Екатерина Риз - Квартирный вопрос
Она сомневалась, переводила взгляд с меня на Глеба и обратно, потом кивнула. Правда, с места не двинулась.
— Такси кто вызывал? — громко поинтересовался охранник, появившийся в холле.
Я толкнула Глеба плечом и решительно направилась к выходу. Он меня не догнал. Уже садясь в машину, я помедлила, даже оглянулась на двери. Не знаю, чего ждала. Никто за мной вслед не выбежал, и задержать не пытался. Я подобрала полы длинной шубы и села в машину. На душе не просто кошки скребли, внутри саднило, раздирало и кровоточило.
Говорить о том, что ночь выдалась бессонной, наверное, не стоит. Всё и так понятно. Я ворочалась с боку на бок, то скидывала с себя одеяло, изнывая от духоты, то замерзала и снова закутывалась, потом не выдерживала, вставала и начинала ходить по квартире, никак не находя для себя успокоения. А всё Мартынов виноват. Мартынов, чтоб ему пусто было!..
И дело не в том, что он приехал и я распереживалась из-за этого. Нервничала и места я себе не находила, потому что не понимала, зачем он приехал. И это его: "Я тебе всё объясню!"… С какой стати? Или его совесть замучила? Или ему ещё что-то от меня нужно?
Конечно, хотелось оставаться гордой и неуязвимой, быть сильной, доказать ему, что я вполне могу жить и без него, и всё у меня будет получаться, и видеть, как он мучается и раскаивается, не принимать его извинений, но я сама понимала, что надолго меня не хватит. И что тогда случится — подумать страшно. И именно поэтому, лучше держаться от Мартынова подальше. Ведь я не хочу ещё раз остаться ни с чем и себя по кусочкам собирать, когда Глеб снова уедет, забыв объясниться со мной. Остаётся надеяться, что надолго Мартынов в нашем городе не задержится.
Не смотря на то, что заснула я очень поздно, проснулась, когда за окном ещё темно было. В бессильной злобе треснула кулаком по соседней подушке и снова глаза закрыла. Ещё была надежда, что сон вернётся. Только не нужно ни о чём думать, только глаза снова закрыть и заснуть. Ни о чём не думать…
Когда зазвонил телефон, я вздрогнула. Посмотрела на часы и, смирившись с неизбежным, сняла трубку.
Сонька была взволнована, и вздыхала каждую минуту.
— Ты должна была дать мне знать, что это он!
— Как интересно? Ткнуть в него пальцем и завопить: "Этот гад меня бросил?"
— Не смешно, между прочим, — пожаловалась подружка. — Я всю ночь не спала!..
— Какое совпадение.
— Ты тоже не спала?
— Представь себе. И, наверное, поэтому я так рада твоему раннему звонку.
— Ой, да ладно. Нашла время спать. Жень, ты как вообще?
— Нормально, — соврала я.
— А я не нормально. Я просто в шоке.
Я хмыкнула.
— Из-за чего, интересно?
— Из-за Мартынова твоего! Это надо же какой жук!.. Ты не представляешь, что было после того, как ты уехала!
— Что? — всерьёз насторожилась я.
— Я не стала тебе звонить вчера, чтобы не нервировать ещё больше…
— Соня! Что случилось?
— Гад он, вот что. И наглец! Ты представляешь, Боря вчера весь вечер только о нём и говорил.
— В каком смысле?
— В таком, что он от него в восторге. Я пока не до конца разобралась в том, что они обсуждали, Мартынов что-то Боре внушал, и видимо внушил, потому что тот прямо загорелся. Вскочил ни свет, ни заря и на работу рванул.
Я закрыла глаза и потёрла лоб, болезненно сморщившись.
— Только этого не хватало.
— Вот именно, — согласилась со мной Сонька, не сумев подавить тяжкий вздох. — Я хотела Боре глаза отрыть на этого субъекта, но куда там… Я только отвернулась, а они уже спелись.
— Это он специально, — решила я.
— Конечно, специально! — воскликнула она, а после, понизив голос, проговорила: — Кажется, они покупают завод у нас в области.
— А дядя тут при чём?
— Да он всегда при чём! Ты не знаешь, что ли?
— То есть, уезжать он не собирается?
— Я не знаю, Жень, — призналась Сонька и сама же расстроилась. — Бывает же такое… И как тебя только угораздило?
— Вот так и угораздило, — еле слышно проговорила я, и разговор с подружкой закончила. Снова прилегла и задумалась. Вот и нашлось объяснение. Опять Глебу понадобилась помощь моего дяди, на этот раз напрямую. А я снова в стороне.
— Сволочь! — с чувством высказала я свою мысль в тишине квартиры.
Я так на него злилась, так хотела в эти минуты всё ему в лицо высказать, что всерьёз вознамерилась выяснить, где Мартынов живёт. Поеду к нему и прибью. Не позволю дяде голову задурить. Хватит ему и моей головы…
Правда, позвонить я никуда не успела. Явился Димка и огорошил меня известием, что на сегодняшний вечер назначен деловой ужин.
— Какой ещё ужин? — нахмурилась я, тут же заподозрив неладное.
— Важный, — веско заметил Калинин. Прошёл на кухню и налил себе воды. Я наблюдала за ним, сложив руки на груди.
— И кто его, интересно, назначил? — чуть язвительно поинтересовалась я. — Глеб Степанович?
Димка отрицательно покачал головой.
— Нет. Дядя твой.
— Та-ак, — протянула я, понимая, что теряю последние крохи самообладания. — Дима, я не пойду.
— Ты с ума сошла?
— А что мне там делать? Вот хотят они… ужинать вместе, и ради бога. Я на этом ужине присутствовать не собираюсь. И вообще, почему я должна? Сам иди. Пусть он подпишет всё, что нужно. Без меня.
Димка уставился на меня, потом сурово сдвинул брови.
— Ты смерти моей хочешь?
— Вот только давай без сцен, — попросила я его. — Виктор Сергеевич вчера очень чётко выразил свои пожелания, и я не думаю, что Мартынов…
— Ты пойдёшь.
— Нет.
— Пойдёшь. Потому что Борис Владимирович просил быть всех.
— С какой стати? — нахмурилась я.
— Понятия не имею. Видимо, у них намечается серьёзное дело, вот он контакты и налаживаешь. Ты забываешь, что Коростылёв и Мартынов, это не только спонсоры молодых талантов.
— Да? — Я постаралась не выказать своей большой заинтересованности. — А кто же? Что у них за бизнес?
Димка сделал несколько больших глотков и неопределённо махнул рукой.
— Строительный, насколько знаю.
— А-а, — я кивнула. — Ну, строить он умеет, — пробормотала я.
— Что?
— Ничего. Ладно, я пойду на этот дурацкий ужин, — решила я сделать всем одолжение. Правда, Димка моего героизма не оценил, и ещё вдобавок мне кучу наставлений дал — как я должна выглядеть, как себя вести, что говорить. Я и без него знала, что скажу этому мерзавцу, который собирается испортить моей семье жизнь.
Весь день речь репетировала. Меня даже не столько мой внешний вид заботил, сколько то, какое лицо у Глеба будет, когда он услышит от меня всю правду. И была уверена, что в этот раз победительницей выйду я. Что удовлетворение почувствую, когда пойму, что одержала над ним верх, и наконец, успокоюсь. Смогу жить дальше, а Глеб… Да я даже имя его забуду!
