Испорченная принцесса (ЛП) - Лоррейн Трейси

— Миссис Хендрикс знает, Брианна. Миддлтону будет все равно, потому что он не может позволить себе пойти против Дэмиена. И я обещаю вести себя хорошо.

— Скучно, — пробормотала я.

— Или не буду, — дразнит он, улыбаясь до дрожи в коленях. — Думаю, тебе придется подождать и узнать.

Я качаю головой, пытаясь отойти, чтобы он мог отвести меня домой.

— Еще кое-что, — говорит он, притягивая меня к себе и прижимаясь к моим губам для еще одного сокрушительного поцелуя.

К тому моменту, когда он хватает мою сумку и перекидывает ее через плечо, чтобы мы могли уйти, я уже всерьез сомневаюсь в своем выборе. Будет ли так плохо, если завтра я приду в школу совершенно неподготовленной?

Да. Да, будет.

С гордо поднятой головой и с решением отправиться домой, я прохожу через парадную дверь Нико и направляюсь к лифту.

Поездка домой проходит в некотором напряжении. Он не в восторге от этого, это очевидно, но, к счастью, он не пытается спорить со мной или снова переубедить меня.

У меня болезненно сводит желудок, когда я в очередной раз сомневаюсь в своем решении, когда он останавливается возле моего дома.

Странно. Это место уже давно стало моим домом, но, сидя здесь, я не испытываю того чувства удовлетворения, того ощущения возвращения домой, к которому привыкла.

Нико глушит двигатель, и я совершаю ошибку, взглянув на него.

На кончике моего языка вертится требование, чтобы он снова развернулся, но мой отказ склониться, мое упрямство следовать собственному плану побеждают.

— Я провожу тебя, потом ты должна сообщить мне, прежде чем уйдешь утром, а потом еще раз, когда придешь в школу.

Я поджимаю губы, чтобы поддразнить его завышенные требования, но потом смотрю ему в глаза, вижу его искреннюю заботу, и мои слова поглощает чувство вины.

Его беспокойство оправдано. И с моей стороны эгоистично требовать этого. Но это то, что мне нужно. Меня душили почти с того момента, как я очнулась в той больнице. Я сказала Джоди, что завтра перед школой поеду домой, и я полностью намерена довести это до конца.

— Обязательно, — соглашаюсь я, открываю пассажирскую дверь и вылезаю наружу.

Знакомый запах дома доносится до меня, когда я распахиваю входную дверь и осматриваюсь.

Все выглядит точно так же, как я помню. Стакан, который я оставила на журнальном столике, все еще там, как и куча посуды в раковине.

— Тебе помочь прибраться? — спрашивает Нико., разглядывая хаос, в котором я обычно живу.

— Нет, все в порядке. Уверена, у тебя есть дела поважнее.

Он хочет возразить, я практически вижу это на кончике его языка. Но, к счастью, у него нет возможности высказаться, потому что у него звонит телефон.

Достав его из кармана, он смотрит на экран.

— Мне нужно ответить, — неохотно говорит он.

— Я буду в порядке здесь. Я буду держать телефон включенным. Все будет хорошо.

— Мне все равно это не нравится, — признается он.

— Я знаю, но так уж получилось. Иди и проведи ночь, разрабатывая стратегию с ребятами. Я просто буду работать и рано лягу спать.

— Позвони мне утром, хорошо?

— Будет сделано, здоровяк.

Нагловатая ухмылка дрогнула на его губах при упоминании этого прозвища.

— Иди сюда. Я не уйду без напоминания о том, почему ты согласилась на это.

— Ты думаешь, о тебе можно забыть? — быстро говорю я, прежде чем он снова крадет мои губы.

Его телефон звонит снова, прежде чем он наконец отступает назад, изучая меня голодными глазами из-под капюшона.

— Уходи, — призываю я. — У меня есть дела.

В последний раз целомудренно поцеловав меня в губы, он поворачивается и уходит.

Его пальцы обвились вокруг ручки, прежде чем меня осенила мысль, и я позвала его по имени. Он замирает, а затем оборачивается с самодовольной ухмылкой.

Не обращая на это внимания, я бросаюсь к комоду рядом с ним и открываю верхний ящик.

— Я знаю, что тебе это не нравится, но вот.

