Преданная (СИ) - Акулова Мария
Я не хочу. Храбрости тут же убавляется. Взгляд спускается на мужскую шею.
– Почему плачешь, Юля?
Сжимаю зубы до скрежета. Не ваше дело, господи. Отвалите просто.
Беру себя в руки, на губы снова надеваю улыбку.
– Аллергия у меня.
По глазам вижу, что не верит. Продолжает изучать. А мне только оттолкнуть хочется. Или обойти стол с другой стороны.
Но я заставляю себя шагнуть навстречу. Опускаю обе папки так, чтобы и ему, и мне хорошо было видно, что внутри.
– Какую мне папку выносить? Эту или эту?
Он молчит. Нервы начинают лопаться струнами. Во мне такое непереносимо тяжелое сочение чувств, что просто находиться рядом – уже умирать.
Я сразу все вспоминаю. И то, как лапал на этом столе. И то, как очаровывал, уговаривал на работу прийти. И то, как унижал. Раз за разом. Раз за…
– Вячеслав Евгеньевич, какую… – блять… – Какую мне папку вынести…
– Сейчас вроде бы ничего не цветет. Аллергия на что?
Шумно выдыхаю, поднимаю взгляд. Стреляю в упор, как он уже не раз въебал по мне:
– Так вас ебут мои дела или все же не ебут?
Челюсти мужчины сжимаются. Он сглатывает. Я хочу только, чтобы отпустил уже.
– О чем ты поговорить хотела? – У себя в голове Тарнавский, возможно, делает огромный шаг мне навстречу. В моей... Снова издевается. Отвечаю усмешкой.
– Поговорить? Я с вами? Не помню. На пыль у меня аллергия. Теперь скажите, пожалуйста, какую папку мне вынести?
Если можно так сказать, от души «наслаждаюсь» спектром сменяемых на мужском лице эмоций. Насколько каждая из них искренняя – не берусь судить. Но в его растерянность точно не верю. А любопытство тешить не стану.
В итоге мой взгляд упирается в безэмоциональное, холодное лицо. Тарнавский кивает на ту, в которой не поддельные документы. Вот и отлично.
Я забрасываю очередной компромат на него обратно в сейф. Сверху складываю все то, что достала. Закрываю дверцу, кладу ключ на угол стола и направляюсь к двери.
Чувствую взгляд лопатками. Знаю, что не стоит ни оглядываться, ни усугублять, но господи… Как сложно-то!
– Мы можем поговорить, когда вернешься.
Его запоздалое предложение звучит слишком благородно. А я ему совсем не верю. Уже взявшись за ручку, поворачиваю голову и бросаю в ответ совершенно точно лишнее:
– Уже не нужно, Вячеслав Евгеньевич. Я справилась. Да и поняла, что мы с вами долго не проработаем. Но со следующим помощником… Вы хотя бы спросили бы в начале, готов ли человек ко всей этой… Окружающей вас грязи.
Глава 35
Глава 35
Юля
Я не чувствую себя ни отмщенной, ни удовлетворенной после нашей с Вячеславом Евгеньевичем стычки. Последнее слово осталось вроде как за мной, но ясно же, что мой "совет" ему до лампочки.
Вернувшись в суд после исполнения очередного идиотского спецзадания, попадаю в водоворот новых сплетен. Меня ловит болтливая Аруна и спрашивает, правда ли, что на юрфирме, практику в которой раньше возглавлял Тарнавский, сегодня обыск? Я чувствую себя глупо, потому что не знаю. И пугаюсь сильнее.
С тем, сколько вокруг него нечистот, глупо было бы думать, что единственный рычаг давления – я. Не знаю, связаны ли обыски с делом Смолина, но судью жмут. Его раздражительность вроде бы становится более обоснованной, но... Разве же не он сам во всем этом виноват?
А мне должно быть безразлично.
От разговора с Аруной я сливаюсь. Мой мир в принципе сужается до стремления как можно меньше вникать в происходящее вокруг и надольше сохранить свою безопасность. Для этого мне нужно вернуть конверт.
Сомнений в том, что его забрала Лиза, практически нет. Продолжать играть с подругой в молчанку и обиженку бессмысленно. Вопрос уже не в дружбе и доверии, а в том, насколько сильно она меня подставила.
В субботу вечером я приезжаю к ресторану, из которого одна за другой постятся сторисы Лизиной компании. Внутри – почти все, к кому я совершенно не хочу присоединяться. Там и Игорь. Там и Ника.
