Наташа Колесникова - Охота на принца
– Я, наверное, лишнее сказал... Извините, не хотел вас огорчить.
– Это вы меня извините, Станислав. Уж не могу вас впустить, муж задержался на работе, а я тут одна...
– Я понимаю, и правильно делаете, Татьяна Васильевна. А где я могу найти Аню?
Женщина тоскливо усмехнулась, с сожалением качнула головой. Но это не относилось к ее дочери, это была досада на саму себя. Человек с дороги, приехал, вежливый, культурный москвич, а она не может его впустить, предложить чашку чаю... И это русское гостеприимство?! Но как впустишь, если в районе только за два дня пять ограблений, одно с убийством? Вот же чертово время!
– Она записку оставила, поехала к Алле, подружке своей. Та вроде как замуж выходит, за немца...
– Можете дать мне адрес?
– Да конечно. Улица Ольги Громовой, дом два–дцать три, квартира семнадцать. Запомните?
– Да, спасибо... И еще. Татьяна Васильевна, пожалуйста, передайте Ане мою визитку. Если не встретимся, пусть позвонит. И вы можете позвонить, если у Ани возникнут проблемы. Всего вам доброго!
Борисов протянул женщине свою визитную карточку. Татьяна Васильевна даже об осторожности забыла, никогда не видела таких визитных карточек – с золотыми выпуклыми буквами, золотыми вензелями... И вправду – Станислав Борисов, фирма «Звезда». Уж было решилась впустить его, чаем напоить, но гость уже бежал вниз по лестнице. Нехорошее предчувствие кольнуло сердце Татьяны Васильевны. Не иначе как Алка виновата в том, что дочь вернулась из Москвы ни с чем. Разбитная девка, все про это знают, нашла себе какого-то немца и Анюте пообещала, а та, дура, и поверила! Да зачем же ей, матери, немец, если такой парень, москвич, вежливый, поговорить и то приятно, а главное – наш! Чего ж дочке еще искать-то?
Что греха таить? Хотелось матери, чтобы дочка нашла в Москве жениха, умного, непьющего, с деньгами, и была бы счастлива, и внучат бы родила... И в мечтах своих видела, как ни странно, именно такого парня, какой только что приходил к ней. Так чего же она думает?
Татьяна Васильевна сунула визитку в карман фартука, но тут же выхватила обратно. ТАКУЮ визитную карточку нельзя класть в карман фартука, вдруг испачкается! Она отнесла ее в большую комнату, положила в ящик буфета, где хранились домашние документы.
Глава 26
Аня пила аккуратно, только две рюмки за весь вечер и выпила, и уже хотела вернуться домой. Скучно тут было. А все остальные пьянели больше и больше, говорили громче и громче...
Отец Алки, Илья Григорьевич, крупный мужчина сорока пяти лет с красным лицом и громадными узловатыми кулаками, авторемонтник, мать, Марина Дмитриевна, учитель русского языка, Борис Савельев, он на пять лет старше ее, познакомились, когда она в строительном училась, провожал ее домой, целовалась с ним первый раз в жизни по-настоящему, но потом... Да и теперь, после разговоров со Стасиком, неинтересно было говорить с ним. Борис уже два раза пытался обнять ее, но она решительно сбрасывала его руку с плеча. И только Алка и Карстен не обращали внимания на собравшихся. Они обнимались за столом, выпивали и чувствовали себя вполне счастливыми.
– Я помню, Марина Дмитриевна, как гоняли меня в школе, – говорил Борис, разливая водку – Аня свою рюмку прикрыла ладошкой. – И правильно делали. Теперь заходите в мой магазин, вам все со скидкой будет, я прикажу. Потому как уважаю педагогов. Гоняли – так и надо было. Хоть чего-то вдолбили в башку.
– Мало вдолбила, Боря, мало. Но я рада за тебя – бизнесмен, владеешь прибыльным магазином, молодец.
– Нет, ну мне приятно, что Карстен – немец, – говорил Илья Григорьевич. – Немцы – они вроде как наши... Ну воевали мы с ними, это да. Мой отец воевал. В Берлине был, Карстен.
– Я, я, – с улыбкой сказал немецкий жених.
– Не ты, а он. Штурмовал рейхстаг. Но это же как в хорошей семье – то ссорятся, то мирятся. Наша Екатерина – чистая немка была же! Ну и потом... Ваш канцлер, Шрёдер, нормальный мужик.
– Папа, у них уже другой канцлер, – сказала Алла.
– Ну да, баба какая-то, не помню, как зовут. Но этот Шрёдер – он же теперь у нас подводные трубопроводы строит. Нет, немцы – хорошие люди. Вот поляки всякие там, американцы – не уважаю. Наглые и тупые. А немцы... да они ж работящие люди. И опять же – порядок любят. Это и я уважаю.
– Я, я, – снова сказал Карстен, вежливо улыбаясь.
– Ну понятно, что ты.
– Папа, сколько тебе повторять – «я» по-немецки означает «да». Карстен просто соглашается с тобой.
– Да? – озадаченно пробормотал Илья Григорьевич. – Ну, значит... нашли общий язык! За это надо выпить.
Все выпили, кроме Ани. Она с грустной улыбкой смотрела на это застолье. Квартира такая же, как и у нее, стол накрыт в гостиной. Родители – в начале и конце стола, Карстен с Алкой на диване сидят, а они с Борисом на стульях напротив.
– Ань, да чё ты, елы-палы... Все же замечательно!
– Успокойся, Боря. Надо будет – выпью, – твердо сказала Аня и в третий раз сбросила его тяжелую ладонь со своего плеча.
– Ты учти, Карстен, Алка у меня – одна дочка! – сказал Илья Григорьевич. – Вы там живите, рожайте нам внуков... Чтоб росли умные, как настоящие немцы, но были русскими! – Он решительно помахал указательным пальцем над столом. – Русскими!
– Папа, Карстен пригласит вас на свадьбу, вы готовьтесь. Да хоть разговорник себе купи, чтобы хоть чего-то понимать, – сказала Алла.
– Я понимаю... А что я понимаю? Хенде хох да Гитлер капут... Но... будем думать!
– Я, я, – с улыбкой сказал Карстен.
– Видишь, дочка? Уже договорились. Он тоже не возражает, что... капут. Да мы ж все тут демократы.
На журнальном столике в углу зазвонил телефон. Илья Григорьевич взял трубку.
– Таня? Да все нормально! Может, подъедешь? Аня в порядке, у нее тут кавалер... Борька Савельев... Да нет, какой он бандит? Бизнесмен... ладно... – Он протянул Ане трубку: – Тебя, Анюта. Мать.
Аня встала со стула, подошла к журнальному столику, взяла трубку:
– Да, мам? Ну чего ты дергаешься, у меня все... Что? Приезжал? Понятно... Да ничего это не значит! Хорошо, скоро буду дома.
Она положила трубку, вернулась на свое место.
– Кто приезжал? – настороженно спросил Борис.
– Тебе какое дело? – резко ответила Аня.
За столом воцарилось неловкое молчание, все смотрели на Аню, а она смотрела на свою тарелку, не зная, что же дальше делать. Стасик приехал, нашел ее, а она... взяла ведь деньги, пообещала, что откажется от него. Думала, помогает беременной девушке, помогает ему же... А теперь получается – продала свою любовь? А что это за любовь была? Он же не стал возражать, что встречался с Сюзанной, водил в ту квартиру. А тогда она... просто не вовремя приехала. Ну беременная же, раньше терпела, а потом не выдержала...
