Ашер Блэк (ЛП) - Хантингтон Паркер С.

Я носила одежду, которую он мне дал, как значок выживания, который признавала только я, но стоило мне взглянуть на Стива, и я поняла, что ошибаюсь. Я ничего не пережила. Я все еще пытаюсь выжить. Это постоянный процесс, который быстро подходит к концу.

Я могу носить одежду и притворяться, что со мной все в порядке. Я могу отмахнуться от кошмара и сказать, что ничего страшного не произошло. Я могу убедить себя, что все позади, что я не задаюсь вопросом, не случилось ли еще что-нибудь в ту ночь и в другие ночи. Прикасался ли он ко мне раньше.

Но я буду лгать себе.

Это все ложь, которую я придумала в своей голове. Я не исцелилась. Вместо этого я бежала.

Когда я вижу Ашера, который наклоняется вперед, нахмурив губы, я понимаю, что больше не могу бежать. Он не знает, кто такой Стив, но он знает, что я напугана, и ему это не нравится. Я вижу, что он собирается что-то предпринять, пусть даже перед советом директоров "Блэк Энтерпрайз", и хотя я хочу, но не могу позволить Ашеру пожертвовать своей компанией ради меня.

Не тогда, когда есть альтернатива.

Не тогда, когда я могу стать тем, кем он меня считает.

Пришло время взглянуть в лицо своему прошлому.

Моя рука автоматически тянется к колену Ашера и сжимает его, пока он не затихает.

Я оцениваю ситуацию, понимая, что должна сделать это как можно быстрее. С момента приезда Стива прошло уже слишком много времени, а он все стоит неловко, устремив на меня свой фанатичный взгляд. Очевидно, Рене ожидал именно такой реакции, потому что сейчас он откинулся в кресле, предоставив ситуации идти своим чередом.

Обдумывая варианты, я понимаю, зачем Рене привел сюда Стива. Если он знает о Стиве, то знает и о том, что произошло. Он знает, что я бежала. Он думает, что я снова побегу, а если я побегу, то стабильность Ашера будет нарушена.

Это авантюра со стороны Рене, и он выглядит настолько уверенным, что я не уверена, понимает ли он, что играет.

Он не знает меня достаточно хорошо, чтобы понять, что я сбегу. Он просто предполагает это, основываясь на моих прошлых решениях, но я уже не та девушка. У меня есть будущее, с которым я не хочу расставаться. У меня есть Эйми, Томми, Ксавьер и даже Эдуардо.

А еще у меня есть Ашер.

Поэтому я крепко сжимаю руку Ашера и говорю Рене:

— В чем дело?

Теперь, когда меня больше не трясет, Ашер выпрямляется, и его рука ложится мне на бедро. Он сжимает его. Возможно, это предупреждение, а возможно, вопрос. В любом случае, я игнорирую его. Мне нужно это сделать. Рене хотел застать меня врасплох, и это сработало. Но я не позволю ему победить.

Я хочу уничтожить его.

Он позволил моим демонам вернуться в мою жизнь и сделал это, чтобы причинить боль Ашеру.

Этого я ему не позволю.

— Что ты имеешь в виду? — Рене широко улыбается. — Какие-то проблемы? Я думал, ты будешь рада увидеть своего отца. Ведь ты была сиротой, и этот добрый человек взял тебя к себе. Ты могла бы быть хотя бы немного более благодарной.

Стив рядом с ним с энтузиазмом кивает, но я не могу вынести его взгляда, поэтому быстро отвожу глаза. Это только заставляет Рене улыбаться еще шире. Он думает, что выигрывает.

Я сужаю глаза, но сохраняю ровный голос. Это требует больших усилий, но мне удается.

— Стив мне не отец. Он опекал меня в течение двух лет, прежде чем социальный работник забрал меня из его дома. Правительство даже разрешило мне сменить имя.

Нет лучшего способа свалить Рене, чем правда, даже если для этого мне придется пожертвовать своим сердцем, достоинством и гордостью.

Я удовлетворена, когда Рене начинает бледнеть. Он ожидал, что я буду слабой, что я буду трусить перед лицом человека, которому я позволила причинить мне боль. Но я перестала быть слабой. Рядом со мной сидит один из самых сильных мужчин, которых я знаю. Я чувствую в себе силы от осознания того, что за то короткое время, что я его знаю, я не раз выступала против него и даже один раз заступилась за него.

