Сесилия Ахерн - Посмотри на меня
Стоя на коленях, она заметила в дверях небрежно скрещенные ноги в красных конверсах. Элизабет села на пол, щеки у нее порозовели.
— Привет, Айвен, — сказала она, не глядя на него.
— Здравствуйте, Элизабет, вам не сидится на месте? — удивленно спросил он.
— Как хорошо, что Люк вас впустил, — саркастически сказала Элизабет. — Смешно, что он никогда этого не делает, когда мне нужно. — Она подняла с пола листы бумаги и встала. — Вы сегодня в красном, — констатировала она, изучая его красную кепку, красную футболку и красные конверсы.
— Да, — согласился он. — Теперь я больше всего люблю менять цвета. От этого я ощущаю себя еще более счастливым.
Элизабет осмотрела свой черный наряд и задумалась.
— Так что у вас там? — спросил он, прерывая ее размышления.
— О, ничего, — пробормотала она, складывая листы.
— Дайте взглянуть. — Он выхватил у нее наброски. — Что мы тут видим? Дональд Дак, Микки-Маус, — он бегло просматривал рисунки, — Винни Пух, гоночная машина, а это что такое? — Он развернул лист, чтобы лучше рассмотреть.
— Да так, ничего, — резко сказала Элизабет, вырывая лист у него из рук.
— Это не ничего, ничего выглядит по-другому. — Он безучастно на нее посмотрел.
— Что вы делаете? — спросила она, спустя несколько секунд, прошедших в молчании.
— Ничего. Видите? — Он показал ей руки.
Элизабет, состроив гримасу, отошла от него.
— Иногда вы еще хуже, чем Люк. Я собираюсь выпить бокал вина, а вы что-нибудь хотите? Пиво, вино, коньяк?
— Накатс аколома, пожалуйста.
— Я бы хотела, чтобы вы перестали произносить слова наоборот, — раздраженно сказала она, протягивая ему стакан молока. — Для разнообразия, ладно? — сердито попросила она, бросая свои бумаги в корзину.
— Но я всегда это пью, — сказал он веселым тоном, с подозрением ее разглядывая. — Почему шкаф закрыт?
— Э-э… — Она запнулась. — Чтобы Люк не достал спиртное.
Она не могла сказать: «Чтобы Сирша не добралась до него». Всякий раз, когда Люк слышал, что пришла его мать, он прятал ключ от этого шкафа у себя в комнате.
— О, а что вы делаете двадцать девятого? — Айвен крутился на высоком барном стуле и наблюдал, как Элизабет с сосредоточенным лицом перебирает вина.
— А двадцать девятое — это когда? — Она закрыла шкаф и стала искать в ящике штопор.
— В субботу.
Щеки у нее вспыхнули, и она отвела взгляд, полностью сосредоточившись на открывании бутылки.
— Я ухожу в субботу.
— Куда?
— В ресторан.
— С кем?
Ей показалось, что это Люк засыпал ее вопросами.
— Я встречаюсь с Бенджамином Уэстом, — ответила она, все еще не глядя на него. Она просто не могла заставить себя повернуться и не понимала, почему чувствует себя так неловко.
— В субботу? Вы же не работаете по субботам, — заявил Айвен.
— Это не по работе, Айвен. Он никого здесь не знает, и мы просто пойдем поесть. — Она налила красного вина в хрустальный бокал.
— Поесть? — недоверчиво переспросил он. — Вы собираетесь ужинать с Бенджамином Уэстом? — Его голос взметнулся на октаву выше.
Широко раскрыв глаза, Элизабет обернулась:
— А в чем, собственно, дело?
— Он грязный, и от него воняет, — заявил Айвен.
У Элизабет отвисла челюсть, она не знала, что ответить.
— Наверное, он ест руками. Как животное, — продолжил Айвен, — или как пещерный человек — наполовину человек, наполовину животное. Он, наверное, охотится на…
— Айвен, перестаньте. — Элизабет рассмеялась.
Он перестал.
— Что, на самом деле, случилось? — Она посмотрела на него и сделала глоток вина.
Он перестал крутиться на стуле и посмотрел на нее. В ответ она тоже на него посмотрела. Она видела, как он сглотнул, кадык у него опустился. Его детскость исчезла, и он предстал перед ней мужчиной, большим, сильным и таким обаятельным. Ее сердце забилось быстрее. Он не сводил глаз с ее лица, и она не могла пошевелиться.
— Ничего не случилось.
— Айвен, если у вас есть что мне сказать, скажите, — твердо проговорила Элизабет. — Мы с вами уже большие мальчик с девочкой. — Уголок ее губ пополз вверх.
— Элизабет, вы не хотите провести со мной вечер в субботу?
— Айвен, будет невежливо отменить встречу фактически в последний момент. Мы не можем с вами встретиться в другой раз?
— Нет, — сказал он, слезая со стула. — Это должно быть двадцать девятого июля. Вы потом поймете почему.
— Я не могу.
— Можете. — Он решительно взял ее за руки. — Делайте что хотите, но мы встретимся в субботу в бухте Ков Кун в десять вечера.
— В бухте Ков Кун? А почему так поздно?
— Вы поймете почему, — повторил он, прикоснулся к кепке и исчез так же внезапно, как и появился.
Перед тем как уйти, я зашел в детскую к Люку.
— Эй, привет, незнакомец! — сказал я, плюхнувшись на набитую сухими бобами подушку.
— Привет, Айвен, — сказал Люк, глядя в телевизор.
— Скучал по мне?
— Не-а, — улыбнулся он.
— Хочешь знать, где я был?
— Целовался с моей тетей. — Люк закрыл глаза и изобразил в воздухе поцелуи, а потом разразился истеричным смехом.
От удивления я открыл рот:
— Эй! Почему ты так говоришь?
— Ты любишь ее, — засмеялся Люк, продолжая смотреть мультфильм.
Я обдумал это.
— Ты все еще мой друг?
— Aгa, — ответил Люк, — но мой лучший друг — Сэм.
Я сделал вид, что мне выстрелили в сердце. Люк оторвался от телевизора и посмотрел на меня, в его голубых глазах была надежда.
— Теперь твой лучший друг — моя тетя?
Я хорошенько подумал.
— Ты хочешь, чтобы она им была? Люк выразительно кивнул.
— Почему?
— С ней теперь гораздо веселее, она делает мне меньше замечаний и разрешает рисовать в гостиной.
— День Джинни Джоу весело прошел, да?
Люк снова кивнул.
— Я никогда не видел, чтобы она столько смеялась.
— Она теперь крепко обнимает тебя и играет с тобой в разные игры?
Люк посмотрел на меня так, как будто я сказал что-то нелепое, и я вздохнул, переживая из-за того, что какая-то маленькая часть меня испытала облегчение.
— Айвен?
— Да, Люк.
— Помнишь, ты сказал, что не сможешь остаться со мной навсегда, что ты должен будешь уйти помогать другим друзьями и я не должен грустить.
— Да. — Я тяжело сглотнул. Я очень боялся этого дня.
— А что будет с тобой и тетей Элизабет, когда это произойдет?
И тогда я стал переживать из-за той своей части, которая находится в груди и которая заболела при мысли об этом.
Я вошел в кабинет Опал, держа руки в карманах, на мне была новая красная футболка и новые черные джинсы. Я был сердит. Мне не понравился голос Опал, когда она меня позвала.
