Вэл Корбетт - Лучший из врагов. На первой полосе
— Ты права. Если бы ты рассказала мне об этом раньше, мы бы сэкономили массу времени, — сказал Тони. — Может быть, имеет смысл тебе поехать в эту деревню, где она живет, и покопать там. Попытайся выяснить, с кем она встречалась в те годы.
И на следующий же день воодушевленная заданием Имоджен оказалась в Придлингтоне, небольшой деревне, где все, как она считала, знали о своих соседях все, и где Ванесса прожила всю свою жизнь.
Имоджен потратила не один час, завязывая разговоры в пабе, в сквере и на автостоянке. Казалось, никто не знал, с кем раньше встречалась Ванесса. Все всегда видели ее только со своим бывшим мужем.
Но беседа с одной местной жительницей, коллегой Ванессы Локхарт по совету директоров, Энн Гроувер, оказалась более полезной. Под предлогом внесения дополнений в статью о Ванессе Имоджен легко перевела разговор на ее личную жизнь.
— Как жаль, что Ванесса больше не вышла замуж, — сокрушенно сказала Имоджен.
— Да, — согласилась Энн, — но для нее, к сожалению, всегда существовал только один мужчина.
— Она привлекательная женщина, я не могу поверить, что в прошлом у нее не было других поклонников, — забросила удочку Имоджен.
— Насколько мне известно, у нее был только Филип. Я никогда не слышала, чтобы она говорила о ком-то другом. Ни тогда, ни теперь.
Имоджен промолчала.
— Позвольте налить вам еще кофе, — предложила Энн и добавила: — Ванесса когда-то сказала мне, что ее мать даже отсылала ее в закрытую школу, чтобы разлучить их, но когда она умерла, они опять оказались вместе.
— А сколько ей было лет, когда ее отослали в другую школу? — как можно равнодушнее спросила Имоджен.
Энн удивленно подняла глаза на собеседницу.
— Не знаю. Но это ведь не имеет значения для статьи, верно?
На Энн Гроувер нельзя было давить, и Имоджен, не желая вызывать подозрения, отступилась. На время.
Она сразу же доложила Тони о результатах.
— Черт возьми, Имоджен, тебе везет. — Тони был доволен. — Как всем настоящим журналистам. — Но он уже планировал послать другого, более настырного корреспондента, чтобы потрясти Энн Гроувер. — Дальнейшее предоставь мне. Я твой должник.
— Когда мы снова встретимся?
О женщины! Они всегда смешивают бизнес и чувства.
— Я тебе позвоню.
Глава двадцать первая
Ванесса испытывала голод. Она уже съела порцию овсянки без сахара, кусочек дыни и выпила чашку черного кофе. Сейчас все ее мысли были заняты тем, что бы еще она могла такое съесть, не нарушая своей диеты.
После аварии у нее болело все тело. Но в этом происшествии было одно маленькое достоинство. За время пребывания в больнице она похудела еще на два килограмма.
Ее почта как всегда состояла из разных ненужных посланий и нескольких конвертов обязательного коричневого цвета со счетами. Ничего особенного. Она отбросила в сторону рекламные проспекты и условия разных конкурсов, обещавших немыслимые призы, сложила стопкой коричневые конверты, чтобы потом разобраться со счетами и послать их Филипу, и взяла в руки единственный белый конверт, надписанный незнакомым почерком и адресованный Ванессе Форрестер. Уже давно никто так не называл ее. Ванессу удивил эдинбургский штемпель на конверте. С кем она знакома в Шотландии?
Когда она развернула единственную страницу письма, написанного безупречно ровным почерком, одна фраза сразу бросилась ей в глаза: «Я думаю, что я ваш сын».
Руки ее задрожали; она дважды перечитала письмо, прежде чем полностью вникнуть в его содержание. О еде она забыта и думать. Она смотрела на подпись со смешанным чувством страха и волнения.
Ванесса закрыта глаза и вспомнила маленькую больничную палату, острую боль, потом радость, когда ей дали в руки ребенка, и душевную муку, когда в тот же день ее мальчика забрали от нее. Она только одно мгновение видела его красное плачущее личико и черные волосики, прежде чем его унесли в другую палату.
На следующий день процедурная сестра, тронутая ее слезами, принесла из дома «Полароид» и тайком сделала для нее фотографию малыша. Но снимок давно выцвел. Другие медсестры были заботливы, но мрачны и строги. Ванесса не могла понять, то ли ее мать убедила их в необходимости такой строгости к дочери, то ли из уважения к ее горю они были столь немногословны.
Ванесса перечитала письмо еще раз. Ангус Макиннон. Вот, значит, как они назвали его. И он хотел ее увидеть.
В прежние годы она часто доставала поблекшую фотографию, сделанную в день его рождения, и пыталась представить себе, как он сейчас выглядит, где живет, что делает. Такие размышления обычно кончались тем, что Ванесса начинала искать утешения на дне бокала с вином.
Сейчас он сам хочет с ней встретиться — из-за того, что вмешалась газета. Значит, они все же нашли его. Несмотря на все волнения, которые, видимо, ожидали ее, Ванесса была рада, что так случилось. Она давно мечтала увидеться с сыном. В глубине души она всегда верила, что такая встреча когда-нибудь состоится. Какой он? Что он думает о ней? Как он поведет себя, когда они встретятся?
Ванесса начала нервничать, а мысль о необходимости как-то объяснить своим дочерям появление Ангуса Макиннона наполнила ее страхом. Она так часто говорила им, как опасно заниматься сексом в раннем возрасте. Они никогда не поймут ее. И они будут не единственными. Как насчет ее приятельниц из благотворительных комитетов? Других членов совета директоров компании? Соседей? Нет, она не станет делиться этим секретом ни с кем.
Ванесса встала, ее била дрожь. Она получала большую поддержку от тех людей, которые считали ее пострадавшей стороной в деле о разводе, женщиной, не сделавшей в своей жизни ничего дурного. «Тебе не в чем себя упрекнуть», — эта фраза постоянно звучала после того как стало известно, что Филип оставил ее ради другой женщины. Как они отреагируют, если узнают, что она, воплощенная добродетель, занималась сексом уже в четырнадцать лет?
Но это был не только ее секрет, но и Филипа тоже. Ангус Макиннон захочет узнать, кто его отец. Если она скажет ему, что он станет делать с этой информацией? «Я бы не стал вас беспокоить, — писал он, — но «Дейли кроникл» прислала мне копию моего свидетельства о рождении, в котором стояло ваше имя. В регистрационном журнале агентства по усыновлению я узнал ваш адрес, и выяснилось, что вы по-прежнему живете в том же месте».
Не похоже, чтобы он хотел сотрудничать с «Кроникл», но как она могла быть в этом уверена? Она отдала его в чужие руки, как только он родился. У него не может быть никаких чувств ни к ней, ни к Филипу.
