Прекрасный зверь (ЛП) - Олтедж Нева

— Я иду спать, — предупреждаю, стоя на пороге его кабинета.

Папа кивает, телефон по-прежнему прижат к уху.

— Хорошо, детка.

— Ты не собираешься спать?

— Пойду. Мне нужно обсудить некоторые… дела с Сергеем.

— Передай ему, что я скоро заеду.

— Конечно. Сладких снов. — Его голос, когда он говорит со мной, теплый, но как только я отворачиваюсь и он возвращается к разговору с братом, его слова становятся жесткими и полными ярости. Дядя Сергей, похоже, снова натворил дел. На этот раз, судя по всему, всё очень серьезно.

На верхнем этаже я пробираюсь в комнату Юлии и тихонько подхожу к ее кровати. Поцеловав ее в щеку, направляюсь в свою комнату, которая находится рядом с сестринской, и сажусь на край кровати. Мой взгляд скользит по знакомым стенам и мебели, но все кажется нереальным. Я смотрю на окно, выходящее на задний двор. Ранние лучи солнца пробиваются сквозь облака. Если бы я сейчас была в Сицилии, то лежала бы рядом с Рафаэлем и слушала бы, как сверчки поют свою песню. Я прижимаю нос к лацкану его пиджака. Он все еще пахнет им.

Сняв рюкзак с плеч, бросаю его на кровать рядом с собой и расстегиваю молнию. Внутри оказывается больше дюжины бархатных коробочек разных размеров. Слезы подступают к глазам, когда достаю одну из них. Неудивительно, что этот чертов рюкзак был таким тяжелым — Рафаэль отправил меня домой с несколькими фунтами драгоценностей. На дне сумки нахожу инжир.

Я осторожно вытаскиваю его, под тяжестью футляров он раздавился. Под всем этим добром лежит и мой старый телефон, полностью заряженный. Я разблокирываю экран и нахожу имя Рафаэля в списке контактов. Мой палец слегка дрожит, когда нависает над кнопкой вызова. Я провожу пальцем вправо и прижимаю телефон к уху.

— Vespetta, — сразу же отвечает его хриплый голос. — Все в порядке?

— Да. Мы приземлились пару часов назад.

— Я знаю. Гвидо сказал.

Я делаю глубокий вдох и опираюсь затылком на стену позади себя.

— Почему ты не полетел со мной?

— Я никогда не утверждал, что полечу. Ты сама пришла к такому выводу, — произнес он. — Как тебе кольцо?

Мой взгляд задерживается на простом серебряном кольце. Оно совершенно отличается от его предыдущих подарков.

— Это прощальный подарок?

— Возможно. — Рафаэль сделал небольшую паузу. — Один из моих подарков, — продолжает он, вздохнув. — Если оно тебе не нравится, я заберу его и куплю что-то более красивое. Если ты решишь вернуться.

— Так просто? Ты оставил меня в самолете, когда я была без сознания! Ты отправил меня домой, даже не попрощавшись. А если я решу остаться? Что тогда? Почему ты так поступил?

На другом конце провода воцарилась тишина.

— Почему, Рафаэль?

— Потому что если бы подождал, пока ты проснешься, если бы удержал тебя в своих объятиях хоть на секунду дольше, я бы никогда не отпустил тебя, Василиса! Я бы нашел способ удержать тебя рядом. Я бы лгал и угрожал твоей семье! Это единственное, что тебя волновало.

— А тебе не приходило в голову, что я, возможно, хотела остаться с тобой? Что мне не нужны были эти чертовы угрозы? — Я прячу лицо в ладонях. — Господи, Рафаэль.

— Не ври мне, Василиса. Я не дурак. Какого черта ты захотела бы быть с кем-то вроде меня? Я надеялся, что, покупая тебе красивые вещи, смогу как-то компенсировать то, что ты пережила, находясь рядом со мной. Чтобы хоть как-то уменьшить дискомфорт от того, что каждое утро ты просыпаешься в постели с чудовищем. Только так я мог превзойти всех тех идеальных мужчин, которые могли бы забрать тебя у меня. Так что да, ты права. Я угрожал тебе, потому что боялся, что, если у тебя будет выбор, ты никогда не выберешь меня. — Раздается громкий треск, что-то тяжелое и массивное звучит в динамике моего телефона. — Я поступил так, как считал нужным. Держал тебя в клетке. Ты — самое ценное, что у меня было. Не имело значения, что все это происходило из-за моей любви к тебе. Я причинил тебе боль, манипулировал тобой, чтобы ты осталась. Теперь мне придется с этим жить. Придется продолжать дышать несмотря на то, что правда каждый день причиняет мне страдания. Я действительно люблю тебя, веришь ты мне или нет, и понял, что лучше отпустить тебя, чем заставлять оставаться рядом, когда ты этого не хочешь. — Снова раздается грохот, словно он сметает все на своем пути. — Ты говорила, что хочешь свободы в принятии решений, vespetta. Я просто предоставил тебе эту свободу. Выбирай, — рычит он. — Мой самолет по-прежнему стоит на том же аэродроме, где приземлился. Он ждет тебя. У тебя есть время до семи часов завтрашнего вечера, чтобы решить. Если к этому времени ты не окажешься на борту, самолет улетит без тебя, и я приму это как ответ.

