Фэй Уэлдон - Сестрички
Джемма спрятала за спину левую руку. Ее предали? Он все видел? Ему все известно?
Вроде нет. Во всяком случае Фокс улыбался, и во взгляде его не было гнева. Наоборот — нежное участие.
— Кто-то уронил горшок с лианой прямо мне на голову, — доложила Мэрион.
— Но это растение несказанно уродливо. Я не мог позволить ему осквернять мои пенаты. Эта чертова лиана оскорбила меня. Как она была хороша в цвету! И вдруг начала чернеть и сохнуть.
— Вы могли убить невинного прохожего.
— Не все прохожие невинны. Многие из них заслуживают смерти. А с такой высоты они все как насекомые. Огорчен, что напугал тебя, Мэрион, но я ужасно, ужасно расстроен. Мистер Ферст расстроил меня. У него просто страсть ставить все на поток. Он давно зарился на эту лиану, представляешь? Разводить в инкубаторах такую гадость! Нет, я обязан был вырвать у него из рук этот шанс. О, я вижу, попугаи нас покинули! Что же, следовало ожидать — крикливые, бестолковые, неблагодарные твари. Сколько я сделал для них! Пожалуй, теперь мы заведем рыбок. Или рыб. Акул, например. Эти создания еще скажут свое слово в истории человечества. Джемма, пойдем со мною наверх. Сейчас же.
Джемма молчала. И не двигалась. Любовь и страх вели в ее сердце очередное сражение.
— Что такое? Ах, Ферст! Ужасный Ферст, мерзкий Хэмиш? Так он ушел по черной лестнице, — успокоил Джемму мистер Фокс. — Тебе нечего бояться. Ты слишком хорошая секретарша, чтобы пренебрегать тобою. Потом ты же знаешь, что я не дам тебя в обиду.
Позади Джеммы была дверь. А напротив — любовь, которой уже покорились ее полные, нагие груди, которой отдался живот, пуп, вечная метка матери на теле человека. И Джемма шагнула вперед. А как же иначе? Ее, как и мистера Ферста только что, тянет примитивный инстинкт. Выбрать бы — Фокс или Ферст? Подумаешь, один из них убийца! Кто такой убийца, как не жертва?
А сейчас жертвой была назначена Джемма.
— Я хочу капустный салат на ужин, — сказал мистер Фокс. — Мне нужно, чтобы кто-нибудь нашинковал капусту тончайшими нитями. Уверен, что ты превосходно справишься с этим скучноватым делом. А в качестве вознаграждения я разрешу тебе перемешать салат. Это делается только руками, чтобы не нарушать структуру листьев. Позволь взглянуть на твои руки, Джемма. Салат нельзя перемешивать с кольцами на пальцах. Пострадают и кольца, и блюдо. Золото и серебро тускнеют от соуса винегрет, а салат приобретает дурной привкус.
Джемма протянула руки. Фокс, улыбаясь, поднес к губам левую и поцеловал, но не пальцы, а кольца. А потом попытался снять их своими холодными, ловкими перстами. И не смог. Только теперь сузились его глаза и участилось дыхание. Мэрион сдавленно вскрикнула и выбежала за дверь. Джемма слышала, как топотала она по лестнице, устремляясь на волю, подальше от злого рока. Ах, коварная Мэрион! А еще подруга…
Но, мистер Фокс, Джемма любит тебя. Ты можешь пронзить ее кинжалом или острием своей мужественности, ты можешь оставить на ее теле багровые следы любви — или побоев, ты поможешь осчастливить ее сожительством или скорой кончиной — ей все едино. Она ждет. И чему быть, того не миновать. Она уже в твоей власти. И вы знали друг друга всю жизнь, если не дольше. Так что мистеру Фоксу шагать с Джеммой по райским кущам и по всем кругам ада…
— Произошло нечто ужасное, — быстро сказала Джемма. — Я не хотела показывать вам, пока не сниму его… Я думала, вы рассердитесь. Вы ведь не велели надевать перстень русской императрицы в офис, чтобы мистер Ферст не увидел, но — это ужасно — он заметил, и теперь мы должны быть крайне осторожны, потому что он сумасшедший. Он убил свою сестру и, боюсь, убьет всех нас. Надо немедленно обратиться в полицию.
— Идем наверх, — прервал ее мистер Фокс, — я покажу тебе, как правильно готовить соус винегрет. И спокойно, дитя мое, спокойно. Если ты обвиняешь человека в убийстве, делай это с шиком, играючи, невзначай. Таково мое мнение, хотя большого опыта в этом, признаюсь, не имею. А где ты нашла это колечко?
— На пальце.
— Как, на пальце без руки?
— На пальце-бродяге, — отважилась на образ Джемма, поднимаясь за Фоксом по всем кругам лестницы.
Упадет ли, оступится ли? Нет, влюбленные девушки не спотыкаются. Магическая сила бережет их.
— Вот-вот, уже лучше, — закивал мистер Фокс. — Похоже на изысканный стиль разговора. Так значит, сон Мэрион — не сон, а явь?
— Да.
— Я рад, что могу предоставить тебе безопасное место, — сказал он, плотно закрывая за собою дверь. — Мои кольца должны быть под присмотром. Так что тебя, моя красавица, я не выпущу… пока.
— Мистер Фокс, надо что-то решить насчет Ферста. Если он убил свою сестру, то…
— Погоди, погоди. Он мой партнер. Уверен, он не способен на убийство собственной сестры. Все-таки родня.
— Хватит дразнить меня!
— Как эффектно ты возвела к небу руки, Джемма! У меня сразу возникла одна идея. Можно носить браслет-шнуровку вот здесь, выше локтей. В Германии это будет иметь бешеный успех. Джемма, душа моя, освободи от одежды грудь и плечи, а я пока подберу мерный инструмент.
Джемма покорно обнажилась.
— Взгляни на себя в зеркало, красавица. Ни в коем случае нельзя оставаться в юбке, если больше на тебе ничего нет. Запомни это раз и навсегда. Разве твой парень не научил тебя этому?
— У меня нет и не было парня.
— Бедная, одинокая моя Джемма, неужели никто не ждет тебя и не вспоминает?
— Только Мэрион и ее родители.
Мистер Фокс нахмурился и тут же смягчился. Что-то в этом роде он и предполагал. Он измерил ее руки.
Джемма разделась донага.
Как ты дерзка, Джемма!
Мистер Фокс измерил окружность ее шеи, после чего надел тяжелый золотой «воротник» с резным изображением налившейся в оргазме пары.
— Хочу взглянуть со стороны на это изделие, — сказал он. — По-моему, тяжеловесно и грубовато…
— Да, горло давит ужасно.
Фокс начал снимать его, сокрушаясь о своей неудаче, но вдруг молвил:
— О небо! Замок заклинило. Как же мне теперь снять его?
Где заканчивается чувственное вожделение и начинается жажда крови? Где граница между похотью и убийством? Несчастный, одинокий Леон Фокс, с печальными, холодными глазами! Он потерян в грубом, жестком мире. Где его почитатели? Где клиенты? Иных уж нет… смерть забрала многих, вооружившись дурманом, ядами, истощением, недугами. А те далече… в заботах о детях, о закладных, о жалованье… Куда податься бедному Леону Фоксу? Его не радует самоубийство — он личность творческая, одухотворенная…
Мистер Фокс взял топор. Маленький такой топорик, с розовой резной рукояткой и сияющим лезвием.
