Элита (СИ) - Салах Алайна

— Послушай меня, пожалуйста, — я опускаюсь перед Лией на колени и заглядываю в глаза, которые она упрямо отводит. — Неважно, что говорят другие. Я никому не позволю тебе вредить, и ты это знаешь.

Протяжно всхлипнув, Лия утвердительно кивает.

— Да, я это знаю. Ты всегда меня защищал.

— А теперь давай подумаем вместе, что можно сделать, — с нажимом предлагаю я. — Вариант первый: я снимаю квартиру, и ты остаёшься здесь. Вариант второй: я переезжаю вместе с тобой…

— Перестань, пожалуйста… — перебивает она с горьким смешком. — Что тебе делать в этом Задрипинске? Уже через неделю ты меня возненавидишь… Ты слишком умный и развитый для провинции. Не надо геройствовать, чтобы доказать мне свою любовь. Ты и так достаточно сделал, чтобы я в неё безоговорочно верила.

В порыве чувств я сжимаю её руки. В груди клокочет протест напополам с восхищением тем, какая она. Сильная, честная, искренняя, великодушная…

— Я тебя люблю, — хрипом вырывается у меня. — Значит, у нас остаётся только первый вариант. Ты остаёшься. С жильём в течение пары дней определимся…

— А с учёбой? Думаешь, справедливо просить твоего отца платить за ту, от которой он и так мечтает избавиться?

Я встряхиваю головой. Про отца я подумаю позже, а пока… да. Принимать решения с расчётом на его финансовую поддержку будет слишком инфантильно.

— Я буду платить за твою учёбу.

Лия криво улыбается.

— Деньгами отца?

— У меня есть свои.

— Я знаю, что ты очень умный и целеустремлённый, но едва ли тебе будет так легко отдавать такую сумму в течение ещё трёх лет. Я в курсе, сколько стоит учёба в местном Стэнфорде. Нашим отношениям ещё и месяца нет, чтобы так легко соглашаться на твоё иждивение. Для кого-то это может и нормально, но не для меня.

Я хмурюсь.

— Ты так убедительно отвергаешь все мои варианты, будто уже всё решила.

Лия снова опускает глаза и какое-то время сидит молча. Внутри разрастается безысходность, но я продолжаю терпеливо ждать, надеясь, что ситуация разрешится в мою пользу.

— Той ночью, когда я уехала на день рождения Тимура, ты говорил про сложность выбора, — тихо начинает она. — Что мы порой не в силах выбрать чувства, потому что есть что-то большее. И это большее — моя мама, Леон.

Она поднимает голову и молча плачет, глядя мне в глаза. Воздуха в комнате резко становится меньше, и дышать становится тяжело.

— Лия…

— У неё никого больше нет, кроме меня, Леон. Мама сложная, я знаю… Но она любит меня, как может. Большую часть жизни я в этом сомневалась, но вчера поверила. И она совсем одна… Без работы, без папы, без смысла жизни… Я знаю, что дети не в ответе за своих родителей, но… — Её лицо болезненно дёргается. — Я просто не могу её бросить… По крайней мере, не сейчас. Если я останусь, каждый мой день будет отравлен чувством вины. Я знаю, что ты меня поймёшь, потому что долгое время мучился тем же.

Я физически ощущаю, как пол под ногами раскачивается, лишая меня опоры. Лия ещё не договорила, но я уже знаю, что решение принято. И оно не в мою пользу.

— А если ты уедешь, то будешь счастлива?

— Нет, не буду. — Слёзы продолжают катиться по её щекам, но она не отводит взгляд. — Я тебя люблю. Но я не знаю, как поступить так, чтобы всем было хорошо… Чтобы и волки сыты, и овцы целы? Зато я знаю, что со мной или без тебя ты точно продолжишь жить, а вот моя мама — не уверена.

73

Не знаю, сколько времени мы лежим рядом, обнимая друг друга: ноги и руки сплетены, щека прижата к щеке. Нам обоим отчаянно хочется в короткие сроки надышаться друг другом, что, конечно же, бесполезно. Я так отчаянно влюблён и так сильно зависим от тепла её тела, голоса и запаха, что не могу не испытывать самую настоящую боль, глядя на то, как тикают стрелки настенных часов.

Слёзы на лице Лии высохли, и о недавней истерике напоминают лишь сухие, протяжные всхлипы, прорывающиеся сквозь её сонное дыхание. Мои пальцы перебирают её волосы, взгляд таранит потолок — словно там могут вот-вот появиться ответы на все курсирующие во мне вопросы. Но там, как назло, ничего нет.

