Джейми Макгвайр - Мое прекрасное забвение
— Во сколько закрывается это заведение? — Он неотрывно смотрел мне в глаза, сверкая сексуальной улыбкой, которую наверняка репетировал перед зеркалом с момента полового созревания.
— В одиннадцать. — Я ручкой указала на вывеску на двери, а потом намеренно сосредоточилась на документах.
— Не против, если я загляну? Мне бы хотелось сводить тебя в «Ред дор». Ты там бывала?
— А ты? — с иронией спросила я.
— Иногда захожу. Но я загружен по двадцать часов в семестр. Хочу побыстрее закончить и свалить отсюда.
— Мне это знакомо.
— Так что… насчет выпивки?
— Какой еще выпивки?
— Которую я тебе куплю.
Рядом со мной появился Трентон, взял бумаги и стал их просматривать.
— Если тебе нужна тату от руки, то это к Кэлвину, а он сегодня не работает.
Ланден пожал плечами:
— Мне неважно, кто это сделает. И необязательно от руки.
— Хочешь, чтобы я это сделал?
— Да, конечно. Я видел твои работы на сайте. Круто.
— Ладно, сделаю, только прекрати пялиться на грудь моей девушки.
Я изумленно посмотрела на него. Я и не заметила, чтобы Ланден пялился на мою грудь.
— Э… — запинаясь, произнес Ланден.
— А если подумать, лучше тебе позвонить и записаться к Кэлу, — добавил Трентон. — Я занят.
Он подбросил документы в воздух, и бумаги разлетелись вокруг нас. Затем он сдвинул козырек кепки набок, и я неодобрительно проследила, как он направился в свой зал именно той неспешной походкой, какая обычно появлялась у него перед дракой.
Ланден посмотрел сначала на меня, потом бросил взгляд на коридор.
— Я… просим нас извинить. — Я протянула ему нашу визитную карточку. — Вот телефон салона. Кэлвин работает по средам и четвергам, только по записи.
Ланден принял визитку.
— А я и не знал, — пугливо улыбнулся он.
Когда звякнула дверь, знаменуя его уход, я направилась прямиком в зал Трентона.
— Что это было, черт побери?
— Он пригласил тебя на свидание!
— И что?
— И что? Да мне следовало надрать ему задницу!
Я вздохнула и зажмурилась:
— Трент, у меня все было под контролем. Ты не можешь отпугивать клиентов каждый раз, когда они со мной флиртуют. Для этого Кэл меня и нанял.
— Он не нанимал тебя для того, чтобы с тобой флиртовали. Он нанял…
— Горячую штучку на ресепшен. Ты сам предложил мне эту работу, не забывай.
— Он даже не спросил, есть ли у тебя парень! Даже полный идиот начал бы с этого!
— У меня все было под контролем, — повторила я.
— Не слышал, чтобы ты ему отказала…
— Я уклонилась от вопроса! Не могу же я отшить его прямо в приемной! Это называется профессионализмом.
— Ах вот как это называется! Ты могла бы сказать ему, что у тебя есть парень.
— Значит, в этом все дело? В том, что я не кричу о своем новом статусе, как на митинге? Может, мне еще сделать на лбу татуировку «Девушка Трентона»?
Выражение его лица смягчилось, и он усмехнулся:
— Я бы с радостью сделал тебе такую татуировку в каком-нибудь другом месте.
Я раздраженно зарычала и вернулась в приемную. Трентон вприпрыжку побежал за мной.
— Не такая уж и плохая мысль, — сказал он только отчасти шутливо.
— Я не собираюсь делать на себе татуировку с твоим именем, — сказала я, возмущенная тем, что он вообще допускает такую мысль.
На первой неделе рождественских каникул Трентон уже залил татуировку маков ярко-красным цветом, а за два дня до Рождества добавил на ту же руку рисунки в стиле трайбл и ярко-зеленый вихрь облаков. Через неделю после Нового года я приобрела роскошную красную розу с желтыми акцентами. Еще немного, и я стану обладательницей замысловатого и крутого «рукава». Мы уже окрестили наши сеансы «болетерапией». Обычно я что-нибудь рассказывала, а Трентон набивал рисунок и слушал. Я обожала это совместно проводимое время, а еще то, что восхитительные произведения его искусства теперь были со мной везде и всегда.
Трентон сел на стойку и уперся ладонями в столешницу.
— Может, я как-нибудь спрячу свое имя среди твоих татуировок…
— А может, я разобью твою машинку на миллион кусочков.
— Ух ты! — Он спрыгнул со стойки. — Да она не на шутку взбесилась! Ну уж извини, что отвадил от тебя парня. Правда, в этом я не раскаиваюсь, лишь в том, что разозлил тебя. Но сама подумай. Я не собирался делать ему татуировку после того, как он клеился к моей девушке. Поверь, так было лучше для всех.
— Прекрати так разумно рассуждать! — фыркнула я.
Трентон обнял меня со спины и прижался лицом к моей шее.
— Я уже почти не раскаиваюсь, что взбесил тебя. Ты жутко сексуальна, когда злишься.
Я шутливо толкнула его локтем под ребра, и тут дверь снова зазвенела. К стойке подошли Колин и Чейз, последний скрестил руки на груди.
— Тату? — спросила я.
Однако братья не были настроены шутить.
Трентон ослабил объятия:
— Чем можем вам помочь, парни?
Колин нахмурился:
— Нам нужно поговорить с Камиллой. Наедине.
Трентон покачал головой:
— Этого не будет.
Чейз прищурился и подался вперед:
— Она наша сестра. Мы не спрашиваем твоего разрешения, Мэддокс.
— А стоило бы, вы просто еще не в курсе.
У Колина нервно дернулся глаз.
— Я пришел поговорить с сестрой. Камилла, выйди на улицу. Быстро.
— Колин, ты можешь поговорить со мной и здесь. Что вам нужно?
Брат сердито глянул на меня:
— Ты правда хочешь поговорить об этом здесь?
— Что ты собирался обсуждать? — спросила я, пытаясь сохранять спокойствие.
Я не сомневалась, что, если мы выйдем наружу, кто-нибудь из братьев сорвется и тогда драки не миновать. Безопаснее оставаться внутри.
— Ты не появилась на День благодарения. Отец сказал, что ты работаешь. Ну и ладно. Потом ты не появилась на Рождество. Твой стул пустовал и в новогоднюю ночь. Камилла, что происходит? — возмутился Колин.
— У меня две работы, а еще я учусь. Просто так сложилось в этом году.
— На следующей неделе день рождения отца, — сказал Чейз. — Тебе лучше там появиться.
— Или что? — поинтересовался Трентон.
— Мэддокс, это ты мне, что ли, сказал? — фыркнул Чейз.
Трентон вскинул голову:
— Ей лучше появиться или что? Что ты сделаешь, если она не придет?
Чейз облокотился о стойку:
— Тогда я приду за ней.
— Не придешь.
Колин тоже подался вперед.
— Трент, это семейное дело, — процедил он сквозь зубы. — Тебе лучше не вмешиваться, твою мать.
— Кэми — это мое дело. — У Трентона на скулах заиграли желваки. — И ее братья-мерзавцы, которые заявляются к ней на работу и угрожают ей, — определенно мое дело.
