Розамунда Пилчер - Под знаком Близнецов
— Миссис Уотти испекла булочки.
— Отлично. И давай не будем думать о завтрашнем дне. Не будем говорить об этом.
Он потянулся к ключу зажигания, но Флора остановила его.
— Есть еще кое-что. — Она сунула руку в карман. — Вот, посмотри.
— Что это?
— Открытка.
— Какая-то измятая.
— Я сначала выбросила ее в корзину, а потом решила, что тебе стоит на нее посмотреть.
Энтони осторожно взял открытку в руки.
— Париж? — он перевернул ее, сразу узнал почерк и молча прочитал. — Дрянь!
— Хотела бы возразить, да нечего.
Энтони перечитал открытку снова, и чувство юмора взяло верх.
— Знаешь, Роза по-своему очень умная девушка. Она все подстроила, а мы, как дураки, попались в ловушку. Точнее, я. И, если посмотреть со стороны, получилась неплохая шутка. Роза тут пишет, что решила задержаться в Париже на пару дней. А может, она вообще не собиралась на остров Спеце?
— Или просто встретила в самолете другого мужчину. А может, она сейчас в Вене или в Монако. Или, например, в… Акапулько.
Энтони вернул открытку Флоре.
— Сожги ее. — Он завел машину. — С Розой покончено. Какой бы она ни была, ее больше нет.
Флора не ответила. Она знала, что Роза никуда не исчезла. И не исчезнет, пока Энтони не скажет Таппи правду.
10. ХЬЮ
Музыканты прибыли в тот момент, когда Энтони собирался подняться наверх, чтобы переодеться. Видавший виды автомобиль, за рулем которого сидел мистер Купер, муж почтмейстерши, был тесноват, и понадобилось время, чтобы члены небольшого оркестра выбрались сами и вытащили свои инструменты.
Энтони провел их в дом. Оркестр начал располагаться — мистер Купер с аккордеоном, пожилой скрипач (дальний родственник миссис Купер) и барабанщик — длинноволосый парень в высоких сапогах. Все трое были одеты в некое подобие униформы — синяя рубашка и клетчатый галстук-бабочка.
Энтони налил им по глотку виски и побежал наверх искать свою одежду. По счастью, костюм был готов и ждал его, аккуратно разложенный на кровати: башмаки, чулки, подвязки и скинду — короткий кинжал; рубашка, галстук, жилет и камзол; килт и спорран — меховая сумка с кисточками. Пряжки башмаков, серебряные пуговицы и кинжал были начищены до блеска, а на комоде лежали золотые запонки. Кто-то, скорее всего миссис Уотти, позаботился об Энтони, и он был чрезвычайно ей благодарен, потому что в такой суматохе мог что-нибудь забыть.
Через десять минут он совершенно преобразился. Вместо городского клерка к гостям спустился элегантный горец. Супруги Андерсон уже приготовились кормить и поить гостей. Мистер Андерсон в накрахмаленной белой куртке расставлял на буфетном столике блюда с копченым лососем, а миссис Андерсон, дородная дама, известная своей безупречной репутацией, стояла за стойкой бара и была занята наведением последнего глянца на бокалы, просматривая каждый на свет в поисках возможных пятен.
Взглянув на часы, Энтони решил, что времени достаточно как раз для того, чтобы налить себе стаканчик виски с содовой, а потом подняться наверх и пожелать спокойной ночи Таппи. Но в этот момент снаружи послышался шум мотора подъезжающей машины и шуршание гравия.
— Кто бы это мог быть?
— Кто бы ни был, — сказала миссис Андерсон, аккуратно складывая посудное полотенце, — но эти люди прибыли на пятнадцать минут раньше.
Энтони слегка нахмурился. Здесь, на западе Шотландии, гости никогда не приезжали на пятнадцать минут раньше, скорее уж на полтора часа позже. Он ждал, с ужасом представляя, что ему придется провести следующие полчаса в попытках поддержать светскую беседу с какой-нибудь глуховатой миссис Клануильям. Хлопнула дверца машины, прохрустели шаги по гравию, и в следующий момент в дом вошел Хью. Энтони отметил, что в смокинге он выглядит исключительно элегантно.
— Здравствуй, Энтони.
Энтони с облегчением вздохнул.
— Слава Богу, это ты. Ты рано.
— Да, я знаю. — Хью закрыл за собой дверь и прошел вперед, обводя глазами подготовленный к приему гостей холл. — Отлично. Как в старые времена.
— Да. Все трудились не покладая рук. Кстати, я как раз собирался выпить глоток виски, а потом зайти к Таппи. Но раз ты уже здесь… — Энтони налил две порции виски, разбавил водой и протянул один бокал Хью. — Будем здоровы.
Он поднял свой бокал. Однако Хью, по-видимому, был не в том настроении, чтобы пить за здоровье. Он буравил Энтони пристальным взглядом голубых глаз. Тот насторожился. Он опустил бокал, даже не пригубив виски.
— Что-то не так?
— Да, — прямо сказал Хью. — И я думаю, нам следует поговорить об этом. Можем мы пойти куда-нибудь, где нам не будут мешать?
Флора сидела за туалетным столиком в старом голубом халате, который она носила еще со школьных лет, и красила ресницы. Ее отражение, девушка, которая склонилась к ней из зеркала, казалось, не имела ничего общего с Флорой Уоринг. Искусный макияж и тщательно уложенные волосы делали ее чужой, похожей на фотографию из журнала. Даже комната, отражавшаяся в зеркале, была чужой. Отсвет электрического камина, задернутые шторы и маячащее, как привидение, платье, которое торжественно принесла сестра Маклеод и торжественно повесила на дверцу гардероба.
Она постаралась на славу, и платье ничем не напоминало ту унылую тряпку, которую миссис Уотти вынула из сундука на чердаке. Его отбелили, перешили, накрахмалили, и теперь оно ждало Флору, холодное и хрустящее, как свежевыпавший снег. Сквозь кружевные вставки проглядывала голубая подкладка, а от талии до горла тянулся длинный ряд перламутровых пуговок.
Платье тревожило и смущало Флору. Казалось, оно наблюдает за ней с молчаливым укором, как недоброжелательный зритель. Она не торопилась надевать его, но сейчас настал момент, когда медлить было уже нельзя. Флора отложила щеточку с тушью и обрызгала себя остатками духов Марсии. Неохотно сняла старый уютный халат. В зеркале перед ней была высокая стройная девушка со следами летнего загара. Белые кружевные трусики и лифчик ярко выделялись на бронзовой коже. В комнате было тепло, но Флора поежилась. Она отвернулась от зеркала, сняла платье с плечиков и осторожно надела его, вставив руки в длинные узкие рукава. Платье было неподатливым и холодным, словно сделанным из бумаги.
Флора начала застегивать крохотные пуговки, что было непросто, потому как петли склеились от крахмала. Высокий воротник оказался сущим мучением — жесткий, как картон, он врезался в шею прямо под подбородком.
Наконец все было сделано, манжеты рукавов застегнуты, талия стянута поясом с маленькой пряжкой. Флора осторожно повернулась к зеркалу, чтобы посмотреть на себя, и увидела девушку, напоминающую сахарную фигурку невесты на свадебном торте. «Я боюсь», — сказала про себя Флора, но девушка в зеркале не проявила сочувствия. Она смотрела на Флору бесстрастно и холодно. Флора вздохнула, осторожно наклонилась, чтобы выключить электрокамин, погасила свет и вышла из комнаты. Она направилась к Таппи, чтобы, как и обещала, показаться ей в бальном наряде и пожелать спокойной ночи.
