Жаклин Айрес - На контракте (ЛП)
Твоя задница просто попрошайничает, чтобы ее оттрахали в этих джинсах!
Ничьи сиськи не заполняют мои руки, как твои.
Ты знаешь, что нет времени, когда я не думаю о том, чтобы трахнуть тебя? Я тоже!
Я больше не в силах читать. Я схлопываю сообщения и вижу его изображение. Я увеличиваю его. Он позади Шарлотты делает «О, да!» выражение лица. Его руки удерживают ее сиськи, и она смеется, целуя его в щеку. Я бросаю телефон на кровать к ней, и чувствую, что меня сейчас вырвет. Я хватаю свои брюки и кидаю в нее. Шарлотта смотрит на свой телефон, потом поднимает взгляд на меня, на ее лице отражается паника.
— Постой, Митч, это не…
— Как долго? — ору я срывая майку через голову.
— Подожди, это не то, что ты…
— Как долго? — спрашиваю я снова сквозь стиснутые зубы.
— Он одним из моих лучших друзей с тех пор как мы были детьми! — Она вскакивает с постели и мчится ко мне. — Митч, пожалуйста, послушай! — Она берет мое лицо в ладони, я отрываю ее руки от себя и отталкиваю.
Я не чувствую ничего, кроме первобытной ярости в своей груди, у меня болит сердце. Как она могла так со мной поступить? С нами? Нами? Я видно черт побери совсем в бреду! Нет никаких «нас»!
— Митч, — плачет она, — можешь ли ты передать мне мой телефон и полотенце? — Я опускаю на нее глаза вниз. Она сидит на полу, держась за плечо правой руки и льется кровь. Дерьмо! Я забываю о своем гневе и несусь за полотенцем. — Телефон, пожалуйста, — говорит она сквозь слезы, я хватаю его с кровати и отдаю ей.
— Тебе нужно наложить швы, — говорю я, оборачивая полотенце вокруг ее предплечья. Я наклоняюсь к полу и беру рамку, о которую она поранила руку, когда падала, это я толкнул ее. Я даже не услышал, как она врезалась эту рамку, потому что был ужасно зол. Я разворачиваю ее. Это наше фото. Наше. Сиси сняла нас во дворе. Я подбираю остальные. Дети, и еще два фото... нас. Нас. Я в полной растерянности.
— Я хочу показать тебе кое-что, то, что ты не слушал, — она протягивает телефон мне. — Это Джей и его друг, Виктор.
Я беру телефон и смотрю на Джея, который целует Виктора. Я просматриваю следующие фотографии — все фото, один за другим гей-пары, которая очень любит друг друга. Я смотрю на Шарлотту.
— То, что ты читал, так мы шутим друг с другом с Джеем. Это он купил мне эту пижаму. Мы играем в игру противоположностей… ну, это мы ее так называем. Я... забудь. Я просто хотела, чтобы ты знал. — Ее подбородок дрожит. — Теперь ты можешь уйти. Я позвоню Сиси, и она отвезет меня наложить швы.
— Малышка... я отвезу тебя, — я даже не пытаюсь скрыть боль в голосе.
Шарлотта уставясь в пол, медленно отрицательно качает головой. Когда она наконец поднимает на меня глаза, я замечаю, как слезы текут по ее щекам.
— Я думаю, ты уже достаточно сделал для меня, Митч.
И вот опять… в груди у меня сдавило. Я пришел к ней домой, чтобы исправить наши отношения, но единственное в чем преуспел — окончательно уничтожить «нас».
— Пожалуйста, малышка... я не хочу тебя терять, — у меня дрожит голос. Я нетвердой рукой дотрагиваюсь до ее щеки, чтобы вытереть слезы, но она дергается и отводит голову назад. Я пытаюсь сейчас сделать что-то, чтобы как-то собрать нас вместе, не обращая внимания на жжение в глазах из-за своих собственных надвигающихся слез.
— Я не хочу потерять и себя тоже, Митч. Пожалуйста, уйди, — Ее глаза осуждающе смотрят на меня.
— Я исправлю. Я все исправлю, — говорю я, но она игнорирует меня, поднеся свой сотовый к уху.
— Сиис, мне нужно, чтобы ты отвезла меня в больницу. Я упала и порезала руку о стекло разбившейся рамки с фото, — она даже не упомянула меня… почему она упала.
