Колин Гувер - Потерявший надежду
Когда я заканчиваю рассказ, Скай вздыхает и некоторое время молчит.
– Я много лет ненавидела отца за то, что он отказался от меня. Не могу поверить, что она просто забрала меня у него. Как она могла? Как можно вообще это сделать?
– Не знаю, милая.
Она выпрямляется на стуле и заглядывает мне в глаза:
– Мне надо увидеть этот дом. Я хочу вспомнить что-то еще, а то почти ничего не помню, особенно его. Просто проехать мимо. Я должна.
– Прямо сейчас?
– Да. Пока не стемнело.
Глава 42
Нельзя было разрешать ей приезжать сюда. Как только мы подъехали к дому, стало понятным, что ей мало будет просто посмотреть. Стоит ли удивляться, что она выбралась из машины и потребовала, чтобы мы вошли внутрь. Я пытался отговорить ее, но безуспешно.
Я стою во дворе у окна ее комнаты и жду. Не хочу, чтобы она туда совалась, но на другое она не согласна. Прислонившись к стене дома, я надеюсь лишь, что она поторопится. Похоже, соседей дома нет, но ведь ее отец может явиться в любую минуту.
Опускаю глаза в землю, потом смотрю на дом у себя за спиной. Это то самое место, на котором я оставил ее тринадцать лет назад. Закрываю глаза и прислоняюсь головой к стене. Никак не ожидал, что когда-нибудь вернусь сюда с ней.
В ее спальне раздается грохот, а потом пронзительный крик. Открываю глаза, выпрямляюсь и бросаюсь в дом, не задаваясь вопросом, какого черта происходит.
Врываюсь через заднюю дверь и бегу по коридору в ее бывшую спальню. Она кричит в истерике и швыряет вещи через комнату. Обхватываю ее сзади, пытаясь успокоить. Понятия не имею, что случилось и как ее остановить. Она яростно сопротивляется, стараясь вырваться из моих рук, но я крепко держу ее.
– Перестань, – шепчу я.
Она по-прежнему в ярости, и мне надо унять ее, пока кто-нибудь не услышал.
– Не трогай меня! – пронзительно кричит Скай.
Она царапается, но я не уступаю. Постепенно силы ее иссякают, и она сдается. Обмякает в моих руках. Надо увести ее отсюда, но нельзя допустить, чтобы на улице она вела себя так же.
Ослабив хватку, я поворачиваю ее к себе лицом. Она с рыданиями падает ко мне на грудь и, вцепившись в мою футболку, пытается взять себя в руки. Приближаю губы к ее уху:
– Скай, надо уходить. Сейчас же.
Стараюсь поддержать ее, но в то же время хочу дать понять, что оставаться здесь нельзя. В особенности после того, как она разгромила всю комнату. Он поймет, что кто-то здесь был, так что нам надо уходить.
Подняв на руки, я выношу ее из спальни. Пока я несу ее к машине, она прячет лицо у меня на груди. С заднего сиденья достаю свой пиджак:
– Возьми, вытри кровь. Я вернусь в дом и немного приберусь.
Я смотрю на нее, пытаясь убедиться, что истерика миновала, потом закрываю дверь машины и возвращаюсь в ее спальню. Прибираю что могу, но разбитое зеркало спрятать трудно. Надеюсь только, что ее отец не часто заходит в эту комнату. Если все в доме будет как обычно, он не сразу заметит.
Расправляю одеяло на кровати и вешаю карнизы со шторами, потом иду на улицу. Она сидит в машине, и вид ее меня шокирует.
Скай сама не своя. Она напугана. Раздавлена. Она дрожит и плачет, и я впервые сомневаюсь, что в эти сутки принимал разумные решения.
Включаю зажигание и отъезжаю от дома, не желая больше вспоминать о нем. Надеюсь, и она не будет вспоминать. Скай сидит, поджав под себя ноги и уткнувшись головой в колени. Кладу ей ладонь на затылок, перебираю волосы, и так всю дорогу до гостиницы. Мне необходимо, чтобы она знала: я рядом. И не важно, какие чувства ее обуревают, – она не одна. Потеряв ее много лет назад и недавно утратив Лесс, я научился не оставлять человека в одиночестве.
* * *По возвращении в гостиничный номер я помогаю ей лечь, беру влажную салфетку и осматриваю свои раны:
– Немного поцарапала. Ничего страшного.
Снимаю обувь и ложусь в постель рядом с ней, потом накрываю нас одеялом и кладу голову все еще плачущей Скай себе на грудь.
Она плачет долго, с отчаянием прижимаясь ко мне, и я ненавижу себя за то, что позволил этому случиться. Вчера вечером я по своему легкомыслию не позаботился о том, чтобы она не заходила в комнату Лесс. Если бы Скай не увидела тот снимок, ей бы не пришлось так страдать. И она никогда не попала бы в тот дом.
Она поднимает на меня печальные глаза. Я смахиваю ее слезы и нежно целую ее:
– Прости меня. Не надо было пускать тебя в дом.
– Холдер, ты все сделал правильно. Перестань извиняться.
– Я не должен был везти тебя туда. Это чересчур после всего, что ты узнала.
Она приподнимается на локте:
– Чересчур не быть там, а вспомнить то, что я вспомнила. Тебе ничего не поделать с вещами, которые творил со мной отец. Перестань корить себя за все грехи мира.
Вещи, которые делал с ней отец? Я дотрагиваюсь до ее шеи:
– О чем ты говоришь? Какие вещи он творил?
Она плотно зажмуривает глаза и опускает голову мне на грудь, а потом вновь начинает плакать. Ответ, который она отказывается произнести, рвет на части мое сердце.
– Нет, Скай, – шепчу я. – Нет.
Меня обуревают эмоции. Никогда так сильно не хотелось прибить кого-то, как ее мерзавца-отца. Если бы она сейчас не нуждалась во мне, я бы уже направлялся к нему.
Я закрываю глаза, и передо мной встает ее образ, когда она была маленькой девочкой. Сам будучи маленьким мальчиком, я чувствовал, что она несчастна. Она была первым существом, которое мне хотелось защитить. И сейчас, когда она в слезах приникла ко мне, больше всего на свете я хочу защитить ее от него, но не могу. Не могу оградить ее от всех нахлынувших воспоминаний. А если бы мог, то отдал бы за это что угодно.
Продолжая рыдать, она вцепляется в мою футболку. Я крепко сжимаю ее в объятиях, понимая, что не в силах прогнать эту боль, поэтому просто обнимаю ее, как обнимал Лесс. Ни за что не отпущу ее.
Она все плачет, а я обнимаю ее, пытаясь поддержать, но уже начинаю сдавать. То, что случилось с ней, и то, с чем ей пришлось жить, совершенно лишает меня душевного равновесия. Не представляю, как она вообще все это выдерживает.
Через несколько минут она плачет уже тише. Наконец отрывает лицо от моей груди и ложится на меня сверху. Закрыв глаза, приближает свои губы к моим, потом начинает стаскивать с меня футболку. Не имею понятия, зачем она это делает, и переворачиваю ее на спину.
– Что ты делаешь?
Она обнимает меня за шею и тянется к моим губам. Как бы я ни любил целовать ее, сейчас это кажется неуместным. Когда ее руки снова вцепляются в мою футболку, я отвожу их:
