Галина Куликова - Свидание по заданию
«– Марьяна! – воскликнул Кайсаров с болью в голосе. – Любимая, прости меня! Я вел себя, как самый распоследний негодяй. Я сошел с ума от любви и ненависти. Я потерял способность здраво рассуждать…
Обида и гнев захлестнули Марьяну с головой и придали ей сил.
– Оставь меня в покое! – выкрикнула она. – Будь ты проклят!
Он бросился к ней, схватил в охапку и начал покрывать горячими поцелуями ее лицо.
– Ты унижал меня! – рыдала Марьяна в его руках. – Ты не хотел мне верить! Я умоляла тебя меня выслушать. Всего лишь выслушать!
– Прости меня, – хрипло прошептал Кайсаров. – Прости.
Боль в его голосе заставила Марьяну взглянуть в его глаза. Они сияли такой нежностью, таким раскаянием, что у нее от любви защемило сердце».
Марьяна закрыла книжку и смахнула рукой набежавшие слезы. Может быть, все так и произойдет? Романтично и душераздирающе. И закончится, конечно, как в кино. Он возьмет ее на руки и понесет к полосе прилива. Закат окрасит их багряными красками любви…
…Он прилетел на следующий день к обеду. Нашел свое бунгало, которое находилось неподалеку от Марьяниного, и скрылся внутри. Через некоторое время вышел оттуда в шортах и гавайке, принес плетеный стул, поставил его возле входа и уселся, сжав руки между колен. Взгляд его был нацелен в песок. Иногда он поднимал голову и невидяще глядел за горизонт.
Зоя Васильевна и Марьяна следили за ним издали, то и дело удивленно переглядываясь.
– Может, он в засаде сидит? – предположила Зоя Васильевна. – Думает, вот ты появишься, тут-то он и активизируется.
– Что-то непохоже.
У Кайсарова и в самом деле был такой вид, словно он приехал не для того, чтобы вернуть любимую, а чтобы завезти ее на лодке в залив и утопить среди морских ежей и кораллов.
– Ладно, пусть сидит, если ему хочется, – постановила Зоя Васильевна. – А мы идем обедать, плавать, пить коктейли и танцевать!
Растерянная Марьяна согласилась, но после обеда и коктейлей ее неудержимо потянуло обратно.
– Что ж, иди с богом. – Зоя Васильевна неожиданно хихикнула: – Может, твоя статуя уже ожила.
Переходя с шага на бег, Марьяна бросилась по тропинке к своему бунгало. С террасы будет отлично виден тот плетеный стул… К ее величайшему изумлению Кайсаров сидел все в той же позе, в коконе уныния и печали. Неожиданно Марьяне стало невероятно весело. Все ее сомнения, смущение, обида, вся та муть, которая опутывала ее душу, удивительным образом развеялись, словно морской ветер унес их за океан. Она почувствовала, что сейчас она сильная, а он слабый.
Зная, что выглядит великолепно в белом летящем сарафане и с цветком в волосах, Марьяна легкой походкой подошла к Кайсарову и остановилась напротив.
– Андрей, – сказала она, – уже темнеет. Тебя съедят ящерицы.
Кайсаров поднял на нее тусклый взгляд и через силу поинтересовался:
– Пришла послать меня… обратно в Москву? Я тебя понимаю.
– Ты меня понимаешь? – переспросила она удивленно.
– Я старый, – бросил он с горечью. – А ты совсем еще девчонка. Зачем я тебе такой сдался?
– Старый, значит, – пробормотала Марьяна. – Вот оно что.
– Я два раза был женат, – продолжил свою признательную речь Кайсаров. – Жены раздели меня до трусов. По крайней мере, процесс идет.
– То есть ты еще и бедный, – сдерживая улыбку, констатировала Марьяна.
– Да, я старый и бедный. И к тому же я идиот. Я ничего не понимаю в любви. Я полюбил тебя и очень сильно обидел, хотя ты ни в чем не была передо мной виновата. Это я был виноват в том, что перенес на тебя качества всех тех финтифлюшек, которых встречал в своей жизни. Я так привык к подвохам в отношениях, что нагромоздил стену из недоверия загодя. Между нами случилось нечто прекрасное, а я все растоптал…
– Ну, может быть, и не все, – предположила Марьяна.
Кайсаров, намертво приклеившийся к своему плетеному трону, поднял на нее глаза, печальные, как у больной собаки.
– Я тебя недостоин. Даже если ты меня простишь, ты потом пожалеешь. Я чертов неудачник. Счастье не для меня.
– Андрей, – сказала Марьяна, глядя на него сверху вниз. – Я очень хочу тебя поцеловать. Но поскольку ты сидишь, сделать это проблематично.
Кайсаров, казалось, ее не слышал.
– И если ты сейчас же не встанешь, – продолжала она, – мне придется взять тебя на руки и понести к берегу океана, чтобы, как положено, предаться любовной страсти на белом песке. Но я предполагаю, что ты не только бедный и старый, но еще и чертовски тяжелый. А предаваться страсти, заработав грыжу, я вряд ли смогу. Так что или ты продолжаешь сверлить глазами свои сандалии, или…
И вдруг Кайсаров сделал одно резкое движение, и Марьяна каким-то невероятным образом оказалась лежащей у него на коленях, и его глаза были в нескольких сантиметрах от ее глаз.
– Твой стульчик, – прокряхтела она, – он сейчас развалится, и мы оба рухнем вниз. И переломаем ребра… И тогда весь наш отпуск пойдет коту под хвост.
Кайсаров засмеялся и легко поднялся на ноги, прижимая Марьяну к себе.
– Так лучше? – спросил он, осторожно поставив ее на землю. – Значит, ты согласна предаться со мной страсти возле полосы прибоя? – уточнил он уже совсем другим, вкрадчивым тоном. – А потом ты возьмешь меня в мужья?
Марьяна посмотрела на него с определенной долей кокетства.
– Пожалуй, что и возьму, – улыбнулась она. – Но пока мы здесь, у тебя испытательный срок. Ты должен с утра до вечера доказывать, что достоин такой девушки, как я.
В этот момент из-за деревьев появилась Зоя Васильевна.
– О, Андрей Павлович! – воскликнула она своим фирменным ироничным тоном. – Рада видеть вас в неформальной одежде.
– Зоя Васильевна, вы ведьма, – пробормотал Кайсаров.
– Колдунья, – поправила она и обратилась к Марьяне: – Прости, милая, но там тебе звонит какой-то Полетика. Узнал у твоих сестер о последних событиях и просит не забыть о нем, когда нужно будет организовать твою свадьбу.
– Наглость – второе счастье, – сказала Марьяна. – Андрей, когда у нас свадьба?
Кайсаров плотоядно усмехнулся, наклонился к ней и жарко шепнул в ухо:
– Скоро. Но сначала – испытательный срок. Надеюсь, он будет очень, очень долгим.