Он отключает связь.

Мое зрение затуманивается от сдерживаемых слез. Я бросаю телефон на кровать и спешу в ванную, чтобы не разбудить Юлю. Сидя на закрытой крышке унитаза, зажимаю рот рукой, чтобы не разрыдаться. Боже! Я думала, что все эти чертовы украшения, которыми он меня осыпает, — это просто его способ продемонстрировать богатство. Тактика, чтобы показать, насколько он «лучше» остальных. Мне и в голову не приходило, что на самом деле он считает себя неполноценным. Как будто он недостаточно хорош. Как я могла быть такой слепой и не понять этого?

Я сглатываю желчь, угрожающе подступающую к горлу, и позволяю отвратительным слезам течь. Они, как кислота, обжигают мои щеки, а сердце сжимается в груди.

Он любит меня.

Он желает меня.

Почему я не замечала его страданий?

Я никогда не видела в нем ничего, кроме его потрясающей красоты. Это единственное объяснение тому, что не замечала его неуверенности. А он положил трубку, прежде чем у меня появилась возможность сказать ему об этом. Сказать, что я тоже его люблю.

И что я возвращаюсь.

— Вася? — доносится голос мамы. — Где ты? Я думала, ты… — Ее слова обрываются, как только мама открывает дверь в ванную. — Что случилось?

— Ничего, — отвечаю, вытирая нос рукавом и улыбаясь. — Я возвращаюсь в Сицилию.

Моя мама замирает.

— Что?

— Я влюблена в него, мама. Я люблю Рафаэля.

Мама бросается ко мне и присаживается рядом с унитазом, обнимая меня.

— Тише. Ты просто запуталась, детка. Это пройдет.

— Я не запуталась, мама. Впервые за несколько месяцев я ясно мыслю. — Сжимаю ее руку. — Я возвращаюсь к нему.

Она отстраняется и хватает меня за плечи.

— Что? Нет. Я не отпущу тебя.

— Мама, я не спрашиваю разрешения, — вытираю слезы с щек и встречаю ее яростный взгляд. — Ты как никто другой должна понимать, что когда сердце выбирает, назад дороги нет.

— Нельзя влюбиться в кого-то за два месяца, Василиса!

— Да? Сколько времени тебе понадобилось, чтобы влюбиться в папу?

— У нас было совершенно иначе.

— Конечно. Он шантажировал тебя, чтобы ты вышла за него замуж! Дважды, если не ошибаюсь. — Я фыркаю. — Он говорит, что ты влюбилась в него за один день.

— Врет! Мне потребовался не меньше месяца.

Из меня вырывается смех.

— Вот видишь.

Лицо мамы становится серьезным, на нем читается беспокойство.

— Ты уверена, что у тебя есть чувства к этому человеку?

— Да.

— Сколько ему лет?

— Тридцать девять. Какое это имеет значение для моих чувств?

— Просто спрашиваю. Он намного старше. Опытный. Я понимаю, как такой человек может заставить молодую женщину влюбиться в него. Это всего лишь увлечение, и оно пройдет.

Я беру ее руку и прижимаю ладонь к своей груди.

— У меня в груди пустота, вот здесь. Она появилась в тот момент, когда я проснулась в самолете и узнала, что Рафаэля рядом нет. Одна лишь мысль, что больше никогда не увижу его, заставляет эту пустоту расти. Я чувствую себя опустошенной без него. Я вернулась, но мое сердце осталось в Сицилии. Вместе с ним. А никто не может жить без своего сердца, мама.

— Но… Ты не можешь просто взять и уехать. Твой папа сойдет с ума, Вася. Он никогда не позволит тебе уехать.