. Здесь пахло кожей и деревом, и было вполне уютно. Первым делом она поискала Ангуса, заглянув во все мыслимые места, где мог спрятаться кот, даже в ванную, но, кроме мисочек с водой и кормом и туалетного лотка, не обнаружила никаких следов его присутствия. Тогда она начала тщательный поиск. Она открыла один гардероб и обнаружила в нем кучу брюк, свитеров и курток, которые Конни надевал чаще всего, а также несколько более официальных костюмов и смокинг. Во втором гардеробе скрывалась другая противоположность – коллекция спортивных курток и штанов, мохнатых пуловеров, водолазок и маек в сеточку, подходящих для турпоходов. Кэйси никогда бы не представила Конни одетым во что-нибудь подобное. Большая часть вещей на вид были совершенно новыми. С некоторых были даже не срезаны магазинные ярлыки.
Она вспомнила о брошюрах с неподписанными чеками и заполненными, но неотосланными приглашениями в путешествия. Значит, у Конни тоже были мечты, оставшиеся нереализованными, по крайней мере частично. Это поразило ее. А может, и отношения с ней тоже были его мечтой, которую ему не хватило смелости реализовать? Так как здесь не было никаких брошюр, никаких неотправленных бланков, ей, видимо, уже не суждено было об этом узнать.
Эта мысль опечалила ее, и, закрыв левую дверцу гардероба, она открыла правую. С этой стороны были ящики. Она потянулась к ним, но замерла с протянутой рукой, подумав о том, что это, возможно, самое личное пространство, и не уверенная в том, что хочет вторгаться в него. Но если не сейчас, то когда? К тому же ей не были нужны интимные предметы. Ей был нужен большой конверт манильской бумаги с листами записок в нем. Если он здесь, пусть даже заваленный носками, она должна его заметить.
Она начала один за другим открывать ящики. Ничего похожего на большой конверт манильской бумаги.
Закрыв гардероб, она направилась к столу, на котором стояла лампа. Рядом с ней лежала стопка научных журналов и книг. Она узнала большинство, пару отложила, чтобы пролистать потом. Под крышкой стола была небольшая полочка, но и гам не было никаких конвертов. Она пошла в ванную, где нашла превосходную подборку изданий, позволяющих путешествовать, не выходя из дома, – «Люди», «В полях и на реках», «На природе», «Приключения».
Осталось обследовать только прикроватную тумбочку. С этим намерением она вышла из ванной – и увидела Ангуса. Он возник ниоткуда и теперь сидел у самой кровати и не мигая глядел на нее. «Возможно, – подумала она, – он бродил в темноте по дому и только что вернулся, а может быть, и прятался все это время в комнате, наблюдая за мной». Он казался неуловимым, как чувства Конни.
Шепотом окликнув кота по имени, она направилась к нему. Меньше чем в метре от него она присела и протянула к нему руку. Кот дернул носом, но продолжал смотреть на нее.