Медленно приподнявшись, я высвобождаюсь из её объятий. Гнев, неприятие, отчаяние и необходимость найти решение разрывают меня на части, так что от первых трёх нужно срочно избавиться.

Как? Хер его знает. Поколотить грушу, наведаться в больницу к Морозову с требованием не соваться к Лии, позвонить Эльвире и, наплевав на манеры, высказать всё, что хочется… Ну а для начала просто пройтись.

Лия болезненно гримасничает, когда я накрываю её пледом, но глаз не открывает. Я шёпотом обещаю ей вернуться с решением, которое устроит всех, и бесшумно выхожу из комнаты.

Лия ещё никуда не уехала, но воздух уже ощущается удушливым и тяжёлым. У кабинета отца я замедляю шаг и, поймав полоску света в дверном проёме, решительно стучусь.

— А, Леон, заходи, — отложив очки, он поднимается из кресла. — Ну, ты как?

Судя по кипе бумаг, отец явно занят, и, будь он не в курсе того, что происходит и как сильно это на меня повлияет, наверняка бы предложил зайти позже. Но он знает, поэтому смотрит внимательно и с ожиданием.

— Инга уволилась и уезжает, забирая с собой Лию, — чеканю я, не слишком озадачиваясь ровностью тона. — Но ты, разумеется, об этом знаешь.

— Да, знаю. Сегодня утром она подошла ко мне и попросила расчёт.

— Попросила расчёт и всё? Вот так просто, без объяснений?

— Не совсем так, — мягко возражает он. — Она сказала, что переживает за судьбу дочери и решила, что им будет спокойнее жить в другом городе. Как я понял, помимо того ужасного случая на дне рождения, у Лии были трения в университете…

— Трения в университете? — с издёвкой выплёвываю я. — Да её пытались унизить все, кому не лень! Только не говори, пожалуйста, что для тебя это стало неожиданностью и ты был уверен, что вуз, забитый отпрысками политиков и олигархов, лоялен к детям домработниц.

— Ты меня хочешь в чём-то обвинить?

— Да, сейчас я так зол и готов обвинить каждого, — рявкаю я, в остервенении дёргая себя за волосы. — Раз уж тебе нравится быть меценатом, то почему ты ни черта не думаешь о том, во сколько обходится твоё милосердие тем, кому ты помогаешь?! Думаешь, Лие был так необходим самый элитный вуз в столице? Это предложение — лучшее, что пришло тебе в голову после того, как погиб её отец? Хотелось выглядеть щедрым?

Отец хмурится.

— Леон, я понимаю, что ты расстроен, но не нужно разговаривать со мной в таком тоне. Возможно, учёба в МКУ действительно была не самой лучшей идеей, но тогда мне искренне хотелось помочь Инге и её дочери.

— Так, может, стоило дать им денег на собственное жильё?

— Я и дал, — отец смотрит спокойно и прямо. — Предприятие выплатило хорошую компенсацию в течение месяца после смерти отца Лии. Учёба была моим подарком.

Зажав глаза тыльной стороной ладони, я отворачиваюсь. Безысходность с каждой секундой всё сильнее забирает меня. Теперь понятно, почему Инга так легко решилась всё бросить: у неё есть деньги, чтобы начать всё с нуля. Если она может купить собственное жильё, значит, шансы убедить её остаться тают.

— Инга хочет облегчить дочери жизнь, Леон, — снова подаёт голос отец. — По понятным причинам им действительно бывает сложно здесь. Поэтому она и хочет уехать.

— Она хочет уехать, потому что ей страшно от того, что наше золотое общество может сделать с её дочерью, — раздражённо бросаю я. — И потому что ты убедил её, что моё отношение к Лие несерьёзно. Спасибо тебе за это, кстати.

— Я не говорил ничего подобного.

— Значит, ты выразился так, что Инга сама это додумала.

— Леон, я не враг тебе и не враг Лие. Инга спросила, уверен ли я, что у вас с Лией дойдёт до свадьбы. Я ответил, что не могу дать таких гарантий — и я действительно не могу. Надеюсь, хотя бы за это ты не станешь меня порицать?

Учащённые вздохи рвут грудь. Мне действительно нужно сбавить обороты, но я слишком раздавлен и слишком шокирован тем, что могу её потерять. Говорить спокойно не получается.