Татьяна Тронина - Девушка-рябина
Это все были знакомые, в чем-то даже уютные запахи железной дороги, вокзала. Напоминающие о путешествиях, о новых делах и новых людях. Раньше они нравились Льву, вызывали ощущение бодрости – раньше, но не сейчас.
Ведь он уезжал, а Вера оставалась здесь, в Электрозаводске.
Час тридцать.
В гуле шагов ухо уловило вдруг стремительный цокот каблучков. И еще неуловимо, но отчетливо повеяло чем-то… Запах ванили, яблочного зефира – того самого, из детства, крепкого и нежного одновременно… Лев резко обернулся, и точно – навстречу ему спешила Вера в высоких узких сапогах, пальто темно-шоколадного цвета; мокрый зонтик висел у нее на запястье, с зонтика капало на кафельный пол. Верины рыжие волосы, убранные в высокий пучок, слегка сползли на одно плечо. Пальто распахнуто. Капли дождя блеснули на бледных щеках молодой женщины. Или это слезы?
Она явно собиралась впопыхах, во взгляде ее читалось смятение. Но, боже мой, как эта женщина нравилась Льву, в любой одежде, с любой прической. Хоть в рабочей форме горничной, как тогда, когда он увидел ее в первый раз, хоть вот такой, как сейчас – напоминающей героиню какого-то французского фильма.
– Наконец-то, – пробормотал он, раскинул руки.
Вера бросилась к нему, уткнулась лицом в грудь. От нее одновременно исходили волны тепла и холода.
– Я думал, ты не придешь.
– Нет, что ты… я не могла не прийти, – с раздражением, с тоской сказала она. Отстранилась, всхлипнула, кинула зонтик на подоконник, запястьем смахнула влагу со щеки.
– Поехали со мной. Вот прямо сейчас. Еще есть билеты, я уверен.
– Ты с ума сошел! Мы тысячу раз об этом говорили.
– Ты любишь меня?
– Да, да, да. Но тут любовь ни при чем, я не могу, вот так, сразу…
– Чего ты боишься? – холодно, мрачно спросил Лев, взяв ее за руки. – Конкретно. По пунктам.
– Ты зануда. Ладно… Мне страшно бросить все, уехать в неизвестность. Тридцать лет я жила в этом городе, рядом с мамой, потом с мужем. У меня здесь – все. Ты понимаешь – все. И я должна это оставить в один момент!
– Там, в Москве, мы будем вместе. И я никогда тебя не покину. Не брошу, не оттолкну. Даже если когда-нибудь, когда-нибудь, чисто теоретически – мы вдруг разругаемся вдрызг, надоедим друг другу до смерти и решим разбежаться – даже тогда я не брошу тебя на произвол судьбы. Одну, в чужом для тебя городе. Я всегда помогу тебе, какими бы ни были наши отношения, и ты это знаешь.
– Я знаю, – эхом отозвалась она.
– Тогда что тебя смущает?
– Все скажут, что я ради корысти, ради Москвы за тобой поехала.
– Кто – эти «все»? Ты ерунду городишь! – рассердился Лев. – Кому какое дело до нас с тобой? И почему чужое мнение, мнение каких-то посторонних идиотов – должно нас волновать? Собака лает, караван идет!
– Да-да, но…
– Вера. Верочка. Это все ерунда. Какие-то стереотипы прошлого. Что скажет Марь-Иванна, как дядя Вася посмотрит… Да ну, переживать еще из-за этого! Мир давно изменился.
– Я понимаю, – жалобно произнесла она. – Но меня все равно это угнетает.
– Я ж тебя насквозь вижу, Вера, – усмехнулся Лев и опять обнял ее. – И не надо меня убеждать, что тебя волнует чужое мнение. Тебя волнует мнение твоей матери. Что она скажет, осудит ли она тебя.
– Она меня уже осудила, – тихо произнесла Вера. – Мы с ней давно не общаемся. Она очень своеобразный человек, моя мама… Она меня любит, я точно знаю, но она всегда была строга ко мне.
– Строга! – повторил Лев. – Это не строгость, это как-то по-другому называется…
– Если я уеду, она уже точно от меня откажется и не захочет видеть. Даже на свои похороны запретит приходить. Она кремень.
– Ладно. Ладно! – со злостью произнес он. – Живи со своей мамой. Делай только то, что она позволяет, будь хорошей девочкой. Только я тебя предупреждаю – хорошей ты для нее никогда не станешь. Жди еще лет тридцать ее одобрения. Да и то не дождешься…
– Ты прав, ты прав… – Вера засмеялась невесело, обняла мужчину. Лев наклонился, поцеловал ее.
Он любил эту женщину, несмотря на все ее заморочки, на «тараканов» в ее голове. Он понимал ее страхи и опасения. И бесился – из-за того, что Вера так и не смогла ему довериться полностью.
– Я буду тебя ждать. Я не передумаю… – начал он.
Но Лев недоговорил. В это время по громкой связи объявили прибытие его поезда.
– Что, уже пора? – в ужасе прошептала Вера.
– Я вечером позвоню. Только ты отвечай мне.
– Я буду, я буду тебе отвечать!
Лев опять обнял ее, чувствуя, как мучительно, невыносимо потом разрывать эти объятия, отпускать из рук Веру. Ведь они стали одним целым. Жить без нее – все равно как инвалидом стать. Без руки или ноги. Да, жить можно, но очень неудобно и тоскливо.
Он с чемоданом – впереди, Вера следом.
Перрон прятался под навесом, но, тем не менее, порывы ветра были сильные, и в лицо летела колючая мелкая морось.
Остановились у нужного вагона.
Лев показал проводнице свой билет, сам снова обнял Веру.
– Я буду ждать тебя. Я буду тебя ждать, – настойчиво, словно заклинание, повторил он. – Ты обязательно должна приехать.
– Послушай…
– Я не буду тебя слушать, – быстро поцеловал ее Лев. – Ты никому ничего не должна. Только себе. Москва – это… это Москва. Это новые возможности. Это новый мир. Ты, понимаешь, ты – только там сможешь реализоваться. Да, есть люди, которым необязательно покидать свой дом, их работа не зависит от места жительства… Но тебе это важно. И я. И я тебя жду. Я люблю тебя.
Теперь было уже ясно, что влага на Верином лице – это слезы. Потому что они были теплыми и солеными, когда Лев исступленно, лихорадочно целовал ее – в губы, лоб, щеки, нос, куда попало…
Состав дрогнул. Проводница, нервничая, попросила подняться в вагон.
С трудом Лев разомкнул руки, поднялся по ступеням.
Проводница убирала подножку. Лев еще видел Веру. Вот она стоит на перроне, подняв бледное лицо.
Махнула рукой…
Грохот по всему составу, стук колес. Поезд ожил, двинулся. Вера шла вперед, по ходу движения, но поезд скоро ее обогнал. Несколько мгновений – и вот уже кончился перрон. Лев зашел в свое купе, пустое, сел у окна. Мимо, за покрытым моросью стеклом, еще мелькали какие-то здания…
А потом город исчез.
Вера осталась где-то там, позади, и каждая минута увеличивала расстояние между ними.
Это прощание ничем не напоминало их прежние прощания. Тогда Лев точно знал, что они с Верой встретятся. «Блин, что же делать? Мне, что ли, в этот Электрозаводск переехать?!»
