Эми Лорин - Быть любимой
— Да, понимаю. — Ее голос дрожал. — Когда ты был мальчиком, ты захотел девочку. То, что она была тебе недоступна, заставляло тебя хотеть ее все больше и больше. Ты рос, раздумывал об этом, и со временем эти твои мысли и фантазии превратились в наваждение. В конце концов, уже взрослым, ты решил, что единственный способ победить наваждение — получить эту девочку, ставшую взрослой женщиной. Ну что, Мэт, удалось тебе победить наваждение?
— А что, я похож на человека, победившего наваждение?
Склонив голову, она закрыла глаза, но не смогла удержать потока горячих слез. Он мгновенно оказался рядом, приподнял ее лицо и вгляделся в него. В его голосе была боль.
— Кэйт, милая! Не плачь. Господи, я ждал двадцать пять лет, чтобы иметь возможность сказать тебе, как я люблю тебя, а когда такой случай представился, я все испортил! Я люблю тебя! Я всегда любил тебя! Ну перестань плакать! Ты так напугала меня своими слезами три дня назад! Ты хоть знаешь это? — Неуверенная, не дразнит ли он ее, Кэтрин уставилась на него широко раскрытыми глазами и покачала головой. — Ну так знай! Почти так же, как когда ты родила Джонни.
— Что ты имеешь в виду? — ахнула она.
— Я имею в виду, что жутко испугался тогда. Как ты думаешь, почему я не проявил радости, когда узнал о твоей беременности?
— Я подумала, что ты не хочешь ребенка.
— Не хочу? Любовь моя, я всегда этого хотел. Но мне казалось, что это слишком поздно, и я жил в страхе все то время, пока ты носила его. Когда Джек позвонил и сказал мне, что ты в больнице, я чуть с ума не сошел. Ты два раза падала, это могло сказаться. А то, что ты даже не захотела сама позвонить мне, тоже не способствовало моему спокойствию. Я все время думал: она ненавидит меня и умрет, рожая моего ребенка.
Прижавшись к груди Мэта, Кэтрин говорила, рыдая:
— Я так хотела, чтобы ты был со мной, но думала, что тебе это неприятно. Мне казалось, я не нужна тебе.
Наклонившись к ней, Мэт поцеловал ее. Нежно проводя губами по щекам, он осушал ее слезы. Между короткими солеными поцелуями он шептал:
— Не нужна? Мне? Я даже сказать не могу, как ты мне нужна! Я солгал тебе, когда сказал, что никогда больше не плакал и не напивался. Я сделал и то, и другое в ту ночь, когда родился Джонни. Я не плакал, не так, как раньше. Нет, я плакал от облегчения, когда все закончилось и ты была в безопасности. А потом отчаянно напился. Как мне сказать тебе, что со времени нашей первой ночи я испытывал безумную ревность к человеку, умершему двадцать лет назад? Я был у тебя первым после Кевина, ведь так?
— Да.
— Я знал это. Любовь моя, я так мучительно желал тебя! А когда ты отвернулась от меня в нашу первую ночь, я был уверен, что ты не можешь перенести, что кто-то другой, кроме Кевина, прикасается к тебе. Я старался остановиться, но я так долго ждал, так долго хотел тебя! Боже, я чувствовал себя животным, но не мог вытерпеть, чтобы не сделать этого опять. Ревность к Кевину началась с той ночи. Раньше я никогда не чувствовал ничего подобного. Расскажи мне, Кэйт. Ты действительно тогда вспоминала его или я просто был тебе неприятен?
— Ни то и ни другое, — откровенно ответила она. — Я просто боялась. Я так давно не знала мужчины и чувствовала себя так неуверенно… Какое-то время после смерти Кевина я действительно не могла представить, чтобы другой мужчина прикасался ко мне. А потом я не могла лечь в постель с мужчиной, если речь шла только о постели. Ты понимаешь меня?
— Да. Ты считала, что можешь принадлежать только тому мужчине, которого полюбишь?
Она кивнула:
— Вот почему я была так испугана в ту ночь. Я ведь не любила тебя тогда. По крайней мере, я тогда так думала.
— А теперь любишь?
Протянув руки, она обняла его и посмотрела в глаза.
— Мэт, я любила Кевина. Но та любовь началась в ранней юности и осталась незрелой. Никогда я не чувствовала такую ужасную боль, как тогда, когда думала, что ты не любишь меня. Или такое безумное счастье, когда ты сказал, что любишь. Так что да, дорогой, я совершенно уверена! Ни в чем другом я не уверена больше.
Ее руки все еще обнимали его, и теперь она притянула его к себе. Ее губы покрыли все его лицо нежными легкими поцелуями, а затем нашли его губы. Она почувствовала, как у него перехватило дыхание, когда она проникла языком в его рот. Руки Мэта с силой обхватили ее.
Когда он наконец отстранился от нее, Кэтрин едва могла дышать, но все равно не могла от него оторваться. Вся сладкая страсть, бегущая по ее жилам, все ее тяготение к нему, ее ошеломляющая любовь были в этом поцелуе.
Он смотрел на нее глазами, в которых светилась любовь. Нежно поддразнивая ее, он проговорил:
— Ну до чего ж ты противная девчонка! Действуешь на меня словно наркотик. — Еще раз страстно поцеловав ее, он прошептал: — Я люблю тебя, моя Кэйт. Если ты когда-нибудь опять убежишь из дому, то возьми и меня с собой!
