Маша Царева - Замуж за «аристократа»
Она останется одна. Без мужа, без работы, без зрительского внимания. Одна. И с каким-то мазохистским удовольствием Катя ждала этого одиночества. Она почти о нем мечтала.
У Шуры Савенич началась новая жизнь. Веселая, яркая, загульная, шальная.
Она обзавелась богемной привычкой просыпаться не раньше половины первого, хотя и раньше не утруждала себя ранними вставаниями. Наскоро завтракала и принималась за работу, до вечера не отрываясь от холста. За две недели Шура написала пять картин!
А вечером за ней заезжал Егор. Они где-нибудь ужинали, потом где-нибудь танцевали, а потом – и это было самым приятным, тем, чего Шура ждала с особенным трепетом, – потом возвращались к ней в квартиру и занимались любовью до самого утра.
Егор Орлов был сумасшедшим. Самым милым сумасшедшим на свете, романтичным сумасшедшим, любимым.
Однажды он серьезно сказал Шуре:
– Нам надо поговорить.
– Что случилось? – встрепенулась она. Она так дорожила своим новым счастьем, что в самый первый момент подумала, что он собирается с ней расстаться. Но потом увидела его глаза – влюбленные, насмешливые – и расслабилась.
– Ничего. Просто я кое-что хочу тебе подарить.
– Дари, – удивилась она.
Тогда он достал из своего модного объемистого рюкзака увесистую бархатную коробку, по форме похожую на упаковку для ювелирных изделий, только во много раз больше. Коробка была перевязана нарядной золотой ленточкой. Он положил ее на стол перед Шурой.
– Вот. Пользуйся.
Она с любопытством уставилась на подарок, и ее сердце забилось сильнее. Что там? Неужели кольцо?! Господи, вот здорово было бы… Но так быстро. Почему коробка такая большая? Нетерпеливо она развязала ленточку, распахнула коробку…
Внутри лежал какой-то шерстяной комок, похожий на детскую пушистую варежку. Шура удивленно уставилась на Егора: «Что это?» – но он молча улыбался. И в этот момент варежка… зевнула, выставив на обозрение крошечный розовый рот, а потом тоненько пискнула: «Мяу!» Шура пригляделась и с удивлением обнаружила, что, во-первых, у варежки есть миниатюрные уши, маленькие лапы с розовыми подушечками, пушистый серый хвост, а во-вторых, это была вообще никакая не варежка, а крошечный котенок.
– Господи! – умилилась она. – Хорошенький-то какой! Егор… Но он же мог задохнуться!
– Не мог. Я только что его туда положил. По-моему, ему там даже нравится.
– Как его зовут?
– Никак. Назови, как хочешь. Я его на помойке подобрал.
– Тогда пусть будет Бомж, – придумала Шура.
Бомж оказался презабавным существом. Он бил тарелки, рвал холсты, писал в ботинки и кусал Шуру за пятки, стоило ей задремать хоть на минуту.
Вообще, Егор любил делать ей подарки. Он подарил ей кактусы в горшке и велосипед, мягкие игрушки и никчемную статую Венеры. А еще нарисовал огромное сердце на обоях в ее туалете. «Думай обо мне всегда» – было написано в том сердце. Она пришила игрушечного Микки-Мауса к его свитеру – так он и ходил, шокируя прохожих. Он бросал шоколадки в ее почтовый ящик, она написала копию картины Рериха на стене в его подъезде. Кремом-автозагаром она нарисовала сердечко на его ягодице, пока он спал. Он потом долго не мог сердечко это отмыть и в отместку покрасил хной пушистый хвост Бомжа – теперь у Шуры был котенок-панк, на которого с опаской косились соседи.
В общем, они друг друга стоили. Они были влюблены – может быть, в первый раз.
В тот же вечер, когда Олег навсегда покинул ее шикарную квартиру на Тверской, Катя помчалась к Санечке. Она была настолько шокирована увиденным, что совсем позабыла о сыне. А ведь «анонимный доброжелатель» не обошел вниманием и его. Как он сказал? «Твой сын наркоман. Вонючий торчок»?
«Нет, такого просто быть не может, – думала она, паркуя машину у Саниного подъезда. – Он соврал, ошибся. Или просто хотел меня разозлить. А может быть… Может быть, он решил выманить меня из квартиры! Кто знает, что у него на уме, у этого странного телефонного хулигана?!»
Катя не могла вспомнить, когда она в последний раз была в Саниной квартире. И была ли вообще – с тех пор, как они с Олегом торжественно вручили ему ключи. Стильно обставленная двухкомнатная квартирка на Бронной – это был ее подарок сыну на совершеннолетие. С тех пор Санечка там и жил, предоставленный сам себе.
Откуда она могла знать, что так получится? Он всегда казался таким положительным, даже немного несовременным. Девушками особенно не интересовался, мало пил – даже на Новый год…
У Кати всегда был запасной ключ от его квартиры. И сначала она хотела открыть дверь именно этим ключом. Но потом решила быть деликатной. А вдруг у Сани в гостях девушка? И она позвонила.
Он открыл не сразу – Катя даже решила было, что никого нет дома.
– Мама? – Саня выглядел растерянным. – Проходи. Что-то случилось? Я телевизор смотрю… Фильм классный идет.
Телевизор был выключен! Зачем было выключать телевизор для того, чтобы подойти к входной двери?! Мог бы просто сделать звук потише… он врет, врет! «А может быть, я себя просто накручиваю?»
– Нет, ничего не случилось, просто мимо проходила, – беспечно улыбнулась она.
Катя сразу обратила внимание, что Саня одет в старую спортивную кофту с длинными растянутыми рукавами.
– На улице тепло, – сказала она, испытующе глядя на него, – почему ты так одет? Тебе что, не жарко?
– Мамуль, у меня кондиционер работает, – как ни в чем не бывало ответил сын, – здесь прохладно.
Неправда, неправда! В его квартире было душновато, и потом Саня, щеголеватый модный Саня, ни за что бы не стал носить такую страшную старую кофту, даже дома, когда его никто не видит. Значит, он был в футболке, а когда услышал звонок, распахнул шкаф и схватил первую попавшуюся вещь. Значит, ему действительно есть что скрывать.
А может быть… Может быть, у страха глаза велики?
– Мам, тебе чаю? Или молока? К сожалению, сладкого ничего нет, ты же не предупредила, что заедешь…
– Я на диете, – рассеянно ответила она. – Саня, у меня к тебе просьба. Она может показаться тебе странной, и все-таки мне очень надо, чтобы ты это сделал.
– Что? – удивился сын.
– Сними свою кофту, пожалуйста.
– Мам, но зачем? – недоуменно воскликнул он, а Катя жадно вглядывалась в его лицо. Как опытная актриса, она всегда могла обнаружить плохую игру, фальшь, и, кажется, Санечка фальшивил.
– Я же сказала, что это может показаться странным. Пожалуйста.
– И все-таки я не понимаю… – нахмурился он, – объясни сначала, мам.
– Саня, не препирайся. Почему ты не хочешь снять эту кофту? Мне кое-что о тебе насплетничали. Значит… Значит. Это правда?
– Что – это?
– Тебе лучше знать.
