Ярослава Лазарева - Бабочки зависти
– Неудобно, – честно ответила я. – Все-таки празднуют мой день рождения, хотя до его официального наступления еще пара часов.
– Наверное, ты права, – согласилась она. – Некрасиво имениннице покидать гостей.
Она звонко чмокнула меня в щеку.
– Пока! – тихо сказала я. – Увидимся!
– А ты молодец! – улыбнулась Алла.
– Что работаю уборщицей? – со смехом уточнила я. – Тоже мне достижение!
– Я не про это! – ответила она. – Ты так преобразила свою маму, я прямо ахнула, когда ее увидела! Так держать!
– Да я-то тут при чем? – отмахнулась я, но покраснела.
От модницы и красавицы Аллы было особенно приятно это услышать.
– Нонна мне все рассказала! – ответила она. – И даже доложила, какую сумму ты заплатила мастеру. И ее новое платье я тоже оценила. И оно куплено не на рынке, а в хорошем магазине. Уж в этом-то я знаю толк! Ох, смотри, Кать, так и правда никаких денег не хватит! Не думала, что ты…
– Так ведь это для мамы! – мягко проговорила я и снова ее поцеловала.
– Ты права… ты права, – пробормотала она. – Но как же ты изменилась!
– Спокойной ночи! – сказала я, чтобы прекратить этот разговор, который начинал меня напрягать.
Алла улыбнулась немного растерянно, потом махнула мне рукой и скрылась за углом дома.
Я постояла какое-то время в задумчивости, не зная, куда идти. Затем медленно направилась к дому Ираклия. Я и правда сильно изменилась, словно перешагнула из детства во взрослую жизнь. И сделала это очень быстро. Ираклий и все с ним связанное осталось именно там, в детстве. Так я сейчас ощущала. И это избавило меня от последних остатков боли. Я уже точно знала, что никогда его не любила, да и вообще никого, это чувство было мне незнакомо. Симпатия, влюбленность, погружение в мечты, ущемленное самолюбие, желание утереть нос всем его поклонницам – вот что мной двигало на самом деле. И сейчас я это четко понимала. Я подошла к его дому и по привычке подняла глаза на окна его квартиры. В них горел свет. Я заулыбалась, вспомнив, как простаивала тут, стараясь увидеть кумира хотя бы в окне… хотя бы его тень. Сейчас все это выглядело так наивно. Однажды я даже подралась именно здесь с одной из его особо рьяных фанаток.
– Ну пожалуйста! – раздался в этот момент отчаянный женский голос. – Ты не можешь так со мной поступить! Я люблю тебя! Я умру без тебя!
Голос раздавался из-за кустов сирени, которые росли с торца дома. Сквозь голые ветки я увидела два силуэта. И замерла. Мне показалось, что это причитает Марта. Но чтобы она так унижалась?
В этот момент из-за кустов вывернул Ираклий. Я вздрогнула и хотела убежать. Мне стало жутко неприятно, словно тени прошлого вдруг вынырнули из темноты и настигли меня. На Ираклии повисла Марта и всхлипывала. Меня это возмутило, и я решительно двинулась к ним.
– Отстань ты! – раздраженно проговорил он и попытался стряхнуть рыдающую девушку.
Но Марта обхватила его. Все ее тело тряслось от рыданий.
– Что здесь происходит? – громко спросила я, подбежав к ним.
– Катя?! – изумился Ираклий, глядя на меня во все глаза и пытаясь поставить Марту на ноги.
Он несколько раз сильно встряхнул ее.
– Что ты делаешь? – возмутилась я и достала из кармана куртки платок.
Я обхватила Марту и повела ее к ближайшей скамейке. Она ни на что не реагировала, только беспрерывно плакала. Мы усадили ее, я начала платком вытирать ее лицо. Обильная косметика жутко размазалась, и девушка выглядела как монстр из ужастиков. С трудом приведя ее в порядок, я выпрямилась и с укором посмотрела на молчащего Ираклия.
– Ты что с ней сделал?! – грозно спросила я.
– Я? Ничего! Это она выскочила из кустов, когда я вышел на улицу, и вцепилась в меня! Я приехал на выходные домой… лучше бы не приезжал! Она… она уже выслеживает меня… ужас какой-то! И в Москве проходу не дает. Даже после лекций подкарауливает. А я ведь серьезно встречаюсь с девушкой! И сразу все объяснил! Чего Марта от меня хочет? Это ненормально! Она уже дошла до того, что угрожает мне! Пишет СМС, что от любви готова на все, что если я не брошу девушку и не буду с ней, то она сведет счеты с жизнью.
Ираклий говорил быстро. Грузинский акцент, который никогда не проявлялся в его обычной речи, сейчас был явственно слышен. И я поняла, как сильно он волнуется. Видимо, эта ситуация довела его до точки кипения.
– Ты иди домой, – предложила я, глядя на поникшую и затихшую Марту.
– Но как же я вас здесь оставлю? – засомневался Ираклий, но я видела, что он хочет именно этого – уйти, и как можно быстрее.
– Думаю, что твое присутствие будет только усугублять ее состояние, – ответила я. – Иди! Я сама разберусь!
– Спасибо тебе! – с искренним облегчением произнес он. – Катя… хочу сказать, что ты отлично выглядишь! – добавил Ираклий. – Я тебя даже не сразу узнал! Ты сильно изменилась!
– Знаю, мне только это все и говорят! – улыбнулась я. – Ты иди! Пока!
– До встречи! – ответил он и быстро двинулся в сторону своего дома.
Я села рядом с Мартой. Она нахохлилась, как замерзший воробей, и смотрела в землю. Радовало, что она уже не плакала. Я протянула ей платок.
– Косметика размазалась, – сообщила я.
– И пусть, – глухо ответила она. – Он меня не любит! И никогда не любил!
– Хорошо, что ты это понимаешь! – ласково проговорила я.
Марта, наконец, подняла голову и посмотрела на меня.
– Кто это?! – изумилась она.
И я поняла, что она не вполне осознавала, что происходило последние несколько минут.
– Это я, Катя, – глупо ответила я и заулыбалась.
– Румяный батон? – неуверенно произнесла она одно из моих прозвищ и начала вытирать мокрые глаза.
– Ага, – сказала я. – Вот, видишь, как похудела.
– Ты очень хорошо выглядишь, – хмуро заметила Марта. – Тоже на выходные к предкам приехала?
– Типа того! А ты чего тут устроила? – сухо поинтересовалась я.
– Не твое дело! – угрюмо ответила Марта. – И если кому расскажешь, то найду и глаза выцарапаю.
Но ее угроза звучало очень неубедительно. Жалость захлестнула меня. Мы всегда враждовали, в душе я презирала эту накрашенную безмозглую псевдогламурную куклу. Именно так я о ней всегда думала. Но сейчас я видела несчастную, раздавленную горем девчонку. И мне неожиданно захотелось помочь ей справиться с ситуацией. Я хотела остановить себя, ведь первый порыв вмешаться был просто инстинктивным. Но жалость жгла мое сердце. К тому же сейчас я ощущала себя на ступень выше, ведь я смогла справиться со своей бесперспективной влюбленностью, а Марта погрязла в своем чувстве и ведет себя уже недопустимо. Гордость за себя и жалость к бывшей сопернице льстили мне, захотелось быть великодушной и забыть все наши прежние разногласия.
