Елена Нестерина - Женщина-трансформер
Распахнула балконную дверь. Есть! Нацепила недавно изготовленные очки детского типа с мягкими закручивающимися заушниками, обернулась – очки удержались, но всё-таки я рискую их об пол раскокать и глаза себе попортить. Не будем думать о плохом… Помотав головой, чтобы окуляры уселись на мне поудобнее, вылетела на улицу.
Белым днём над белой заснеженной Москвой шпарила большая – пребольшая птица в очках. Мне было всё равно, видят меня или нет, готовы ли к залпу войска ПВО, показывают ли на меня пальцем случайно задравшие головы прохожие. Правда, я была не совсем дура, я держала курс вверх. Чем выше, тем я меньше с земли кажусь. Ещё старалась не попадать в восходящие потоки – чтобы они не утянули меня под кучевые облака. Какие-то они были сегодня стремительно растущие, шёл на Москву фронт, ещё снега нёс. На фиг, на фиг. Оттуда, из-под этих тяжёлых носителей снега, сложно будет выбраться, если затянет. Лётчики скопища кучевых облаков вообще за много километров обходят. И я стараюсь.
Летала я остервенело. Очень что-нибудь забубённое спеть хотелось. Но человеколюбие стабильно побеждало: не могла я собственными руками резко увеличить смертность на территории города Москвы. Вдруг кто-нибудь да услышит меня? Или вдруг самого факта исполнения мною какой-нибудь песни достаточно для того, чтобы души от тел отлетать начали? Сирин я или не Сирин – потом поздняк метаться будет. Не знаю, ох, не знаю… И почему нас воспитали гуманистами, а не разумными эгоистами? В смысле: хочу и пою. Плевать на всех, чтоб в жизни ждал меня успех… В общем, я хотела петь, но вместо этого рычала. Пока горло не заболело.
Замёрзла я как бобик, близко было обледенение корпуса, но я всё летала и летала, пытаясь себя утомить до изнеможения. Или как-то подсознательно ждала, что меня собьют, что ли? Точно не могу сказать. Над Красной площадью пролетела вообще метрах, мне кажется, на пятистах. И ничего. ГУМ интересный сверху. Надо же, какие крыши.
Села на башку Петру Первому – корабелу. Обгадил её наш брат – голубок. Что и говорить, постарались ребята. Даже весь снег на плечах героя уделан.
В воздухе пахло сластями и шоколадом. Жрать захотелось. А не опуститься ли во дворе кондитерской фабрики, не попросить ли питания? Нет, не буду: что я, что говорящая лошадь – реакцию вызовут неадекватную… Домой.
Это любимое слово «домой»! Как приятно оно на работе вечером в пятницу, как противно, когда ты пьяна где-нибудь в гостях и никак не протрезвеешь, а нужно вставать и тащиться вон… Сколько раз я его повторяла про себя в Ключах, боясь Глеба и своих эмоций…
А вот теперь просто домой. И поскорее. Вдруг снег пойдёт.
Поскорее не получилось – потерялась. Надо было мне телефон взять – а я ломанулась, забыв обо всём на свете. Но когда солнце окончательно село и стояли серо-розовые морозные сумерки, я всё-таки грохнулась на родимый балкон.
Еле услышала звонок в дверь. Не буду открывать. Опять звонок. Стучатся. «Милицию вызовем, кто там?»
Ох, а я всё ещё с крыльями! Надо открыть, что ли, а то дверь вынесут.
Бух! Халат скорее накинуть.
– Добрый вечер. Что случилось? – я распахнула дверь перед своими соседями.
– Смотрите, на балконе у себя посмотрите! Кто-то сверху к вам сейчас спрыгнул!!! – закричала соседка, дама лет шестидесяти.
– Мы подумали, грабитель-форточник! Через балкон верхней квартиры пробрался! Это ихний метод такой, – добавил её муж. – И сидит теперь у вас дома-то! Мы и говорим: щас милицию…
– Да нету никого, – развела я руками, приглашая соседей в комнату: улик всё равно никаких не было. А перья из меня не сыпались.
Люди с активной гражданской позицией пробежались по всем закоулкам однокомнатной квартирки, но и правда никого не нашли. Выскочили на балкон. Оглядели его, несмотря на холод, долго пялились наверх, пытаясь разглядеть, мог ли злодей оказаться там, на балконе девятого этажа. Ничего не нашли.
