Татьяна Веденская - Свадьба моего мужа
– Почему ты молчишь? – спросила его я.
– Знаешь, я не мастак тарахтеть. Ты ведь не маленькая, сама понимаешь, чем я тут с тобой занимаюсь, верно? – выпалил он.
Я усмехнулась и откинулась на подушке. Да, кого-то это, может, и напряжет. Но только не меня. Как женщина, прожившая кучу лет с очень галантным мужчиной, осыпавшим своими красивыми словами всех подряд, я смею заявить – по мне, так лучше пусть хоть ругается матом. Лишь бы человек был хороший. А он – хороший. Я сонно жмурилась, тая в его объятиях, и мимоходом думала: ну и пусть Котик такой поганец. Это теперь не моя проблема. Ну и что, что Жанна от меня ушла? Зато рядом со мной рядом лежал самый чудесный маленький принц с большим… с большим смущением промокавший меня этой дурацкой ваткой. Интересно, а чего это он так неистово и неустанно этим занимался? Я вдруг заподозрила неладное и встала с кровати.
– Может, не надо? – нахмурился он.
– Надо, – возразила я и подошла к зеркалу. Ну, так и есть! Огромный синяк разливался по моему лицу. И даже под тем же самым глазом. Снайпер!
Глава пятая,
наполняющая все смыслом
Как наука психология не имеет устоявшегося научного определения счастья. Выделяются разные составляющие, проводятся аналогии. Вырабатывается терминология. Проводятся дебаты, серьезные умные мужчины, убеленные сединами и осененные научными степенями, спорят друг с другом до хрипоты. Выясняют, что главнее – материальное или духовное? Физическое или эмоциональное? Что нужно дать человеку, чтобы он почувствовал себя абсолютно счастливым? Море денег? Многие люди опытным путем выясняли, что не в них все-таки счастье. Понятно, что комфорт. Ясно, что можно чувствовать себя лучше других. Но не вылечат, не утешат. Тогда здоровье? Тоже возможно только в какой-то степени. Счастье ли, если здоров, но одинок или здоров, но беден? Или вообще здоров, богат, не одинок, но боишься, что в любой момент все отнимут. Страх моментально сожрет счастье, как удав яблоки в известной компьютерной игре. Так и живет человек, постоянно оглядываясь да дергаясь из-за любого шороха. Кстати, такого рода клиентов полно у любого практикующего психолога. И чем богаче человек – тем страшнее его фобии. Я, например, знала одну девушку, которая, проживая в шикарном загородном доме, одно время лечилась у меня от страха оказаться на улице. Поверьте, реально она оказалась бы на улице только после всех нас. А вот ведь – полгода изнурительной терапии!
Наверное, придется признать, что счастье спрогнозировать невозможно. И порой к счастью ведут самые нелепые дороги. Взять, к примеру, меня. Кто бы мог подумать, что я могу стать такой счастливой вследствие получения удара локтем в глаз! То есть, конечно, сам по себе синяк не доставил мне особенной радости. Но вот то, что за ним воспоследовало, заставило меня даже забыть, что моя единственная и на все времена любимая пациентка безвременно оставила меня наедине с собственными бредовыми идеями.
– Значит, она просто была не готова, – глубокомысленно заметил Гриша, наматывая на палец прядь моих волос. – Я уверен, что ты найдешь кого-нибудь другого.
– Другого? – хмыкнула я. Карамельно-тягучая усталость измотанного любовью тела заставляла меня закрыть глаза, но я сопротивлялась до последнего. Я разлепляла сонные веки, и даже если у меня это плохо получалось, я смотрела на этого немногословного мужчину, которого мне так долго пришлось ждать.
– Естественно! Они все вот у тебя где. – Он показал кулак. – Куда им без тебя.
– Ой, не знаю. – Я перевернулась и надежно уткнулась носом ему в плечо. Жалко, что у меня уже сделали свет. Стемнело, и, если бы не настольная лампа, я бы зажгла все свои ароматические свечи, чтобы интимно подсветить или замаскировать дефекты своей трущобы.
– Знаешь, я давно хотел тебе сказать…
Я замерла в предвкушении. Неужели скажет? Это было бы просто чудом, потому что современные мужчины, прежде чем сказать простые искренние слова «я тебя люблю», сначала сделают тебе ребенка, потом женятся на тебе, потом вместе дождутся первого внука. И только после этого, прикинув, что вроде бы больше уже терять нечего, признаются: я тебя люблю.
– Скажи!
– Да… сказать, как я восхищаюсь тем, что ты делаешь. На самом деле, мало кто так упорно и всесторонне работает над проблемой, – затарахтел он. Я прикусила губу. Обломайся, мать. Выпей «Персену» и успокойся. – Надо заметить, я был уверен, что ты сдашься гораздо раньше.
– Ох, может, оно было бы и лучше, – вздохнула я. – Чего толку биться в стену головой, когда это к тому же никому и не нужно!
– Неправда, – возразил он. – Ты сама понимаешь, что методы объективной оценки личности, особенно адаптированные под Россию, – это очень и очень интересно!
– Да? Надо же, я не думала, что ты всерьез понимаешь то, о чем я тебе рассказываю.
– Интересно, почему это ты так подумала? – Гриша поднялся и развалился на подушках.
Я нахмурилась, мне очень нравилось то, что было до этого. Я бы предпочла не вспоминать сейчас о своей работе. Вернее, о своей неудаче.
– Слушай, когда Котик, к примеру, приезжал домой вечером и спешил изложить мне весь свой рабочий день (за исключением некоторых никому не интересных моментов, как роман с Зоей, например), я тоже его слушала. И даже кивала. И даже задавала открытые вопросы. Ты знаешь, что такое «открытые вопросы»?
– Те, на которые нельзя ответить «да» или «нет» коротко, – снова проявил неожиданную осведомленность он. Меня вдруг затерзали смутные сомнения, но я отбросила их в сторону.
– Именно. То есть вопрос «Перестала ли ты пить коньяк по утрам?» – это вопрос закрытый. Так же как и «Молилась ли ты на ночь, Дездемона?». А вот вопрос «И как же ты повел себя в этой ситуации, дорогой?» является открытым и провоцирующим к долгой речи, смысла которой я имею право и не понимать. Зато я проявляла к мужу внимание.
– Если ты ТАК проявляла к нему внимание, то неудивительно, что он тебя бросил! – Гриша ласково улыбнулся и притянул меня к себе. На самом деле, все эти разговоры, выяснения отношений, установление комфортного режима… какая же все это чушь, хоть я и сама всем говорю, что это очень важно. Я просто сидела, обхваченная его руками, и хотела молчать. Может, даже выполнять все, что он прикажет. Или вообще спать. Но обязательно внутри кольца из его рук. Никак иначе нельзя. Но социализация предполагает, что нам должно быть хорошо вместе не только обниматься, но и общаться. Так что и мне приходилось отвечать.
– Не будем делать вид, что я сама виновата. Он – подлец, каких поискать. А я – дура, у которой слишком много терпения и слишком мало самоуважения. Если бы можно было повернуть время вспять, я бы ушла от него еще в тот день, когда он пришел домой впервые пьяный и в губной помаде, оставленной в самых недоступных местах.