Я встаю, хватаю вещи и ухожу. Я почти уверен, что оставить все так, неправильно с моей стороны, но я также вполне уверен, что до конца не понимаю, какие действия сейчас должны быть правильными.
* * *
Целый час.
Я сижу в машине, глядя на побелевшие костяшки пальцев, сжимавшие руль.
Я трус.
Когда же я стал таким трусом?
Когда я перестал бороться за кого-то, не за что-то.
Чертов трус.
И… где, черт побери, Сиси?
Тогда раньше я не испытывал такое чувство. Я был фактически довольно хорош. Но тогда я был молод и наивен, думая, что у меня с Келли вся жизнь впереди. Сейчас, я многое знаю гораздо лучше.
Боже, я не думал, что смогу почувствовать снова те же самые чувства. Я был настолько уверен, что Келли была для меня единственной и на всю жизнь. Пока не появилась Шарлотта, я никогда не был таким неуверенным, хотя по существу полностью уверен в своих чувствах… снова. Я очень боюсь, что смогу ее потерять. Итак, вот почему я ее оттолкнул тогда, потому что боюсь ее потерять… опять. Ирония происходящего начинает душить меня и сегодняшнее событие заставляет хватать ртом воздух, и у меня возникает такое чувство, словно это мой последний вздох.
Я трус.
Когда мне страшно, я убегаю.
Она права.
Я действительно похож на ее мужа.
Я знаю, каково быть брошенным. Келли бросила меня… не намеренно, конечно, и не по своей вине. Часто, проезжая по той дороге, где все случилось, я все равно ничего не могу с собой поделать, испытываю боль потери. Она ушла от меня, и это Господи ужасно больно. Я не могу представить насколько же больно Шарлотте, когда получается, что с ней произошло это дважды — сначала муж, потом я.
Как я мог так поступить с ней? Я просто оттолкнул ее в какой-то момент, как будто она была ничем для меня. Сейчас это убивает меня, потому что я сделал так. Я знаю, почему я это сделал, но... она нет.
Сколько часов.
Телефонных звонков. Смс-к. Скайп.
Дни. Недели.
Инвестируя в нас, в наши сердца.
Ее ум — интригует меня.
Ее смех — сердцевина меня.
Ее сердце — вера в меня.
Ее голос — успокаивает меня.
Ее запах — одурманивает меня.
Я отказался от нее.
Я испугался — я боюсь.
Потому что я люблю ее.
Я трус.
— Дерьмо! — я ударяю по рулевому колесу. — Найди свои гребаные яйца, Митч, и наконец, повесь их назад!
С новым ощущением цели, я выхожу из машины и захожу в дом. Черт, а если она в обмороке от потери крови? Я тихо прикрываю дверь и выпускаю вздох облегчения, когда слышу, как она разговаривает по телефону.
— Нет, Джей, я не смеялась, потому что в очередной раз ты доказал, что у тебя совершенно нет чувства правильного времени! — слышу я ее раздраженный голос. — Митч был здесь. Он держал в руках мой телефон, чтобы показать свои смс-ки о исправлении наших отношений. Господи, он прилетел из Германии, чтобы разобраться со мной! — кричит она. — И тогда ты со своими идеальными навыками чувства нужного места и времени, мать вашу, отправляешь все эти нецензурные смс-ки, черт побери мне! — Она замолкает. — Нет, я не чувствую себя лучше, из-за того, что ты изливаешь своим ртом такое дерьмо! Он совершенно обезумел! Ты собираешься винить его? Он не дал мне и слова вставить! Ну, то есть, пока не толкнул меня и я не упала, порезав свое чертово плечо наверху. — Она на пару минут замолкает, видно слушая. — Нет. На самом деле, я черт побери споткнулась о свои тапочки, поэтому и упала, но он ничего не видел и не слышал. Он был так зол. — Она замолкает. — Нет. Он был очень огорчен, что я порезалась, он думает, что это из-за него. Я даже не успела разубедить его, потому что была настолько сосредоточена на объяснении, по поводу тебя и меня, и того, что ты гей. Нет. Он ушел. Я сказала ему уйти. Джей, — она вздыхает, — он устроил мне эти сумасшедшие «американские горки». Я не могу угнаться за ним. Мне нужно сбавить обороты, — она опять слушает. — Нет. Я еще не сказала ему о ребенке.
