Татьяна Алюшина - Девушка с проблемами
– Саш, я по-доброму спросил, по-дружески.
Она немного оттаяла. Чуть-чуть, настолько, чтобы ответить вопросом на вопрос:
– Гуров, а если бы я тебя спросила: почему у тебя нет жены, детей? Ты бы мне ответил? По чесноку?
– Для дамочки с университетским образованием и званием доктора наук ты слишком много употребляешь простонародных оборотов и подросткового сленга.
– Я еще материться умею так, что тебе и не снилось, – с выкрутасами и сложными построениями. Но вообще-то ты прав. Это все мои студенты. Я преподавала в институте. Много. Зарабатывала. И надо было разговаривать с ними как-то так, чтобы понимать друг друга. Вот и научилась, и пользуюсь. Мне нравится. Но ты ушел от моего вопроса.
– Как и ты от моего. Все никак не привыкну, что ты умеешь уходить от прямых вопросов так же вдохновенно, как и я сам.
– И? – настаивала на ответе Саня.
Как так получилось, что рассказать ей о себе оказалось естественным, не вызвало желания уйти от темы, перевести беседу в другое русло или на ее откровения. Неожиданно для самого себя Иван ответил – искренне, «по чесноку!», как она изволила выразиться.
– Не знаю, Саш, так сложилось. Дважды я был серьезно влюблен, о свадьбе думал, предложение делал и о детях призадумывался с удовольствием.
– Только не говори, что тебе отказали!
– Нет, не отказали. Согласились. Что в первый раз – ну это я совсем зеленый был, двадцать один годок, что во второй, постарше, поумнее, как мне казалось, – в двадцать восемь.
Александра слушала, примолкнув, спрятав все свои шипы, противостояние, забыв про чай и… засмотревшись на него.
– В первой попытке дошло почти до загса, три дня оставалось до судьбоносного события. Я приехал к ней домой неожиданно, что-то там надо было привезти от моих родителей к ее, сейчас и не помню что. И имел удовольствие лицезреть свою невесту в постели с другом ее детства. Она объясняла, что это не имеет значения, что любит только меня, а так они прощались навеки. И что удивительно: я понял все, о чем она говорила, и поверил, что она искренне верит в свои слова. Честно! Но для меня это уже не имело значения. Переживал, а как же! Так попрать мужскую гордость и самость! А спустя годы, осознав все, был так ей благодарен! Встретил ее лет через десять, глубоко замужнюю за тем самым другом детства, мать двоих детей, осатаневшую от тяжелой жизни. И припух от понимания и радости – как же меня пронесло-то! Совершенно чужой человек, неинтересный мне, и не в том дело, что уставшая, вся в проблемах, – просто чужая!
– Ангел твой личный, наверное, подсуетился, – предположила Саша, – случайностей в жизни не бывает.
– Может, и он, дай бог ему здоровья! Или у них со здоровьем и так все в порядке?
– Не знаю, Гуров, наверное. А другая женитьба?
– О! Это история куда менее прозаическая, сплошные страсти! Я, уже хорошо и с удовольствием попасшийся на вседозволенности свободного мужского поиска и, как мне казалось, все понявший про жизнь и женщин, но еще не утративший иллюзий и тайных мечтаний о семейном счастье и той единственной вьюноша, со всего разлету столкнулся с необыкновенной женщиной! Она была старше меня на пять лет, много чего видевшая, пережившая, с ребенком и очень, очень загадочная! Коктейль Молотова для мужика. Страсти кипели – разбегайся! Я с ума сходил, ночи проводил под ее балконом, дружил с ее пятилетним пацаном, наизнанку выворачивался и жизни без нее не представлял!
– Беда-а-а! – сочувственно протянула Сашка.
Иван посмотрел на нее, словно только что увидел, – вот как затянули воспоминания, встал, добавил себе кипятка в чашку с остывшим чаем, закурил.
Вечер откровения друзей! Чего его растащило? И ведь хочется рассказать!
Он вернулся, сел на прежнее место за столом.
– Она сдалась под напором моего юношеского пыла. И любила меня, насколько умела, настолько и любила. Я сделал предложение с исполнением всех сентиментальных традиций – цветы, шампанское, романтический ужин при свечах, кольцо!
– Неужто в коленопреклоненной позе? – подначила Сашка.
– Обошлось! – успокоил Иван. – Я получил вожделенное «да», засим последовало заявление в загс и назначение дня свадьбы. Восторг, долгосрочные планы! Ура, собственно!
– Гуров, только не говори, что ее ты тоже застукал в неурочный час!
– И с этим обошлось. Но на горизонте нарисовался давний любимый со встречным предложением. Был он меня старше, долго недоступен для нее и к тому же старая любовь. Я получил дежурное «извини», покаянное признание в так и не умершей любви к нему и прощальный горячий секс при расставании. Переживал, как водится, тяжело, пил несколько дней, и «все бабы суки!», как вывод на том этапе жизни.
– И встретил ее через десять лет… – помогла Сашка течь повествованию.
– Почти. В позапрошлом году на одной закрытой тусне наших веселых миллионеров и выше.
– О как! Муж пошел в гору?
– Да он и не слезал с нее!
– Олимп крепчал приростом денежного населения?
Он усмехнулся – умеет она сформулировать позаковыристей, и весьма точно.
– Романова, ты знаешь, что ты офигенная дамочка?
– Теперь знаю, спасибо, если это комплимент. И что, большая любовь расстроила тебя до всех мужских потрохов своей блестящей неприступностью и процветанием?
– Расстроила, но не этим. Зачем уж так банально, Александра Владимировна? Я увидел холеную, «отштукатуренную» во всех местах… и очень несчастную женщину. Непрекращающаяся, ежесекундная борьба за молодость и удержание мужа, с контролем, проверками, выталкиванием и уничтожением молодых соперниц – это, я тебе скажу, еще тот экстремальный вид спорта!
– И что? – не поняла Сашка сравнения.
– И все! Ни о чем другом говорить она не может и делать чего другого не может. «У верблюда два горба, потому что жизнь борьба!» Миллион всяческих пластических операций, утро начинается в пять бассейном и трехчасовым марафоном в спортзале, есть нельзя, пить нельзя, загорать нельзя, улыбаться нельзя, спать только в определенной позе. В курсе мировой политики, биржевых сводок, мужниных дел, последних плевков моды, сплетен и интриг наших богатеньких – быть обязательно! Потому что жизнь борьба! Потерпеть еще десяток лет, если повезет, то и меньше, когда «оно» остепенится, откобелится и, к всеобщему семейному благу, станет импотентом – тогда можно немного расслабиться!
– Тоска-а-а! – посочувствовала Сашка. – Ты что, еще ее любишь, расстраиваешься?
Гуров призывным жестом поднял чашку вверх, предлагая Сашке чокнуться. Она поддержала. Фарфоровые бока издали глухой стук при соприкосновении, они отпили.
– Фу, – скривилась Сашка, – холодный.
– Свежего? – предложил Иван.
– Давай, – согласилась она и поднялась.