Но все это неважно. Собравшись с духом, открываю переписку с Лизой и набираю:
«Выйди, пожалуйста. Я возле фонтана. Хочу поговорить»
Подруга читает быстро, но реагировать не торопится.
Сначала я воспринимаю это спокойно (наверное, не ожидала), но с каждой проведенной в ожидании минутой все сильнее злюсь. Она не собирается.
Она меня игнорирует.
Блять, что ж за…
Несдержано набираю. Скидывает. Набираю еще раз. Скидывает. Набираю в третий…
Не знаю, она не понимает, в каком я дерьме, или ей просто все равно?
Хочу набрать и в четвертый раз, но торможу, получив:
«Что за истерика? Выйду сейчас»
Тон сообщений сквозит снисхождением. Я понимаю, что увижу сейчас не свою почти что родную улыбчивую подругу-Лизу, а ту еще… Неважно.
Борюсь с волнением, расшагивая за фонтаном, но когда вижу Смолину – сердце все равно ускоряется.
На лице Лизы сегодня маска, а может быть маска наоборот сброшена. Она, не торопясь, спускается по ступенькам, ведя безразличным взглядом по пространству.
Шагаю навстречу – вздергивает подбородок, сжимает губы и слегка раздувает ноздри. Я готова сорваться, ей-богу. Сходу раскричаться, что только сволочь может так реагировать на элементарную просьбу подруги, но вместо этого подхожу. Мы тормозим дальше друг от друга, чем сделали бы это раньше. Между нами – полметра и обоюдное недовольство. Никаких объятия. Даже улыбку ни одна из нас из себя не давит.
– Что за детский сад, Юля? То пропадаешь, то вдруг выныриваешь и я должна ужин бросать недоеденным, чтобы…
Улыбаюсь горько. Я всегда знала, что Лиза – эгоистка, а моя ценность в ее жизни прямопропорциональна скуке и потребности в компании, помощи, но все равно гадко.
– Я не задержу тебя надолго. Пять минут и возвращайся к своему ужину.
Теперь невесело улыбается уже Лиза. Молчит, но проезжается взглядом по мне. Не знаю, что отмечает. Не знаю, как выгляжу. Просто хочу получить свое.
– Плотное общение с Тарнавским не пошло тебе на пользу. Нотки проскальзывают… Знакомые…
В ответ на дурацкий укор хочется рявкнуть. Что, блять, тебе знакомо, Лиза? Вот что?!
Но вместо этого переступаю с ноги на ногу. Сжимаю кулаки и смело, как самой кажется, смотрю в глаза.
– Ты должна вернуть мне вещь, которую взяла, Лиза.
Ее «удивление» ни черта не удивляет.
Смолина кладет ладонь на грудную клетку и подается назад. Смотрит в мое лицо долго и внимательно. Я хмурюсь, она улыбается.
– Я сильно извиняюсь… Вещь, которую я взяла? – Переспрашивает, одновременно с этим высмеивая. Я закипаю. – У тебя? Это что за вещь?
Начинает трясти.
Взгляд соскальзывает с Лизы на вход в ресторан. На порог вышел Игорь. Он нас видит. Улыбается. Машет рукой и начинает спускаться.
Я выставляю в его сторону в предостерегающем жесте ладонь, Лиза тоже оглядывается:
– Подожди, Игореш! Юля мне сейчас объяснит, что за вещь я у нее взяла, а потом, хорошо? – Ее тон сейчас сочится медом. Игорь ожидаемо слушается.
– Зачем ты устраиваешь цирк, Лиза? Мы же обе знаем, что ты взяла мой конверт. – Слово за словом произношу медленно и так спокойно, как только могу.
Наши взгляды перекрещиваются.
– Я устраиваю цирк? Серьезно?! – Подруга же переспрашивает, очевидно обвиняя. Сводит брови, подается вперед. Из защиты безразличием переходит к нападению.
И я бы сказала, что готова, но дело в том, что я не готова ни к чему.
– Сначала динамишь меня, месяц маринуешь, потом вся такая ласковая снова. Просто вдруг вспомнила обо мне... Как будто ничего и не было. Я месяц себя жру, не понимая, чем перед тобой провинилась. Ищу причины, пытаюсь извиниться, ты игноришь. Потом… Вдруг… Все снова хорошо. На День рождения идешь. С Игорешей вон знакомишься. Соглашаешься поехать с нами. Я думала: "ну ладно. Выдохнули. Моя Юля вернулась, все хорошо. Какая разница, что было?", а потом Юля снова включает… Суку.