– Ну я же в окно видел – на балкон кто-то прыгнул. Крупный такой, явно мужик, – повторял сосед.
– В чёрное одетый или в коричневое. Я видела. Да, – подтвердила его жена.
– А, так это я… – Я равнодушно махнула рукой. – Покрывало вытряхивала.
– Нечего покрывала вытряхивать – сыпать мусор людям на головы, – сварливо заметила соседка. Она была явно расстроена, что не удалось задержать вора. Это ей настоящие преступники по кумполу никогда не давали, вот потому её рьяный задор и не угас.
Соседи собрались уйти, но тут взгляд соседки упал на… след когтистой лапы на вчерашнем снегу, что ровным слоем покрывал пол. След был удивительно отчётливым – и надо же было мне, бестолковой, тут топтаться? А кто знал, что ко мне на балкон могут соседи с проверкой пожаловать?
Ой, бли-и-ин…
Соседи переглянулись.
– Что? – как можно спокойнее спросила я. И заявила. – А-а, это я статуэтку на мороз выносила. Она тут стояла. Что, статуэтки тоже нельзя на балкон выносить? Моё дело, где хочу, там и ставлю.
Мой противный задиристый тон разозлил соседей. Которые хотели сделать доброе дело, а наткнулись на такую вздорную реакцию. Но по-другому нельзя было никак, конспирация дороже.
Сосед тем временем заметил ещё один след. И ещё. Говорить уже ничего не стал – думаю, решил, что это я статуэтку с места на место переставляла. А что, в самом деле, не имею права?
Парочка удалилась. А я без сил грохнулась в кровать.
Надо же – а ведь ещё чуть-чуть, и могла бы открыться охота на оборотня…
Страха возможного разоблачения не было. А что было? Пустота какая-то. И глупая ноющая боль – боль фантомная. Ведь как может болеть душа, которой как такового органа и нету? Она ведь не кишка, не мышца, а – болит…
Ну а что, если всё-таки приехать и с ходу заявить: Глеб, я тебя люблю. Ага, и что дальше? Мадам Люлю, я вас люблю – кладите в шапку по рублю… А он мне скажет: я тебя тоже. Да! И тут же вступит со мной в связь – надо же ему тренироваться на какой – нибудь доступной женщине. А тут как раз такая женщина подворачивается – сама готова на всё. И мы будем оба довольны – он станет получать навыки, а я удовольствие. Хе, будет ли это удовольствием – если я понимаю, что он на мне тренируется? Блин, не хочу так… А как хочу? Вот приедет Глеб ко мне из деревни на белом лимузине, с букетом роз, разбросает их под окнами, скажет: люблю, обожаю! Ага – и в помойку провожаю, старая ты перечница, хоть и модернизированная…
Интересно, а чувствуют ли какие-нибудь угрызения совести старые мужики, влюбившиеся в молоденьких девчонок? Например, что происходит в голове у дядьки тридцати четырёх лет, который заинтересовался восемнадцатилетней мамзелью? Или пятидесятилетний решил закрутить роман с девушкой, скажем, двадцати девяти годков – что он думает, как себе их отношения представляет? А ничего – всё по мнению мужиков в порядке. Думаю, ни малейших раздумий по поводу самой возможности таких отношений у них не возникнет. Так, попереживают за качество своего боевого оснащения, как-нибудь постараются его усилить. А то и нет: самоуверенность – это большой плюс, полученный мужчинами от природы. И не боится их седина никакого локона, старая помятая рожа или наливное пузо ловко пристраиваются рядом с юными красотками. Как так и надо. А всё почему? Кто, по-русски говоря, виноват? Да мы, кто же ещё?! Женщины и виноваты. Не велись бы на таких, а начиная с самых давних времён давали бы решительно по рукам старым ловеласам – вот прецедентов и не создавалось бы. А теперь старый с молодой – это в порядке вещей. Старая же с молодым – это сразу смех: Алла Борисовна, Бабкина Надежда и другие особы со странностями…
![Елена Чуб - Предлагается невеста с хорошей родословной [СИ]](/uploads/posts/books/41578/41578.jpg)
