Юлия Снегова - Мужчина из мечты
А после школы я поступила в Оксфорд на искусствоведческий факультет. Это был конец шестидесятых, время повального увлечения «Битлз» и рок-н-роллом. Я сразу окунулась в атмосферу потрясающей свободы, которая меня совершенно опьянила. Родители меня к мужчинам и близко не подпускали. Они считали, что это их долг — найти юношу из хорошей семьи, и их выбор пал на одного молодого человека, нашего соседа… Но я сама нашла себе друга — Сэма, парня с нашего курса. У него были длинные волосы, борода и радикальные взгляды. Он называл себя хиппи и стремился расширить границы своего сознания. Для этого он постоянно экспериментировал с разными наркотиками. А поскольку я была его девушкой, это называлось у нас свободная любовь, то мне тоже приходилось пробовать разную гадость. Так я стала наркоманкой. Родители, узнав обо всем, устроили Сэму страшный скандал, и он решил найти себе девушку, с которой у него будет меньше проблем, чем со мной. А я надеялась, что он женится на мне, что у нас будет необычная семья с расширенными границами сознания… Сэм бросил меня.
От отчаяния я начала искать утешения в восточных религиях. Сначала я увлекалась сектой сознания Кришны, потом японским буддизмом. Это захватило меня почти как наркотик. У меня были такие же друзья, озабоченные только тем, как бы побольше набрать энергии из космоса. А потом я словно очнулась от дурного сна. И вот — я одна, семьи нет, нет и профессии. Теперь я приняла православие, и только в нем вижу истинное спасение…
«Всюду одно и то же, — думала Нина, — совсем недавно я слышала очень похожую историю и тоже в монастыре».
С ней в комнате поселилась Лиза, девушка ее лет, худая, в больших очках с темными стеклами. Она никогда не расставалась с толстой книгой и пользовалась любым случаем, чтобы уткнуться в нее.
— Что это? — спросила ее Нина.
— История мировой философии, — показала Лиза обложку, — да еще и на французском языке, — представляешь, какой ужас, а у меня экзамен через две недели.
— А ты где учишься? — удивилась Нина.
— В Париже, нет, не в Сорбонне, в институте философии. Вообще-то я из Киева. Училась там в университете. А в Париже у меня тетя, дочь эмигрантки первой волны. Мои предки были дворяне. И оказалось, что я — ее единственная наследница. И она решила заняться мной. Выписала к себе в Париж, добилась, чтобы мне дали вид на жительство. А я всегда мечтала изучать философию. Так что я очень довольна.
— Ну и как тебе Париж? Действительно такой красивый, как о нем пишут?
— А я даже толком не знаю, — пожала плечами Лиза, — у меня времени не было гулять. Сначала языком занималась с утра до вечера, потом, когда учиться в институте начала, вообще времени не стало. Я же еще за тетей своей должна ухаживать, она уже старенькая.
— А как же личная жизнь, друзья? — Нина не представляла себе, как это молодая девушка целыми днями сидит за учебниками и даже не понимает, что живет в Париже — столице мира.
— Ой, мне сейчас не до того. Ухаживает за мной один, Анри зовут, учится со мной. Приглашает все время пойти куда-нибудь, посидеть в кафе. Он мне даже нравится, но я должна сначала получить степень бакалавра. Мне всего год остался, а потом можно будет и расслабиться.
Нина только пожала плечами. Такого отношения к жизни она не понимала.
— А что же ты сюда поехала, время тратишь? Сидела бы в своем Париже, занималась бы.
— Меня тетка отправила в путешествие по святым местам. Она сама хотела бы поехать, но ей здоровье не позволяет. Так что я здесь за нее. Давай куда-нибудь вместе сходим, погуляем. Я одна ходить боюсь. Говорят, тут арабы к белым девушкам пристают.
«Какая ты девушка, ты ходячий учебник, такие арабам не нужны», — усмехнулась про себя Нина.
— Пойдем прямо завтра в старый город! А то меня потом спросят про Иерусалим, а мне и рассказать нечего будет, — продолжала уговаривать ее Лиза.
На следующий день они отправились на прогулку по городу. Нина считала, что теперь она уже хорошо ориентируется в лабиринте здешних улочек. Она не могла удержаться от смеха, глядя, как Лиза шарахается от арабов в национальной одежде. Правда, арабы совсем не обращали на нее внимания.
За обедом появились новые люди. Приезжих усадили за отдельный стол, чтобы они не мешали сосредоточенным монахиням своими разговорами. Уже отвыкшая от мужского общества Нина неожиданно увидела напротив себя юношу. Худой, очень загорелый, с коротко стриженными светлыми волосами и ярко-голубыми глазами, он не отрываясь смотрел на нее.
«Интересно, кто это? — подумала Нина. — На русского не похож, на еврея тоже, наверное, какой-нибудь православный англичанин».
За едой она тихо беседовала по-английски с Диной, поэтому она не удивилась, когда после обеда юноша подошел к ней и по-английски спросил, как ее зовут. Нина назвала себя.
— Это русское имя? — спросил он удивленно.
— Да, я и сама русская.
— Я тоже.
Его звали Марк. В Израиле он жил уже четыре года. Нина с удивлением смотрела на его огрубевшие, как от тяжелой работы, руки, на выцветшую на солнце, кое-где порванную одежду.
— Как ты здесь оказался?
— Это долгая история, расскажу как-нибудь потом. Сейчас я работаю в Хевроне. Это город недалеко от Иерусалима, но там живут одни арабы.
— А для меня там работы не может быть? — сразу ухватилась за мысль подзаработать Нина.
— Приезжай, что-нибудь придумаем.
На следующий день Нина уже стояла на автобусной станции. Она решила ехать налегке, взяв с собой лишь самое необходимое. Остальные вещи Нина оставила в монастырской гостинице.
В сторону Хеврона действительно ехали одни арабы. В их пестрой компании Нина уселась в старый обшарпанный автобус. Среди пассажиров она была единственной белой женщиной. Все, включая водителя, уставились на нее с нескрываемым любопытством.
Автобус сначала ехал по заасфальтированному шоссе, потом долго петлял и подпрыгивал по засыпанной гравием дороге. Нина с восторгом смотрела в окно на потрясающие своей красотой библейские пейзажи, на ярко-зеленые холмы и равнины, на рощи и стада овец, белеющие тут и там на залитых солнцем лугах.
На людей, едущих в автобусе, смотреть было не менее интересно. Они входили и выходили, встречали знакомых, шумно здоровались с ними. Публика становилась все более провинциальной. Вместо сумок появились какие-то шерстяные заплечные мешки. Один раз зашел пожилой крестьянин в клетчатой накидке на голове, она называлась куфия, и с ягненком под мышкой.
Наконец приехали в Хеврон, город, застроенный одно- и двухэтажными домами из серого камня, над которыми возвышались минареты мечетей. Здесь царили строгие нравы, уже нельзя было встретить женщин с непокрытой головой. Увидев женщину, с ног до головы завернутую в паранджу, Нина вздрогнула от неожиданности. Она шла ей навстречу, как черное привидение из детских кошмаров.
