Дарья Дезомбре - Белье на веревке. Современные рассказы о любви (сборник)
Лучше бы он их никогда не покупал! В гробу он видал всю эту сентиментальную интеллигенцию. Нет, он, конечно, привык, что женщины плачут по поводу и без. Причем поводом может послужить все, что угодно: от противного прыща на носу до смерти бабушки главного героя в индийском фильме. Но то, что девушка способна залиться слезами из-за того, что кто-то решил избавиться от гектара ненужной, очевидно отжившей свое растительности, – этого Константин представить не мог. «Берите! Классика. Чехов». Послал бы он сейчас куда подальше и кассиршу с ее Чеховым, и самого Чехова с его садом.
«Ах, как вы угадали? О, это мой любимый писатель! Его лучшая пьеса! Какая драма, какая проникновенная мысль, какая сила искусства. Эти приглушенные удары топора. Я всякий раз плачу». И она действительно плакала, не отказывая себе в удовольствии от души всхлипнуть и громогласно высморкаться так, что на них оборачивались и шикали со всех сторон. Людмила ничего вокруг не замечала, отрывая от сцены покрасневшие глаза лишь для того, чтобы размазать по щекам остатки туши. А Константин ежесекундно извинялся, ловя осуждающие взгляды. Ловил он их и на улице, и ему казалось, что каждый встречный ненавидит его за то, что он – мерзавец и негодяй – довел девушку до такого состояния. Хотя на самом деле довел он ее снова только до гостиницы и убрался восвояси, ни капли не сожалея, что его не пригласили и дальше выслушивать скорбные стенания о безвозвратно потерянном прошлом Раневской, которая к тому же оказалась тезкой его пассии, а это, по словам Людмилы, еще больше роднило ее с героиней и побуждало сочувствовать ей, несмотря на все очевидные недостатки «этой никчемной, в сущности, женщины».
О боже! И с чего только бабы решили, что их повышенная чувствительность и ранимость – это именно те качества, что привлекают мужчин? Почему слабость – это обязательно слезы и сопли? Милые дамы, ничто не вызывает у мужчины большего желания бежать от вас со всех ног, чем непрекращающиеся рыдания в три ручья. И дело вовсе не в том, что вы из волооких принцесс превращаетесь в узкоглазых, опухших, уродливых теток, а в том, что мужчина ощущает на себе груз непомерной вины за то, что с вами происходит, и жаждет сбросить его как можно скорее. Он ищет выход и находит самый простой и совершенно очевидный. Он уйдет, а с ним уйдут и все ваши проблемы. И вы – его драгоценная, обожаемая и любимая – наконец-то перестанете плакать. Константин был разъярен, подавлен и одновременно счастлив оттого, что может позволить себе отступить. Дамочка оказалась совершенно неуравновешенной. Такая вполне может иметь склонность к суициду. Что же, ему потом мучиться, ночами не спать: жива или в окно сиганула? Тоже мне, Анна Каренина!
В своей решимости Константин спал как убитый. Но утро встретило его сомнениями. Оставалось три дня, делать совершенно нечего, а в дневник за весь отпуск он не занес ни одного имени, которое стоило бы запомнить. Он вышел из гостиницы и, сам того не замечая, побрел к «Черномору». Опомнился у входа. «Что ж, была не была». Поднялся, постучал в номер. Открыла. Сама любезность. Головку склонила, глазки потупила, извините, мол, за вчерашнее.
– Константин, я надеюсь, вы простите мою впечатлительность.
«Ох, и действительно извинения. Ну, стоило и хотя бы за этим прийти».
– Ну что вы! О чем вы говорите.
– Нет, право, я была ужасна.
– Вовсе нет!
– И, честно говоря, не думала, что увижу вас снова.
– Как вы могли подумать такое!
– Да нет, будь я на вашем месте, я бы обязательно…
– Да отчего же!
– Нет, несомненно…
– Да прекратите, наконец!
– Я просто неисправима!
– Вот тут вы правы!
– А может, на «ты»?
– Ах да, мы уже давно перешли. А может, кофе или сок?
– Или сок.
Нет, все-таки с театром удачно получилось. Чувство вины – огромнейшая движущая сила. До поры до времени, конечно. Но пока человек собирается сглаживать образовавшиеся в отношениях с вами острые углы, вы – хозяин положения. Людмила (хотя мысленно он уже называл ее Людочкой) старалась изо всех сил заслужить прощение: ни грубости, ни жеманства, ни высокомерия. Проста в одежде (белые льняные бермуды, желтый хлопковый топ) и легка в общении: непринужденный смех, не слишком подробный, но все же рассказ о работе: переводит какой-то французский любовный роман для второсортного издательства не из-за заработка, а языковой практики ради. О семье особо не распространялась, лишь упомянула вскользь о том, что в офисе отца у нее один сплошной английский, да болтать на нем приходится лишь о вагонах, контейнерах и партиях цветных металлов. После этого, правда, Константин снова спросил себя, не стоит ли притормозить от греха подальше, пока железный король не нашел его и не переплавил во что-нибудь менее ценное, но сидящая напротив добыча улыбалась так покорно, что интуиции было предложено заткнуться и как можно скорее.
После сока он предложил перейти к более крепким напиткам и, на свой страх и риск, съездить на экскурсию с дегустацией вин:
– Крымские вина – они, знаешь ли… – и тут, кстати, вспомнил: – Как же там у Цветаевой?
– Драгоценные?
«Уф, не зря учил!»
– Точно. Ты тоже помнишь это? Я еще Волошина обожаю…
Да, с театром он определенно не промахнулся. В такси, когда утомленная просветительскими речами и бессчетными стаканами полусладкого и полусухого девушка прикорнула на его плече, Константин поспешил поздравить себя с победой, и правильно сделал. У отеля последовало приглашение в номер. Вот и славненько. Три дня по нынешним временам – это уже очень достойно, это тебе не три часа – поулыбалась, поломалась, отдалась. Здесь ключик надо было подбирать да маслицем этот ключик смазывать.
– Проходи, – Людочка распахивает дверь, Константин галантно пропускает.
Нет, зря он сомневался. Зад фактурный. Отличный зад. Сиськи, правда, не его размера. Но опять же, если сзади…
– Вот с этого места, пожалуйста, – Людмила протянула ему книгу, указывая аккуратным пальчиком на абзац в центре страницы.
– Что?
– Ты разве не понял? Диктуй с этого места.
– Зачем?
– О господи! – Людмила раздраженно кинула книгу на кровать. – Я же тебе в лифте сказала: мне нужно занести кое-что в компьютер. Сейчас придет издатель. У меня не готовы материалы. Я тебя помочь прошу! А ты!
«Издатель… Какой издатель? Сейчас придет? А как же? Черт! Опять он все прослушал!»
– Что диктовать-то?
– Вот этот абзац.
– «Истероидный тип личности…» Что это за фигня?
– Не отвлекайся, пожалуйста!
– Извини. «…Формируется, как правило, из-за частых стрессовых ситуаций в семье, в результате резкой смены настроения у одного или обоих родителей…» Зачем тебе это надо?
