Джеймс Стерлинг - Игра длиною в жизнь
Она определенно не верила, что я говорил серьезно. Но я был серьезен.
Очень серьезен.
Позже я начал ненавидеть себя за такую скрытность. Но я знал, что должен так поступить, чтобы сохранить безопасность моей семьи и свое душевное здоровье, я должен был принять такое решение. По сути, для меня был только один вариант.
Весь этот сезон я играл так, словно он был для меня последним. Я прощался с каждым стадионом, с каждым бейсбольным полем, на которых, как я знал, мне больше не предстоит играть. Я больше смеялся, наслаждался каждой игрой, меньше испытывал стрессов. У меня было легко на сердце от мысли, что это решение я принял на собственных условиях.
Я еще никому не сказал о нем. Ни моим агентам, ни Дину.
Я достиг этих неуловимых десяти сезонов и теперь мог рассчитывать на полную пенсию. Конечно, дерьмово, что все было завязано на деньгах, но на самом деле, мое решение было связано не столько с деньгами, что и так подразумевалось, сколько с целью обезопасить мое будущее. Будущее моей семьи. Я не мог вечно играть, и каким бы ценным игроком я не был, каждый день рождались парни, которые ни сегодня-завтра будут бросать мяч сильнее и быстрее меня. Кто знает, может однажды им станет и мой сын. Или мой племянник.
Я, наконец, был готов попрощаться с единственной страстью, которой был одержим практически всю жизнь. В моей голове вспыхнули воспоминания о том, как я получил травму и потом восстанавливался несколько недель. С тех пор я прошел долгий путь. Я помнил, как боролся со страхом, что моя карьера закончится. Но сейчас я не чувствовал ничего подобного. В этот момент принятое мной решение казалось правильным.
Черт, я не мог дождаться, чтобы сообщить об этом моей девочке… и моему мальчику.
И что, черт возьми, станет делать моя семья, когда их папочка целый год будет торчать дома? Я, скорее всего, сведу их с ума; и Кэсси, в конце концов, убьет меня, пока я буду спать. Уверен, что заслужу это, но сейчас мне было плевать. Я просто хотел быть с семьей.
Когда я ехал домой после игры, мой разум был слегка затуманен от чувства свободы. По правде говоря, я немного боялся признаться моим агентам, что завершаю карьеру, но я сам являлся хозяином своей судьбы, и мне нужно было наконец-то начать жить нормальной жизнью. Я был активным участником только одной её части, тогда, как по отношению к другим, был подобно дальнему родственнику, которого навещают раз или два в год.
Сквозь открытую дверь гаража, я услышал смех на верхнем этаже нашего дома.
— Где моя семья? — крикнул я в ту сторону, откуда раздавался смех, когда вошел на кухню.
— Папочка! — закричал Ченс и понесся вниз по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Когда он спустился, то тут же помчался в мои объятия.
— Хэй, приятель. Как прошел день?
— Хорошо! Мы с мамой пекли шоколадное печенье, и я ел тесто.
— Хм-м, — промычал я, когда у меня потекли слюнки. — Как думаешь, мама оставила мне немного теста для печения?
— Угум, — он быстро замотал головой вверх-вниз. Я положил руку ему на макушку, чтобы он остановился. — Она оставила тебе немного в коробке, — хитро добавил Ченс.
— В коробке? — Я посмотрел на него игривым взглядом, когда Кэсси вошла на кухню.
— Он имеет в виду пищевой контейнер. В холодильнике. Привет, малыш. — Она прижалась своими губами к моим, и я практически забыл, что у нас был зритель, который нетерпеливо дергал меня за рубашку.
— Папочка, ты поплаваешь со мной? Мама сказала, что я должен дождаться тебя, чтобы потом вместе пойти плавать. Сейчас ты дома. Пойдем плавать. Пожалуйста. Я хочу поплавать.
Мои глаза расширились, пока он тараторил со скоростью сто слов в минуту.
— Конечно. Только дай мне минутку поговорить с мамой, идет?
Его плечи поникли, когда он удрученно ответил:
— Ну, хорошо.
Кэсси опустилась на колени, чтобы быть на одном уровне с нашим сыном, и посмотрела ему в глаза.
— Почему бы тебе пока не подняться наверх и не переодеться в плавки, взять круг и нарукавники, хорошо?
Ченс надул губки и выпятил их вперед. У него губы были, как у Кэсси.
— Мне не нужны нарукавники, мам!
Она поднялась и уперла руки в бедра.
— Ченс, если ты не наденешь нарукавники, то не сможешь плавать в бассейне. Ты знаешь правила.
— Никогда не ходить в бассейн без нарукавников или кого-то из взрослых, — отчеканил он монотонным голосом, и я подавил улыбку, когда понял, сколько правил мне предстоит выучить.
— Правильно. Сейчас иди и переоденься. Папа придет к тебе в комнату, как только мы поговорим.
— Хорошо! — Его настроение моментально улучшилось. Ченс бросился вверх по лестнице, с воодушевлением прыгая по ступенькам то влево, то вправо, просто так, потому что ему было весело.
— Святые угодники, малыш, он выматывает, — сказала Кэсси. — Он как кролик Энерджайзер[28], никогда не устает. Никогда, — выдохнула она и вытерла лоб тыльной стороной ладони.
Я взял её за руку и притянул ближе к себе, когда еще раз обдумал все, что собирался ей сказать, после чего выпалил на одном дыхании:
— Я официально решил, что после этого сезона больше не буду играть. — Пока я прижимал к себе свою жену в ожидании ответа, я молился, чтобы она правильно меня поняла.
Кэсси подняла на меня глаза и, сдерживая улыбку, осторожно спросила:
— Ты уверен?
Я кивнул.
— Я же говорил тебе в начале года, что, скорее всего, это будет мой последний сезон. Весь сезон я мысленно прощался со всеми. Я готов оставить спорт, — сказал я и был счастлив оттого, что имел в виду именно то, что сказал.
— Джек, если ты готов уйти из спорта, то тогда не могу дождаться момента, когда ты наконец-то будешь дома, — улыбнулась она, и слезы увлажнили её глаза.
Выдохнув с облегчением, я притянул Кэсси ближе к себе и зарылся лицом ей в волосы, вдыхая аромат её шампуня. Ощущение её тела около моего не только возбуждало меня, но и успокаивало. Эта девочка была моей жизнью. И сейчас я держал свою жизнь в собственных руках. Теперь я знал, что без бейсбола со мной будет все в порядке.
— Не могу дождаться, когда, наконец, смогу быть дома, Котенок, — сказал я ей в волосы. — Я столько всего пропустил. Больше не хочу ничего пропускать. А этот жестокий бизнес того не стоит.
Кэсси знала, о чем я говорил. Деловой аспект бейсбольной индустрии имеет способность принизить все твое умение, если ты позволишь им это. Я хотел уйти из спорта на своих собственных условиях, прежде чем спорт заставит меня возненавидеть себя.
— Ты уверен? На сто процентов уверен, что хочешь уйти? — Она отклонилась назад и посмотрела мне в глаза.
