Сюзан Кубелка - Mадам придет сегодня позже
Надо мной только небо — и Святой Дух, следящий за тем, чтобы принимались верные решения. Неожиданно из облаков выходит солнце, и у меня наступает прозрение! Сегодня я сделаю то, о чем мечтала несколько лет.
Я проколю себе уши. Пора.
Я решаю кое-что еще. Более серьезное. Но об этом потом, в свое время!
В волнении покидаю башню и разыскиваю ювелира. Довольно быстро нахожу его магазинчик на улице, круто уходящей от собора вниз. А серьги? Неужели проданы? Боязливо осматриваю витрину. Их нет. Нет, слава богу, они тут, только лежат поглубже на белом шелке и подмигивают мне. Они ждали меня! Ура!!
Открываю дверь и вхожу.
— Бонжур, — громко здороваюсь я. Магазинчик совсем крошечный. Приятно пахнет кофе. Из-за прилавка поднимается господин с маленькой чашечкой в руке. Он ненамного выше меня и одет во все черное. У него интересное лицо, густые седые волосы и светлые глаза, посматривающие из-под темных бровей. Он не похож на обыкновенного ювелира. В нем есть что-то особенное: взгляд художника!
— Бонжур, месье, — повторяю я. — Я бы хотела посмотреть пару сережек. С витрины, если можно.
— Бонжур, мадам. Какие вы имеете в виду? — Он ставит чашку и улыбается мне.
— Золотые солнечные диски.
— А, солнца! Они вам нравятся?
— Очень!
— Мне тоже, — говорит он с обезоруживающей прямотой, — я их сам придумал и изготовил.
— Вы золотых дел мастер?
— Самый лучший, мадам. Вы случайно попали на того, кто вам нужен. Здесь не продается ничего серийного производства. Все, что вы видите, сделано моими руками!
Он открывает витрину, осторожно вынимает серьги и кладет их передо мной. Вблизи они еще красивее. Я очарована. Это настоящее произведение искусства.
У каждого солнца свое лицо — улыбающееся, с толстыми щеками, как его изображали на фресках эпохи барокко. Я беру их в руки.
— Есть, правда, одна проблема, — говорю я неуверенно, — у меня не проколоты уши.
— Я это заметил, — отвечает ювелир. — Но если вы не возражаете, у нас есть для этого пистолет.
— Какой пистолет, месье?
— Вот этот, — он открывает ящик и показывает его мне. — Этот пистолет выстрелит в ваши изящные ушки медицинскими сережками. Это совсем не больно, вы ничего не заметите!
— Медицинские сережки? — разочарованно переспрашиваю я. — Как они выглядят?
— Маленькие золотые пуговки. Их надо носить месяц, пока не заживет прокол.
— Месяц? Но я хочу носить солнца.
— Это возможно, мадам, — он обворожительно улыбается, — я учел и это. Солнца укреплены на этих зажимах. Вы можете их снять и подвесить на другие замки. — Он демонстрирует. — Видите, мадам? Держатся очень прочно.
Потом он внимательно рассматривает меня. Его взгляд скользит по моим ушам, шее.
Я боюсь пошевелиться. Что он от меня хочет? Мне вдруг вспоминается мой оптик, то есть мой бывший оптик в Париже, потому что он дошутился со мной. Во время примерки моих новых красных очков от солнца его рука как бы невзначай скользнула мне на грудь. Мне рассказывали сотни историй о зубных врачах, гинекологах и психиатрах, которые нагло шли на все, хотя приемные были забиты пациентами.
Может, и здесь такой же вариант? Что мне делать в таком случае? Отдаться ему? Пять недель меня не касался мужчина. Как? С незнакомым? В магазине? Нет, ни за что! Это не мой стиль. Молчание становится тягостным.
— Вы художница, — неожиданно объявляет ювелир. — Я прав?
— Почему вы так решили? — ошарашенно спрашиваю я.
— По мочкам ушей. Они вросли. Это бывает у многих творческих личностей. Чем вы занимаетесь, если не секрет? Музыкой? Живописью? Или пишите книги?
— Я украшаю дома и квартиры. У вас наметанный глаз, месье!
Он польщенно улыбается.
— Это верно. И я вижу, что вы когда-то уже носили серьги. Может быть, в детстве?
Я киваю. Мне прокалывали уши в Вене, когда мне было шесть лет. Но дырки постоянно воспалялись. Я месяц помучилась, а потом вынула сережки, и все опять заросло.
— Вам их неправильно прокололи, — поясняет ювелир, — слишком низко. Это удлиняет ваше лицо, делает его грустным. Мы проколем здесь! — Он ставит точку красным фломастером. — Место, где висят серьги, так же важно, как их форма. Мы поместим их повыше, вот здесь!
Он подносит солнечные диски к моим ушам. Выглядит потрясающе! Я смотрюсь в зеркало на стене и не могу оторваться.
— Серьги делают лицо привлекательным, — говорит ювелир. — Вы этого не знали? — Он протягивает руку и мягко убирает мои волосы назад. Жест ласковый. Я начинаю дрожать.
— Итак? — вкрадчиво спрашивает он. — Вы решились? Приступим? Или вы боитесь, мадам? — Это звучит как объяснение в любви.
— Нет-нет, — выпаливаю я. У меня вырывается непроизвольный вздох. — Я вам доверяю целиком и полностью.
— Прекрасно! Не двигайтесь. Все произойдет очень быстро!
Я так волнуюсь, что у меня стали влажными ладони. Сейчас этот загадочный мужчина проколет мне уши. Это почти как лишение невинности. Слишком интимно. Вот он близко подходит ко мне сзади и ощупывает мои мочки. От него хорошо пахнет. У него нежные, мягкие руки, и я чувствую на волосах его дыхание. Усилием воли заставляю себя стоять спокойно. Только не дрожать!
Но я знаю: мне достаточно обернуться — и я попаду в его объятия.
Чик! Первая сережка уже сидит. Чик! Второй выстрел. Немного тянет, но не больно.
— Садитесь, пожалуйста. — Ювелир заботливо приносит мне стул. — Хотите подкрепиться, мадам? Рюмочку ликера? Чашку кофе?
— Нет, спасибо! — Я сажусь, у меня дрожат ноги. Злюсь, но ничего не могу с собой поделать.
— Не сочтите за назойливость, мадам. У вас легкий акцент. Позвольте спросить, откуда вы родом?
— Из Вены, но живу в Париже. Мой муж — француз.
— Счастливчик! Я знаю ваш город, мадам. Очень красивый! В сокровищнице я там видел великолепные украшения. Это было два года назад. Я был и в Тироле. У вас очень красивая страна, мадам. Женщины там… очаровательные! Веселые… и страстные. — Он выжидающе смотрит на меня и мягко улыбается. Я улыбаюсь в ответ, но ничего не говорю. Он должен сделать первый шаг. Но могу поспорить, что он не рискнет. Его выразительные глаза излучают восхищение. Голубые они или серые? Не поймешь при этом свете.
Ювелир откашливается.
— Вы отдохнули, мадам? Тогда прикрепим солнца. Поднимите, пожалуйста, голову!
Он стоит совсем близко. Наклоняется, ловко манипулирует.
— Готово! — Он отступает, приподнимает рукой мой подбородок и любуется своей работой. — Отлично! — восклицает он, — просто сказка! Такое впечатление, что я их делал для вас!
Он приносит мне большое зеркало. Я встаю. Боже! Неужели это я? Чуточку золота — и уже выглядишь совсем иначе.
