Марианн Кейс - Ангелы
– Ну…
– Нет? – Я ослышалась?
– Не «нет», а «ну»!
– Гм… Отлично…
– Я – Реза, – заявила она.
– А я – Мэгги.
Я объяснила, что мне хочется гладкие, пышные и блестящие волосы. Реза поджала свои черничные губы и заметила (с необычным акцентом):
– У тебя плохие волосы. Толстые…
Она начала размахивать руками, пытаясь вспомнить нужное слово.
– Густые? – предложила я.
– Конечно! – издала она победный вопль. – Очень плохо. Самый плохой тип. Очень тяжело сделать такой плохой волос блестящим. Но я сильная!
Отлично.
Она так тщательно вымыла мне волосы, что даже удивительно, как не разодрала своими ногтями голову в кровь.
– Сильные руки, – зловеще улыбнулась она и продолжила калечить меня, энергично орудуя полотенцем.
Когда она на полную скорость включила фен, то почему-то у меня возникли ассоциации с лесорубом, который собирается спилить дерево бензопилой. Тем временем Реза спросила, где же я родилась, что у меня такие отвратные волосы.
– В Ирландии.
– Иллинойс?
– Нет, Ирландия. Это такая страна в Европе.
– Европа, – протянула она пренебрежительно. С тем же успехом она могла сказать «тьфу!».
– А ты откуда?
– Из Ирана. Только я не какая-то чертова персиянка. Мы – бахаи. Мы не лезем в чертову политику. И всех любим. Нет! – заорала она на появившуюся в дверях девицу. – Сегодня не принимаем! Все занято!
Обиженная девушка удалилась, а Реза как ни в чем не бывало повернулась ко мне:
– Мы тут ко всем относимся с уважением. Богатые ли, бедные, черные, белые. Держи прямо свою дурацкую башку. Какие же у тебя отвратные волосы.
В течение следующих тридцати минут мне приходилось несколько раз прижимать ухо вплотную к плечу, пока Реза тянула и рывками дергала мои несчастные кудри. В конце концов у меня возникло ощущение, словно мне по шее съездили бейсбольной битой. Тут Реза выключила фен и развернула меня к зеркалу:
– Смотри! – Она не могла скрыть гордости. – Хорошо. Я сильная!
Волосы лежали прекрасно. Кроме челки. Не знаю, как ей это удалось, но челка была абсолютно круглой, словно ее накрутили на сосиску в тесте. Но я решила, что не имеет смысла говорить об этом, Реза во всем обвинила бы мои отвратительные, толстые волосы…
– Хорошо, – вздохнула я, протягивая кредитную карточку «Виза», от которой Реза с презрением отказалась.
– Чертовы кредитки, – заворчала она. – Только наличка.
Затем она что-то пробурчала про «чертовых налоговых инспекторов». Я протянула ей несколько банкнот и ушла.
Всю дорогу домой я прижимала челку ко лбу. И тут, к несчастью, меня заметил Итан, который высунулся из окна и завопил:
– Эй, Мэгги, какая у тебя странная челочка! Через несколько секунд они втроем уже выскочили на улицу и осматривали меня.
– Ты похожа на Джоан Кроуфорд! – постановил Кертис.
– А твоя борода напоминает сахарную вату, только я из вежливости тебе об этом не сообщаю, – ответила я.
Я даже не успела ужаснуться своей глупости, как они заржали, как кони. А у Луиса уже родился план, как мне помочь.
– Надо разгладить тебе волосы и зафиксировать. Пойдем в дом.
Одна из особенностей моей жизни после Гарва: я, казалось, не в силах была противостоять чему-то, что мне не хотелось делать. Так что я поняла, что иду вместе с ними в их темную вонючую берлогу. И позволяю Луису натянуть мне на башку колготки таким образом, чтобы пояс зафиксировал мою челку. Единственный положительный момент – колготки были новые, только что из упаковки. Итан объяснил мне, что они хранят дома колготки на случай, если кому-то из них повезет подцепить девушку.
– Не снимай их до самого выхода из дома, – посоветовал Луис.
Я поблагодарила эту троицу. А что еще мне оставалось делать? И пошла в таком виде домой. Колготки, как уши, мотались у меня за спиной. Когда я вошла, Эмили оторвалась от ноутбука и заметила:
– Господи, да у Резы совсем крыша поехала!
От Морта Рассела все еще ни слова. Эмили поставила крест на свой новый сценарий. Она тихонько бормотала что-то себе под нос, слонялась по дому, полировала зеркала, делала маникюр. Время от времени она кружила вокруг телефона и визжала:
– Звони, чертов ублюдок! Звони! Звони! Звони! И снова начинала что-то бормотать себе под нос. Тем временем я мучилась, прикидывая, что же мне надеть на вечеринку, и размышляла, не пробежаться ли рысью по Санта-Монике и не попробовать ли что-то найти. Но я слишком хорошо знала первый закон шоппинга, поэтому надежд не было.
– Может, новую вышитую джинсовую юбку? – предложила Эмили.
– Не могу, у меня в ней смешные коленки.
– Нет.
– Да.
– Померь и покажись мне.
– Идем в мою комнату.
Через двадцать девять секунд озадаченная Эмили вынуждена была согласиться:
– И правда. Не пойму, в чем дело. Обычно у тебя отличные коленки.
Она принялась копаться в моем чемодане. Рассматривала мою одежду и комментировала.
– Какая миленькая юбочка. У меня как раз есть розовенькая футболочка, – тут она замолчала и охнула: – Господи, какая прелесть!
Я посмотрела, о чем это она. Эмили обнаружила бирюзовые сандалии и вытащила их из-под груды носочков.
– Великолепные. И новенькие. Даже ценник не снят. Почему же ты ни разу их не надевала?
– Просто ждала подходящего момента.
– Думаю, это может быть сегодняшний вечер.
– О нет! – Я сглотнула. – Только не сегодня.
Она пристально посмотрела на меня. Пришлось объяснить:
– Каблук высокий и колодка неудобная. А я сегодня вечером хочу расслабиться.
Не уверена, что Эмили мне поверила, но она отстала.
Вопреки законам физики, этот день тянулся бесконечно и в то же время пролетел стрелой. Каждая секунда длилась долго, но вдруг оказалось, что уже половина шестого. Слишком поздно, чтобы ждать новостей. Эмили пообщалась с Дэвидом. Он сообщил, что «Хотхауз», очевидно, отнесся к сценарию со всей серьезностью, так что задержка означает лишь, что Морт обсуждает текст со своим начальством. Но Эмили это не убедило.
– Он не проявляет должной активности, – с горечью сказала она. – Я видела, что происходит, когда агент раскручивает сценарий. Он звонит исполнительному директору и так распаляет его, что тот уже к обеду раскошеливается на два лимона баксов, даже не видя текста.
– Не верю.
– Богом клянусь. Я могу привести тебе целых четыре примера, когда киностудия платила огромные деньги, не прочтя ни слова. Агент давал им час на размышление под видом упреждающего предложения. И они соглашаются на любую цену в ужасе, что возможность уплывет к кому-то другому.
– Но что, если это плохой сценарий.