Поэтому я упорно продолжаю.

— Но если ты смог разыскать Стива, значит, ты знаешь, что произошло, когда мне было всего семнадцать лет.

Вокруг стола раздается несколько вздохов тех, кто уловил мой намек, но я не обращаю на них внимания. Я даже не обращаю внимания на то, как напрягся Ашер рядом со мной.

Я наклоняюсь вперед и делаю шаг навстречу.

— Что за человек привел педофила и возможного насильника на вечеринку, когда знает, что там будет присутствовать жертва?

Затем я делаю паузу, чтобы принять то, что только что произошло. Я пожертвовала своими секретами, рассудком и достоинством ради Ашера. Я хочу сказать, что это было ради меня, но я знаю, что это не так. Я не должна была этого делать. Я могла бы сбежать, как я чертовски хорошо умею. Я могла бы сделать это наедине.

Но вместо этого я сделала это здесь, перед его советом директоров, чтобы они увидели, кто такой Рене. И на следующей неделе они выберут сторону Ашера. Я открыла свои грязные секреты и сделала себя уязвимой. Ради Ашера. И я бы сделала это снова в одно мгновение.

В наступившей тишине я демонстративно оглядываю Рене с ног до головы, тщательно изучая его на предмет театральных акцентов.

— Что ты за человек, Рене? Потому что ты определенно не похож на того, кто может сидеть в совете директоров. — Я поворачиваюсь к мужчинам за столом и спрашиваю: — Что вы думаете, ребята?

Я ставлю их в тупик. У тех, кто стоит на стороне Рене, нет времени придумывать для него оправдания. А если они не согласятся сейчас, в совете директоров произойдет еще больший раскол, и они окажутся в проигрыше. Я вижу поражение на лицах Мартина и его жены, и это почти оправдывает присутствие Стива.

Прежде чем они успевают заговорить, Рене, с белым лицом и запавшими глазами, поворачивается к своим коллегам и говорит:

— Она лжет.

В его словах чувствуется отчаяние. Он не может опровергнуть ни одно из моих утверждений. Правда на моей стороне. Но ему все равно, ведь если он не скажет что-то сейчас, ему конец. Черт, его карьера в «Блэк Энтерпрайз» уже закончена. Но он не из тех, кто падает без боя.

Оказалось, что и я тоже.

Впервые с тех пор, как я рассказала об этом социальному работнику, я признаю вслух:

— Стив выбрал меня в качестве мишени. В то время я была несовершеннолетней. Это не ложь.

С сиденья рядом со мной Мэделин задыхается, ее рука тянется к моей руке, которая лежит на ее боку. Я позволяю ей, но делаю это, чтобы ей стало легче, а не потому, что мне нужно ее утешение. Оно мне не нужно, когда у меня есть Ашер. Когда у меня есть я сама.

Рене дергается вперед. Его рот открывается и закрывается, открывается и закрывается. Он не может подобрать слова, и я понимаю, что он все еще взволнован. Но это также означает, что он все еще пытается найти выход из положения. И я ему не позволю. Единственный способ доказать совету, что я говорю правду, — это еще одно подтверждение из другого источника.

Наконец я поворачиваюсь к Стиву, чьи глаза по-прежнему прикованы ко мне.

— Моя последняя ночь, когда я жила с тобой… это был единственный раз, когда ты пробрался в мою комнату?

Это очень сложный вопрос, и только мы двое знаем, о чем я на самом деле спрашиваю — ты просто трогал себя? Или ты и меня трогал?

Я убеждаюсь, что мы смотрим друг другу в глаза, потому что мне нужно убедиться, что он говорит правду. Для этого мне нужно посмотреть ему в глаза.

Его щеки краснеют, а глаза настороженно оглядывают стол и всех остальных, кроме меня, пока, наконец, не возвращаются ко мне.

— Это был единственный раз.

О, Боже.

Я слышу хныканье, и мне кажется, что оно мое, но я слишком занята поглощением всего, чтобы обращать на это внимание.

Облегчение, подобного которому я никогда не знала, проникает в меня. Я откидываюсь в кресле, размышляя, как к этому отнестись, стоит ли ему верить. Может быть, это выдача желаемого за действительное, но по какой-то причине я верю.