Людмила Сурская - Машка, или Ключи от счастья
— Она была уже наполовину надпита, — прижал Машу к себе Таран, нахально ухмыляясь. — И потом мы пользу для организма делаем.
— Это какую? — пощекотала его Маша.
Таран тут же выкрутился:
— Креветками закусываем. Врачи рекомендуют.
— Правда, правда, я тоже слышал. Хотя бы пару раз в неделю употреблять, — поддакнул Кириллу отец.
— Ой, только вот грузить меня не надо, — не поверила Машка.
Отец темпераментно принялся убеждать дочь:
— Серьёзно. В этом случае риск заболеть простудными заболеваниями снижается в несколько раз!
— Обалдеть с вами можно и несчастных креветок к своей пьянке в оправдание приплели, — всё-таки съела одну поданную Кириллом Маша. Тот тут же подсунул ещё одну:- "Ешь!"
А Дмитриев поглядывая на них, неожиданно спросил:
— Маш, ты мне честно скажи, как ты себе его ухватила? — Конечно, это был ход, просто родитель перевёл в иное русло разговор, Маша это понимала, впрочем возможно действительно был интерес. А Валентин Александрович продолжил:- Нет, начало я знаю. Плакат на твоём сапоге и его благополучное поселение на стене. Вздохи по ночам, это одно. А вот как ты тихая, домашняя правильная на такое безумство, как Таран решилась?
— Проще не бывает, — чмокнула она подбородок Кирилла. — Папуля, я села и подумала. Уж если жертвовать и уступать, стелиться и унижаться, то только перед любимым мужчиной. Суждено плакать, потом и страдать, то знать за что. Одно покрывает другое. А зачастую в жизни всё получается наоборот. С любимым мы стоим насмерть, как Брестская крепость, а потом всю жизнь терпим и прощаем не любимых. Зачем?
Дмитриев пополоскал в стакане минералку и вылил в себя.
— Туманно, но может ты и права. Как же ты к нему подобралась?
— Я задавила его букетами, — рассмеялась она.
Он помедлил, надо ли ворошить и копаться и всё же спросил:
— Что ж не сошлись сразу?
— Он не виноват, — не дала ничего сказать Кириллу Маша. — Запечатав ладошкой рот. — Я не сказала о ребёнке. Ловить мужчину на ребёнке низко. Он бы никогда не узнал, если б не операция. Нужна была кровь. Вот ребята и решились на правду.
— Маша, выручает меня, — отвёл её ручку, целуя, он. — Я виноват и ещё как. Приревновал к Александру. Всё шла хорошо и вдруг моя дурная голова…
— К Сашке, он же брат?
Таран оправдывался. А что ему оставалось.
— Я не знал. Увидел её с Сашей и взбесился. О ребёнке честно, даже не подозревал. Машеньку люблю. Пашку, больше жизни.
— Александр тебе фейс не подпортил?
— Маша не дала, — засмеялся Кирилл.
— Понятно канительщики. Как быстро бежит время, и дочь сидит уже не на моих коленях, а твоих, парень. И не руки отца страхуют её, а другого мужчины. Не заметите и сами, как пронесутся и ваши золотые денёчки. Уже ваш Пашунчик приведёт девчонку и заявит, что жить без неё ему не в радость.
— До этого ещё целая жизнь, — не согласился с тестем Кирилл. — И в этой жизни мои руки моё плечо для вашей дочери будут такими же надёжными, как и ваше. Я обещаю.
Дмитриев насупился:
— Хорошо, что не клянёшься, не поверил бы.
Взволнованный Кирилл вздохнул:
— Клятвы даются в юности на чувствах, а не на мозгах. Мы ещё девочку родим, да цыплёнок, — пожевал он её ушко.
— А не сильно ты разогнался? — вспыхнула Машка.
— Нормально, — подмигнул ему отец. В его годы у меня уже вас двое было. А сейчас молодёжь не активная какая-то, жениться не торопится, детей рожать не спешат. Хоть бы Александра нашего возьми.
— Папка…,- закрыла она ладошками лицо.
— Кирилл отнеси её в постель, измаялась она вся. Малину нам всё равно поломала. Без тебя ведь не уйдёт…
— Вы правы, мы засиделись, — согласился Кирилл. Подхватив Машу на руки. — Не трогайте тут ничего. Я вернусь, всё уберу. Спокойной ночи!
Он нёс её, покачивая на руках, как ребёнка в нетерпении припадая к полуоткрытым губам.
— Машуня, я люблю тебя даже сильнее, чем бы мне хотелось.
— Почему любить много, это плохо. Я ж люблю тебя так.
Таран мотнул в знак не согласия головой.
— Мужику нельзя, он становится рабом.
Маша прижалась вспыхнувшей щекой к нему
— Тогда люби, сколько осилишь. — Помолчала. Подумала. Потом тихо-тихо сказала:- Знаю, что любишь. Всегда верила тебе. Иначе бы мы не были вместе.
Он поцеловал её нежно в уголки губ.
— Ты спи, я уберу со стола и вернусь.
Но Валентин Александрович не ушёл, ожидая возвращения Кирилла, и они приговорили, чтоб не пропадала бутылочку до конца. Не обошлось без выговора:
— Долго ты ходил, пара шагов в полчаса уложились. За сколько же ты стометровку бегал?
Кирилл оправдывался:
— Я не подумал, что вы останетесь.
— Чего там слёзы оставлять, — потрепал тот бутылку. — Допить её надо.
Смущаясь каялся и благодарил:
— Спасибо что поняли и не прибили.
— Что уж теперь. Живите. Люби их, да не обижай. Что-то так хорошо пошло, можно и ещё одну открыть, — разошёлся Дмитриев.
Когда Таран вернулся, Маша спала, и ему ничего не оставалось кроме, как прилечь рядом. Но уснуть оказалось не так просто. Рядом горячая женщина притягивала и жгла.
— Котёнок мой ласковый. Девочка моя сахарная, — ластился он, через минуту подгребая всё же её к себе.
"Что ж, придётся просыпаться, — улыбнулась она где-то там у него под мышкой. — Нельзя же при таком натиске долго прикидываться бездыханной".
Изображая неудовольствие с потягушками, она шептала:
— Неужели всё-таки разбежались и догадались убрать со стола?
— Я разбудил тебя, детка, — обрадовался он. — Я старался тихо, но не получилось.
Маша имея полное право пристыдила:
— Пользуешься темнотой, краска вранья не видна.
Таран засмеялся, прижав Машу к себе.
— Мне так хотелось ощутить твоё тепло на себе, вдохнуть запах твоих волос и трепет маленькой проворной ручки тут, тут и вот тут.
"Прохвост. Так старался не разбудить, что будил по полной программе — веселилась она, пряча лицо". Как тут можно быть бесчувственной и не ответить на такое пламя, как не вспыхнуть, не загореться. И Машка горела.
Пашка поскрипывал, желая поесть, да и памперс сменить не было бы лишним, но на его призывы никто не реагировал. Маша спала, удобно устроившись на Кирилле, как на матрасе. Он сопел, придерживая и согревая руками её на себе. Слыша эти призывы внука, встревоженная Тамара Васильевна побегав под дверью, безрезультатно постучав, вошла на авось. Ребята не проснулись. Маша надёжно прикрывала своим телом Кирилла. А внук в нетерпении затопал на кровати, тяня ручки.
— Голод не тётка и к бабке пойдёшь, а ещё вчера нос воротил от меня. Мамка твоя от этого мужика совсем сдурела, — ворчала она, унося внука и стараясь не смотреть на безобразие, растянувшееся на кровати.