Вытащив два ключа, я передаю их ему.

Он смотрит на них, на его лице написано замешательство.

— Они от здания. И этой квартиры, — добавляю я на случай, если он еще не понял.

— Черт, я…

— Для экстренных случаев. Для душевного спокойствия.

— А не для того, чтобы впустить себя посреди ночи и трахнуть тебя до потери сознания?

— Думаю, это зависит от того, что ты считаешь чрезвычайной ситуацией.

Телефон снова звонит, и он поднимает другую руку, чтобы еще раз взглянуть на экран.

— Иди, пока я не заставила того, кто это, вытащить тебя отсюда.

Он снова целует меня и наконец уходит.

Я закрываю за ним дверь и плотно запираю ее. Но в последнюю минуту я снова отодвигаю засов, полагая, что он не успеет дожить до заката, как снова появится с каким-нибудь дерьмовым срочным делом.

Усмехнувшись, я бегу по квартире, быстро наводя порядок. Затем я бросаюсь в душ, чтобы освежиться, и принимаюсь за работу.

У меня не так много времени на подготовку к работе с утра. Пока я торчала у Джоди на прошлой неделе, мне было нечем заняться, и я занялась обновлением своей библиотеки, так что уже скоро я окажусь в постели с Kindle и горячим шоколадом, погружаясь в горячий роман о разнице в возрасте, который был в самом разгаре, пока моя жизнь не стала такой драматичной.

Неудивительно, что вскоре я с трудом удерживаю глаза открытыми, слова расплываются и кружатся на экране передо мной.

Положив его на прикроватную тумбочку, я бегу в ванную, чтобы почистить зубы и пописать, а затем возвращаюсь в постель. Однако что-то пугает меня, когда я уже почти подхожу к двери своей спальни, и я не могу удержаться от смеха, когда за мной открывается входная дверь.

— Я знала, что ты не сможешь остаться в стороне.

31

НИКО

Я не обращаю внимания на звонки Алекса, а сосредоточиваюсь на другом имени, которое высветилось в моем телефоне за последние десять минут. Но я не решаюсь перезвонить ей. Может, я и хочу услышать ее голос, но мне нужно нечто большее.

Она единственная, кому я доверяю давать разумные советы, когда дело касается Брианны, так что вместо того, чтобы развернуться и снова отправиться в свою квартиру, я иду в противоположном направлении, к зданию, которое называл домом в течение восемнадцати лет.

Я избегал этого места с тех пор, как умер отец. Слишком много болезненных напоминаний о нем в каждом сантиметре дома, и мне было невыносимо видеть это, чувствовать это.

Но сегодня встреча с этим местом кажется мне более удачной.

Хотя я начинаю сомневаться в этом, когда, въехав на подъездную дорожку, обнаруживаю припаркованную мамину машину.

Я надеялся, что она хотя бы окажет мне услугу, выйдя из дома. Похоже, мое везение закончилось.

Припарковавшись, я сворачиваю у парадной двери и направляюсь к задней части здания.

Как я и предполагал, женщина, к которой я пришел, стоит на кухне и делает что-то причудливое с выпечкой, радостно напевая себе под нос.

Наблюдая за ней, я чувствую себя легче. Уверен, что большинство других людей испытывают это чувство, наблюдая за тем, как их матери занимаются чем-то подобным. Думаю, я должен быть благодарен за то, что, хотя моя мать — дерьмо эпических масштабов, у меня все еще есть заботливая мать, которая годами присматривает и за мной, и за Калли.

— Нико, — вздыхает она, и ее лицо озаряет шокированная, но искренняя улыбка. — Как ты? Ты выглядишь… раненным. — Она морщится, разглядывая свежие синяки, покрывающие мое лицо. — Что-то случилось?

— Ты же знаешь, я не могу ничего сказать.

Она поднимает руки вверх. — Я знаю, знаю. Я просто беспокоюсь о тебе. Как Калли?

Я не могу удержаться от смеха. — Просто Калли или Калли и ее маленький секрет?

Глаза Джослин расширяются.

— Я рад за нее, — честно говорю я.

— Я тоже. Я никогда не видела, чтобы она улыбалась так, как с ним.

Мое сердце тает от любви Джослин к моей младшей сестре, которая ярко светится в ее глазах.