Ирина Лобановская - Неземная девочка
Алексей Демьянович едва припомнил темноглазую девочку, почему-то всегда упорно напоминавшую ему фаршированную щуку.
— Хорошая девка, дельная. Риелтором работает. Деньги немалые. Уже завотделом. Ценят там ее…
— Риелторы — торговцы воздухом, — холодно отозвался Акселевич.
— Да перестань! Нормальные люди! Ты просто газет начитался, — возразил Петр. — А там из одного случая раздувают систему. Любят наши журналисты обобщать! Я бы заглянул к тебе как-нибудь…
— Нет, Петр, это ни к чему, — резко оборвал его Алексей Демьянович. — Наверное, в каждом доме наступает такое время, когда уже ни по какому поводу не приглашают друзей и знакомых, потому что у хозяев кончились нужные для этого душевные силы. Ты позвонил выразить мне соболезнование? Выразил. И привет!
Возможно, он и простил бы Петра, если бы во всей этой истории не были замешаны его близкие, если бы не пострадали его жена и дети. А страданий близких Алексей Демьянович не прощал никому.
Он вновь и вновь вспоминал Нину. Сколько она сделала в свое время для его семьи, для Борьки… Врачи, больницы, уколы… Лекарства, консультации, исследования… Нина находила врачей и для Аллы, для Ольги, для Алексея Демьяновича…
— По-моему, нет преступления хуже, чем неблагодарность, — сказал он однажды вечером жене.
— Ты о ком? — удивилась Ольга.
— Я о Нине. Как мы могли так поступить?…
— Мне уже говорила об этом Алла, — виновато отозвалась жена. — Она тоже переживает… А что нам теперь делать?
— Надо позвонить Нине. Поговорить с ней. Она поймет…
Но ни Ольга, ни Алла сами звонить Нине не хотели, боялись. Алексей Демьянович тоже не рвался. И нашли отличный выход: попросить позвонить Нине Филиппа.
На том и порешили.
Глава 21
«Убили, убили, убили…» — непрерывно повторяла про себя Нина.
Эта мысль никому уже не казалась откровением. Так думали все. Но поисками убийц не занимался никто. Алексей уехал, остальные Акселевичи были ни на что не способны. «А врагов забывать нельзя, — думала Нина. — Это неправильно. Если мы еще живы, то исключительно по их недосмотру».
И Нина отправилась в прокуратуру. Предварительно ей помог коллега, у которого работал там старший брат. Этот брат и направил Нину по нужному ей адресу.
Принял ее коренастый человек средних лет. Темные волосы красиво осыпал снег ранней седины. У следователя был жуткий насморк — коренастый сопел, сморкался и гундел носом.
Выслушав Нину, следователь равнодушно прогундосил:
— А вы кто?
Извечный излюбленный вопрос… Без него прямо никуда. Мог бы и прямо спросить: «А кем вы, госпожа Шурупова, приходитесь погибшему Акселевичу? В каких отношениях с ним находились?»
Нина потихоньку стала закипать.
— Человек.
Следователь бросил на нее быстрый недовольный взгляд:
— Это я вижу. Спасибо за подсказку! Вы очень внимательны и любезны. А все-таки?
— Я врач, — пробурчала Нина.
— Ну да? — внезапно искренне обрадовался следователь. — Очень кстати… Меня зовут Максим Петрович. И что, на ваш взгляд, делать с насморком? Вы, конечно, скажете, что от него лекарств нет, как и от любви — само проходит. Знаю, проходили… А ничего новенького на этом фоне за последнее время не появилось?
Грибоедовский герой, подумала Нина. Кого-то там точно так же звали… Дядю какого-то, кажется, фамусовского…
— Ничего подобного я не скажу. И от насморка, и от любви — от всего есть. И это не новое, а старое средство, — объявила злая Нина. — Существует такое древнее, хорошо испытанное артистическое снадобье. Актеры им пользуются, чтобы выйти на сцену, если насморк замучил, а играть надо. Берете таблетку димедрола…
— И пьете ее, — подхватил Максим Петрович. — А потом неудержимо тянет спать и голова болит! И вообще, это наркотик. Нет, это не пройдет.
— Вы недослушали, — сдержанно, стараясь не выходить за рамки светской беседы, сказала Нина. — Я не предлагала вам пить димедрол. Таблетку нужно хорошенько растолочь, перемешать со сливочным маслом или кремом — кусочек примерно с ноготь, — разделить смесь на две части и каждую — в одну ноздрю. Эффект моментальный. Держится часа четыре, но потом насморк возвращается, хотя и идет на спад. Можно попробовать на следующий день повторить. Тогда уж наверняка насморк уберется восвояси. У вас, наверное, тоже выключили горячую воду?
Май стоял на редкость холодный. И во многих домах в середине месяца отключили горячую воду, чего никогда раньше не делали.
Нина совершенно замучилась: вызовов было больше, чем при январской эпидемии гриппа. Болели целыми домами и кварталами. Позвонила совершенно осипшая Дуся:
— Нина, что делать с горлом? Болит и болит…
— У вас, наверное, горячую воду выключили? — устало спросила Нина.
— Да… — просипела Дуся.
— У нас такая же история. Бабушка и мама свалились. Вредительство — вот как это называется!
Потом прорезалась Марьяшка. Голос слабый, хриплый.
— Болеешь?
— Угу…
— Воду горячую выключили?
— Именно. Придурочные…
Причина болезней уже стала общим местом всех разговоров в этом месяце, все догадывались о ней прямо с первых слов.
— Это называется — геноцид вымораживанием. Как в статье про северные народы, — сказала Нина Максиму Петровичу. — Надо ставить водонагреватель.
Следователь посмотрел на нее недоверчиво и схватил телефонную трубку:
— Тася, я тебя умоляю, достань немедленно димедрол! Из-под земли вырой! Замучил, проклятый… Да не димедрол замучил, а насморк! Никакой жизни не дает! Спаси своего начальника, Тася, век помнить буду! Извините. — Он повернулся к Нине. — Так вы говорите: убили… Но ведь это требует эксгумации! А у нас нет никаких доказательств убийства Акселевича. Дело закрыто… Кому была нужна его смерть? Вы-то что думаете по этому поводу? — Он шумно высморкался в большой платок и загундосил вновь: — Простите… Заманал, проклятый… Ну, писал этот ваш Акселевич о криминале… Ну и что? Теперь о нем не пишет только ленивый.
Но на каждого Дон Жуана всегда находится свой Командор, подумала Нина. Каменный гость… Те два человека в гостиничном номере Бориса… Кто они такие?
— Ну да, были там два неизвестных… Спорили о чем-то. Дежурная по этажу слышала… Ну и что? Мало ли о чем могут люди спорить! А утром горничная нашла труп. На столе осталась недопитая бутылка коньяка и рюмки… Ну о чем это говорит, Нина Львовна, дорогая? Да ни о чем! Таких фактов — тысячи! Это ведь не доказательства. И людей тех не нашли…
— А их и не искали, — мрачно пробормотала Нина. — Брат Акселевича должен был уехать, и заниматься делом стало некому. Родители старые, больные…
