Ирина Голицына - Рейтинг любви
Оперативники хотели скрутить Сломайбородько в бараний рог или попросту закрутить ему руки за спину, чтобы он почувствовал, что его песенка спета. Но сильная, могучая фигура Марины щитом заслоняла любимого от всех посягательств.
Участковый Зозуля не мешкал. Он пробился на кухню, разложил на столе папку, достал чистые листы бумаги, ручку и принялся писать протокол, как сказали бы художники, с натуры, прямо по свежим следам.
Лилия Горная никак не могла закрыть входную дверь. Ей мешали длинные ручки громадных сумок, которые притащил с собою Сломайбородько. Сумки оказались неподъемными, когда она попыталась их отодвинуть подальше от порога. В них лежало что-то мягкое и скользкое.
Наконец драматические сцены завершились обычным серым действием. Сломайбородько облачился в тренировочный нейлоновый костюм, Лилия поставила на плиту чайник, а все присутствующие расселись вокруг стола.
– Рассказывайте, – строго приказал Зозуля. – Как и зачем, Сломайбородько, вы оказались в этой квартире?
– Помыться хотел, чайку попить, – чистосердечно признался рыжебородый. Ситуация, в которую он попал, ему явно не нравилась. А Марины, ее полных слез глаз, жаждущих поцелуев губ он просто стеснялся.
– Откуда у вас ключ, Сломайбородько? – поставил еще один вопрос участковый.
– Она дала, – скованно кивнул в сторону Марины задержанный.
– А у вас откуда ключ? – строго поинтересовался Артур Сергеевич. – Преступный сговор?
– Какой сговор! Я этот ключ ему дала двенадцать лет назад, я же здесь жила, два года он ходил ко мне в качестве любовника, а когда я отсюда съехала, мне и в голову не пришло, что он будет продолжать сюда наведываться по инерции.
– Я же сказал, зашел помыться, чайку попить, – опять прогудел рыжебородый. – Я теперь делаю бизнес, продаю свежее мясо, потому что живу в Павловом Посаде.
– Ну и что? – удивился Зозуля. – При чем здесь чужая квартира, помыться и этот… как его… чайку попить?
– При том. В Москву я появляюсь на сутки, гостиницу снимать мне некогда, где остановиться? Я и докумекал, что Лилия Дмитриевна весь день на работе, ее семейство на даче, квартира пустая, а у меня ключ есть. Кому я чего плохого сделаю, если приду, помоюсь, чайку попью?
– А что это ты, Сломайбородько, стал мясом торговать? – кокетливо поинтересовалась Марина. Она никак не могла понять, что ее отвергают и к былому возврата нет.
– Жить хочу, как все люди. Деньги зарабатывать, семью содержать, я же – мужчина, – нехотя ответил задержанный.
– Какую такую семью? – угрожающе спросила Марина. – Ты, когда при мне был, говорил, что ты бедный странник и твоя судьба – пути-дороги, холод-голод, грусть-тоска? Я тебя жалела. Я о тебе заботилась.
– Что было, то было. Сейчас у меня трое детей и жена Мария, – пробормотал Сломайбородько. – Так что простите меня, Лилия Дмитриевна. Я не хотел плохого.
Возникшую тишину разрушил тяжелый женский плач. «Ы-ы-ы!» – выла Марина, не нужная теперь никогда Сломайбородько со своей жалостью и заботой.
– Сколько мне теперь дадут? – сурово поинтересовался рыжебородый. – Пятнадцать лет?
– С чего вы взяли? – удивился участковый Зозуля.
– Что ж, дети вырастут сиротами, жена проживет до конца дней вдовой, – подытожил Сломайбородько и опустил голову на грудь.
Лилия Горная была доброй женщиной, и услышав про сирот детей и жену-вдову, она воскликнула:
– Нет! Отдайте ключ и – будьте здоровы!
Сломайбородько преобразился. Он бросился целовать руки радиозвезде, потом рванулся к сумкам… Через минуту все присутствующие были оделены кусками говядины. Соседка Лена и ее подруга уже весело кричали: «Ой! Ой! Ой!» Лилия Горная принялась искать полиэтиленовые пакеты.
А когда суматоха завершилась, Сломайбородько и след простыл.
Ключ от квартиры, которым горе-злоумышленник пользовался, лежал на кухонном столе, рядом с сахарницей.
18
И пришел пятый день недели – пятница…
Позади остались московская суета, набеги на продуктовые и промтоварные магазины, болтовня с огромным количеством людей по телефону, встречи, переговоры, интервью, чтение журналов и книг, шесть выходов в интернет, одно посещение театра на Таганке, в который радиозвезду пригласил замечательный актер Валерий Золотухин, стирка постельного белья, и самое главное – три эфира, три выпуска передач «Перья и судьбы», «Лунные новости», «Ужастик для взрослых», где звучал волшебный голос радиозвезды Лилии Горной.
Слушатели стонали у своих радиоприемников, потом обрывали телефоны радиостанции, отправляли любимой ведущей восторженные электронные и простые письма. Они обожали Лилию Горную, обожали как могли, изо всех сил. Власть ее обаяния, тепло ее голоса, энергия ее слов витали над летним миром.
Вечером в четверг был смонтирован первый выпуск программы «Рейтинг любви», который на языке профессионалов называют военным словом «пилот». Звукорежиссер Галя Зосимова оформила беседу Лилии и психолога Визуаль фрагментами из классической музыки. Получилось монументальное звуковое полотно, повергающее слушателя в философские и морально-нравственные размышления. В пятницу утром «пилот» «Рейтинга любви» отдали на прослушивание в дирекцию и лично шефу Алесю Валерьевичу.
Сотрудники «Утреннего брыся» ходили взвинченные: кому-то было любопытно, чем кончится новое дело, кто-то злился, что у него одна программа, а у Лилии Горной, получается, будет целых четыре. Михаил Розенберг грозился в коридорах, что если его крестница получит «добро» на свою четвертую программу, он напоит пивом «Паромщик» первых двадцать человек, которые вбегут в бар после объявления радостной вести.
А Лилия Горная не стала дожидаться решения начальства. «Все равно от сумы, тюрьмы и радиоэфира никуда не денешься», – мудро решила она. В пятницу рано утром Лилия влезла в старенькие джинсы, светло-голубую майку, светло-серую ветровку, зашнуровала кроссовки, купленные еще в прошлом году в магазине «Мир обуви», что на Серпуховском валу, взяла громадную сумку, уложила в нее все, что просили привезти из Москвы муж, дочь, родственники, соседи, и отправилась на Рижский вокзал.
Обычно она недалеко от дома останавливала такси или частника, вталкивала сумку на заднее сиденье, затем плюхалась рядом сама и – прости-прощай, Москва, на целых три дня!
Но утром этой пятницы Лилия Горная не спешила поднять руку, чтобы на нее, как рыба на крючок, клюнул какой-нибудь водитель. Лилия стояла под сенью замызганного, городского тополя и всматривалась в перспективу шоссе, взгляд ее пытался поймать автомобиль небесного цвета.
Молодая женщина ждала голубой «Лексус».
